Стихотворения - Ницше Фридрих Вильгельм - Страница 2

Из дневника

Век суждено мне бороться, Жить не могу без борьбы; Видно, как в песне поётся, Мне не уйти от судьбы. Если враги все убиты, Снова хочу воскресить Тех, имена чьи забыты, Чтобы их снова убить. Страшно: боюсь, посмеётся Злобно над сердцем судьба: Биться с собой мне придётся, Резать себя, как раба.

Из дневника

По тихим, чуть видным дыханьям впавшего в сон океана, Взяв небо единой защитой, как прежде, плыву я в челне одиноко… И в сердце моём так тоскливо, так страшно гнетёт меня старая рана, Но чу! Океан пробудился, сочувствуя горю и мукам пророка. Из памяти властной встают, как морские седые туманы, гробницы И тени подходят ко мне, среди них я и горе своё узнаю, отдохнуло В могиле недолгой оно и опять на меня устремило зеницы. И снова напрасной, неконченой битвой на дряхлое тело дохнуло, Опять зародилася мысль и забилось усталое сердце тревожно, И трепет его достигает опять до пророчески-внятного слуха, И снова я верю, что битва, свирепая битва со тьмою возможна. О, гневная, ясная мысль, воскрешённая злобной и мрачною казнью, Зачем ты меня окрыляешь надеждой и к свету стремишься так жадно?! Тебя я боялся, но тяжко страдал и томился от этой боязни, И ты появилась, мученья смягчились – в душе же темно, не отрадно… Я снова чего-то страшуся, иль час мой не пробил желанный и снова Я путь потерял навсегда, не достигнув того безмятежного края, Где мысли свои и мученья я мог воплотить бы в бессмертное слово, Величие духа, свободу и тайны всего мирозданья умом сознавая?

Красота

Чтоб совершить преступленье красиво Нужно суметь полюбить красоту. Или опошлишь избитым мотивом Смелую мать наслажденья, мечту. Часто, изранив себя безнадёжно, Мы оскверняем проступком своим Всё, что в могучем насилье мятежно, Всё, что зовётся прекрасным и злым. Но за позор свой жестоко накажет Злого желанья преступная мать, Жрец самозванцам на них же покажет, Как нужно жертвы, красиво терзать.

Из дневника

Все заснуло сном могучим, даже море спит… Ночь соткала саван крепкий, волны усмирив: Вал гремучий очарован, пеной не бурлит И гранита не тревожит под ночной мотив: Но не спит и гневно дышит море в глубине И порою, не страшася злобной темноты, Передаст мятеж свой скрытый дремлющей волне, И волна отринет мигом чары слепоты. И взревёт от гнева море… Отдыхать не в мочь Тем, кого томят виденья прежних грозных битв… Мрачен сон вождей-титанов и напрасно ночь Злых проклятий им не шепчет, а слова молитв. О, сожжённое насильем, море, ты мой друг, Я постиг твой вызов к небу, муки скорбных грёз И хочу твои страданья, твой святой недуг Не смягчить, а смыть навеки током мощных слёз.

Стыд

Люби и не стыдись безумных наслаждений, Открыто говори, что молишься на зло, И чудный аромат свирепых преступлений Вдыхай в себя, пока блаженство не ушло. Тот не раскается, кто, убоявшись казни, Таит в себе самом все помыслы свои; И не спасётся тот, кто из пустой боязни, Сокрыв грехи свои, увидит свет зари. Небесная заря повергнет в дебри мрака Того, кто хочет зло смягчить стыдом одним, И гуще и грозней скоплённая клоака Задавит мысль и дух величием своим.

Врагу

Ты меня изранил новой клеветою. Что ж! К могиле виден мне яснее путь… Памятник, из злобы вылитый тобою, Скоро мне придавит трепетную грудь. Ты вздохнёшь… Надолго ль?! Сладкой местью очи Снова загорятся к новому врагу; Будешь ты томиться напролёт все ночи, «Жить не отомстивши», – скажешь, – «не могу»! И теперь я знаю: из сырой могилы Пожалею снова не свой грустный век, Не свои, коварством сломленные силы, А о том: зачем ты, враг мой – человек!