Поводырь чудовищ - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 64

Мое появление на границе было воспринято местным контингентом неоднозначно. С одной стороны, наличие они в бою всегда считалось плюсом. К тому же я наконец-то встретил своих названых родичей. Хотя временное руководство погранучастка и не принадлежало к этому роду, многие из десятников, включая моего номинального командира, являлись Вепрями. Впрочем, как показало время, это не давало мне ровным счетом ни малейших преимуществ. Как и татуировка на виске, — среди славян почитание дворян не имело такого размаха, как в центре королевства и в кельтских провинциях. Среди минусов, причем жирных, можно назвать уже разлетевшуюся на всю округу весть о ненависти аравийцев ко мне лично, что делало нового обитателя заставы очень опасным соседом.

Сначала князь Изяслав, возглавлявший заставу в эту смену, толком не знал, как использовать ковая в схеме патрулей, но, после того как Бом умудрился взять след врага, причем плотно засыпанный перцем, наша специализация определилась. В принципе здесь были и свои ищейки, причем не собаки, а те самые крокодилообразные существа, с представителем которых мне «посчастливилось» познакомиться в первый день пребывания в этом мире.

Скука почти недельного перехода вверх по Дольге и сидения в стенах заставы вынудили меня заняться научными изысканиями и изучением возможностей ковая. Не знаю, использовали ли поводыри обоняние своих питомцев, но учитель по управлению ничего подобного не рассказывал. Выращенный в неволе ковай «не знал» никаких запахов, поэтому весь список маркеров мы разрабатывали практически с нуля — первые уроки прошли, еще когда Бом состоял в «тройке».

— Слушай, а твой зверь может искать клады? — не унимался Баюн, который последнее время почти не отходил от меня. Все, кто знал его нрав, старались не заводить с парнем разговоров, потому что он мог заговорить до смерти. Чем-то Неждан напоминал Скули Говоруна, но, в отличие от островитянина, славянин буквально навязывал свое общество, а мой друг-викинг, напротив, был в меру весел и совершенно ненавязчив.

— Нет, именно клады не может, — тихо ответил я, пуская Бома дальше по следу.

Первый интерес молодого дружинника был воспринят мной довольно настороженно — очень уж он внешне походил на араба. Впоследствии, когда мне рассказали его историю, опасения ушли. Неждан, как становится понятно из его имени, был не совсем желанным ребенком — он являлся плодом насилия над славянской девушкой, которое случилось во время очередного конфликта между Аравией и Брадаром. Хотя у славян с расовой терпимостью проблем почти нет, парню все же пришлось натерпеться многого, поэтому в пятнадцать лет он ушел из своей деревни и прибился служкой к княжеской дружине. Теперь Неждан стал полноправным воином, и все же детские травмы не давали ему покоя — он постоянно пытался всем понравиться и постоянно перебарщивал с этим.

— А ты давал ему нюхать золото?

— Баюн, заткнись, — прорычал десятник Горыня.

Дисциплина была моментально восстановлена, потому что кулак у десятника мало чем уступал кузнечному молоту, а авторитетом он пользовался не меньшим, чем боярин. В рядах дружины вообще было больше равенства, чем в отрядах кельтов. На заставе сейчас служили два князя и девять бояр, но на взаимоотношениях воинов сказывались лишь звания, а не титулы.

Еще через пять минут путешествия по хоть и не очень густому, но все же не позволявшему пройти лошадям лесу Бом снова замер. Перекатывающиеся подо мной мышцы застыли, словно изначально были частью каменного изваяния. Можно было и пешком пройтись, но на меня что-то навалилась лень, так что кроме вынюхивания чужаков Бом был вынужден влачить на себе закованного в броню наездника. Кроме всего прочего, этот факт вызывал жгучую зависть вынужденных тащиться пешком дружинников, которые привыкли даже к соседям в гости ездить верхом.

Я «прислушался» к ощущениям зверя и почувствовал, что теперь он улавливает не только запах, но и чужое присутствие.

— Командир.

Сотник быстро, но необычайно бесшумно для закованного в броню человека подошел ближе.

— Они в балке, — сказал я, скатываясь со спины подогнувшего лапы Бома, словно с невысокой лавки.

— Ты уверен?

— Я уверен в том, что там не кабаны, а люди, причем арабы. Воины.

— Может, просто бродяги? — с затаенной надеждой спросил молодой сотник.

— Князь, — для убедительности официально обратился я к сотнику, — возможно, они и выглядят как бродяги, но для полной достоверности запаха следовало хотя бы пару седмиц не посещать купален. Это переодетые воины. Некоторые даже используют благовония.

— Сколько их?

— Этот вопрос не ко мне.

— Проклятье, — ругнулся сотник и позвал следопыта. — Путята.

Низенький дружинник так же бесшумно подошел ближе и «наградил» меня хмурым взглядом. Ну и в чем я виноват? Ведь это он потерял след, а Бом нашел. Двигающийся рядом с хозяином «крокодил» злобно зыркнул на ковая, но зарычать не рискнул.

— Что со следами?

— Не меньше сотни, князь, — тихо сказал следопыт, хоть этим потешив свою уязвленную гордость.

— Атакуем, — решительно произнес начинающий полководец, которого старший товарищ отпустил в первый рейд. — Воронов, ты можешь точно определить место их лагеря?

— Могу только сказать, что они где-то впереди. Подойдем ближе — определюсь точнее.

— Тогда пошли.

Лес моментально ожил от сотен тихих, но не безмолвных шагов. Дружинники и в лесу чувствовали себя комфортно. Даже спешившись, славянские витязи могли очень неплохо воевать, чего не скажешь о кельтских рыцарях, но у тех имелись свои преимущества.

Мы прошли чуть больше ста метров, и тут шагавший впереди Бом насторожился. Прислушавшись к ощущениям ковая, я шепнул князю:

— Впереди и слева есть балка. Они там. Есть еще дозоры, но стоят близко к основной группе. Против массовой атаки они бесполезны.

— Перун! — крикнул князь.

— Уразь!!! — В ответ дружина выдала клич, который, возможно, стал прообразом более привычного для меня «ура».

А вот теперь витязи двигались сквозь кусты, как стадо лосей через кукурузное поле. С трудом сдерживая Бома, я снова «лег» ему на спину. Впрочем, атаковать верхом я не собирался. Ковай еще недостаточно подрос, да и моя собственная схема боя в такой обстановке казалась более эффективной.

Сидевшего в дозоре араба я срубил все же верхом. Меч мелькнул в воздухе, разрубая грязный тюрбан. Аравиец завалился на спину, так и не успев применить изогнутый меч. Неужели князь прав и это простые бродяги?

Но нет. Когда Бом подбежал к краю лощины, стало видно, что внизу нас ждет ощетинившийся короткими копьями строй. Несмотря на то что на арабах незаметно было кольчуг, они наверняка прятались под халатами.

Повинуясь мысленному приказу, Бом скользнул вниз, но не прямо, а немного наискосок. Таким образом мы немного погасили инерцию спуска, а вот мои соратники ломанулись напрямую, врезавшись в ряды противника на полном бегу. Для многих это закончилось плачевно.

Арабы явно не ожидали увидеть здесь наездника, поэтому немного растерялись, что, впрочем, не помешало им упереть копья в землю.

Ага, вот больше мне нечего делать, как послать своего зверя на жала вражеского оружия! Не на того напали. Метров за десять от строя я на ходу соскользнул с Бома и, удерживая в руках разобранную нагинату, перекатом влетел в строй врага. Ковай при этом чуть притормозил и уже после моего столкновения с арабами начал рвать и полосовать когтями тела в образовавшейся куче. Как он умудрялся не задеть меня, оставалось загадкой.

Арабы шарахнулись в стороны от нашей бешеной парочки, и мне удалось подняться на ноги. Нагината со щелчком обрела целостность.

Бом, как на тренировках, побежал впереди, больше сшибая врагов гребнями на голове, чем используя клыки и когти. Я шел чуть левее и, пользуясь замешательством, подрубал потерявших равновесие врагов. Нагината мелькала в воздухе, словно крыло птицы. Казалось, она лишь слегка касалась вражеских тел, но эта легкость была только видимостью — острое лезвие оставляло после себя жуткие раны.