Поводырь чудовищ - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 13

После урока теории, на котором уже месяц как не присутствовал мой персональный «птиц»-переводчик, наша рота в составе пятнадцати человек направилась на «выездку» — самая неприятная часть дневной учебной программы.

В большом зале, который скорее напоминал ангар, чем спортзал, были установлены своеобразные тренажеры — большие каркасные конструкции с седлом сверху, которые олицетворяли наших будущих подопечных. Здесь были представлены макеты и ездовых коваев, и хидоев, но тренировались мы в основном на трехметровой высоты манекене хох-ковая.

— Молчун, в седло, — прозвучала команда инструктора, отвлекая меня от размышлений.

Немного растерявшись, я забыл плотнее затянуть ремни на броне, поэтому делал это на ходу. А в это время на полу возле макета с кряхтением вставал на ноги парень по имени Борщ, а по прозвищу Зеленый. Кстати, на старославянском слово «борщ» отнюдь не означает то, о чем подумает мой современник, так называли ботву растений, отсюда и прозвище. Впрочем, парень и без имени выглядел молодым и зеленым.

Быстро вскарабкавшись на конструкцию — за два месяца под палкой и не такому научишься, — я закрепил себя в седле.

— Готов? — спросил инструктор, одновременно с этим стегая невысокого ослика палкой, которой, кстати, не раз прилетало и мне.

Интересно, а почему в магическом мире используют такой примитивный движитель?

— Го… — Ни додумать, ни договорить я не успел, потому что усилие животного, переданное тренажеру с помощью ремней и блоков, привело конструкцию в движение.

Это словно попасть на родео и оседлать быка.

— Давай! — скомандовал инструктор.

Я тут же дернул застежку ремней, которые удерживали меня верхом на бешено дергающейся конструкции.

Так, сгруппироваться и-и-и-и! Утяжеленное доспехами тело рухнуло на деревянный пол и покатилось к стене. С большим трудом мне все же удалось разобраться, где голова, а где все остальные конечности, и выйти из переката на ноги.

— Да, Молчун, вроде нормально встал на ноги, но все равно упал как мешок с ковайскими отходами. Заставить бы тебя побегать, но у вас с Погремушкой пока что получается лучше всех, если это можно так назвать. Следующий! — тут же завопил инструктор, теряя ко мне всякий интерес.

Мне же осталось лишь отойти к скамейке, проверяя, не ослабли ли ремни, и высчитывая, сколько в моей коллекции появилось новых синяков. Возможно, когда-нибудь, вылетая из седла бьющегося в агонии хах-ковая, я поблагодарю инструктора, но точно не сейчас, ведь сегодня мне предстояло еще девять «приземлений».

После обеда у нас был небольшой отдых и урок управления. Настоящих они под рукой не было, поэтому мы тренировались на детенышах хорохов. Маленькие существа были похожи на птиц значительно больше своих взрослых сородичей, мозгов у них практически не было, и поэтому «птенцы» были легкоуправляемыми.

Посреди небольшой аудитории, построенной в виде амфитеатра, имелась крошечная арена с лабиринтом. У начала лабиринта прямо на песке сидели маленькие хорохи. Оба птенца тупо пялились по сторонам, моргая своими необычными глазами.

Наш учитель — старый поводырь — одобрительно улыбнулся мне и кивнул на птенцов. Я почувствовал недовольство сокурсников — выскочек не любили ни в том мире, ни в этом. Подобные приступы эмпатии иногда возникали у меня, когда одинаковая эмоция одолевала нескольких человек сразу.

Что тут поделаешь, придется терпеть, — такова цена за место первого в классе. Да, мне действительно лучше вех удавалось управлять маленькими хорохами. Возможно, мое первенство долго не продлится, ведь никто из нас еще не прошел «пробуждение».

Напрягшись, я «нащупал» мыслью сознание хороха и заставил его двинуться по лабиринту.

— Четверть меры, — довольно заявил преподаватель, указывая на песочные часы. В Брадаре время измеряли мерами песка в песочных часах, поэтому у эталона веса и времени были одинаковые названия. По моим ощущениям одна мера времени была чуть больше часа, но ненамного.

Улыбнувшись похвале, я с сожалением посмотрел на птенцов — беднягам еще придется намучиться. И в основном им достанется от добряка Олана. Увы, его добрый нрав не компенсировался талантами поводыря. Кстати, вторым в этом предмете после меня был Берислав.

Сразу после занятий по управлению мы направились на фехтование, и на меня с новой силой навалились вчерашние переживания. Увы, проведенное в фехтовальном зале время в очередной раз показало мою никчемность как мечника, что вполне закономерно, ведь этому предмету в учебной программе выделялась лишь пара занятий в седмицу. В корпусе вообще считалось, что оружие поводыря — это его зверь, а разные железки нужны только для вида и отпугивания воров. Лучше всех в нашей группе мечом орудовал Олан, что было неудивительно для дворянина.

Бою на мечах нас обучал бывший тяжелый пехотинец из отрядов прорыва. Он отрабатывал свои деньги с ленцой, так что рассчитывать на качественный прогресс в обучении не приходилось, а на частные уроки у нас тупо не хватит денег.

Похоже, мысли в головах нашей троицы вращались одинаковые, потому что все остались после занятия в фехтовальном зале.

— Парни, натаскать вас так, чтобы вы смогли противостоять мечнику из кабака, я все равно не смогу, — вздохнул Олан, отвечая на незаданный вопрос.

— Но научи хоть чему-то, а то обделались, как малыши, — со злостью заявил Берислав.

Он-то не знал, что пришлось пережить мне, «общаясь» с магом. Вся его ненависть была направлена на лысого телохранителя, а вот я искал хоть что-то, что можно противопоставить магу. Впрочем, чего уж скрывать — оба наших стремления были из разряда несбыточных мечтаний.

Еще полчаса бестолковых маханий имитирующими мечи палками лишь подтвердили первоначальный вывод.

— Владислав, все бесполезно. Нормального мечника нельзя выучить ни за год, ни за два. Берислав хоть и нечасто, но с детства учился фехтованию, и даже из него толку будет мало.

Новость была невеселой, но слова об обучении с детства задели меня. Ничего не объясняя, я пошел в кладовку и среди всякого хлама нашел обломок учебного копья. Для моих нужд он был толстоват, да и длина не подходила. С диаметром древка ничего не поделаешь, зато подогнать длину удалось с помощью меча и такой-то матери. Получился шест высотой по мое плечо.

Вернувшись в очерченный посреди деревянного пола круг, я стал в боевую позицию.

— Давай еще раз.

Олан равнодушно пожал плечами и резко шагнул вперед. Как выяснилось через пару секунд, рефлексы никуда не делись, а вот мышцы иногда не доводили удара или чуть запаздывали, но разминка уничтожила бы эффект неожиданности, так что пришлось рискнуть. Косой удар меча Олана я принял на передний край палки и в провороте увел клинок соперника в сторону, затем качнулся в быстром шаге вперед, нанеся удар небоевым концом шеста в живот спарринг-партнера. Еще один проворот шеста, и хлесткий удар боевым концом вдоль ребер Олана.

— Что это было? — удивленно спросил Олан, прижимая руку к ушибленному даже сквозь защитный жилет боку.

— Да так, в детстве один человек учил меня работать с такой палкой.

— Давай еще раз.

Я выиграл еще две схватки, в третьей мы обменялась «смертельными» ударами, а вот дальше в основном побеждал мой друг, несмотря на разницу в длине оружия.

— Это уже лучше, — заулыбался мой друг.

— Подумаешь, — фыркнул непонятно чем разозленный Берислав. — Ты что, будешь постоянно таскать с собой это дышло? Да любой мечник настрогает из этой палочки кучу щепок и запихнет их тебе в одно место.

— Не хочешь потренироваться? — вместо ответа спросил я, проворачивая в руках вышеупомянутую деревяшку.

— Обойдусь, все равно без толку.

На этом наши эксперименты закончились, и мы отправились в школьную баню. Местный «помывочный пункт» совместил в себе как японскую, так и русскую культуру — имелась хорошая парная с вениками, а рядом неглубокий бассейн и маленькие скамеечки у кадушек.

И детали одежды, и стилистика в постройках были неслучайными. Все дело в том, что школу, как и весь корпус, основали беженцы с Хоккайдо, поэтому здесь было много от нихонской культуры. Старые времена канули в Лету, и теперь в школе не встретишь ни одного раскосого лица, а в обиход проникла русская баня, блюда славянской кухни и видоизменения в одежде. Даже стандартным оружием стала не одна из разновидностей японского клинка, а прямой кельтский меч.