Самоучитель игры на мировой шахматной доске - Переслегин Сергей Борисович - Страница 68

Значительно более богатые ресурсы содержит шестой — нейрогенетический контур. Если интуитивные озарения пятого происходят все-таки на уровне личности, то шестой контур включает в работу коллективный мозг всего социума — архетипические конструкты, коллективное бессознательное. Это уровень богов, богинь и демонов, уровень представлений (здесь математический термин «представление» используется как отдаленный синоним слова «воплощение») эгрегоров и иных информационных объектов. В стратегии шестой контур — кольцо Всевластья, позволяющее решать любые задачи или же обходиться без их решения.

В истории не было полководцев, сознательно работающих с нейрогенетической составляющей своей психики, однако паттерны этого уровня оставляют следы (прежде всего на близком к нему нейросоматическом уровне), которые могут быть прочитаны и использованы.

Проявлением информационного давления шестого контура в стратегии служит закон серии — волнообразное чередование «счастливых» и «несчастливых» серий событий. «Чудесная операция» может иметь успех, только если она попадает в полосу благоприятствования.

Классическая теория вероятностей неприменима к серийным полосам, порожденным паттернами нейрогенетического контура. Совпадения в таких сериях только кажутся случайными: совпадение есть механизм, посредством которого организующие структуры коллективного бессознательного проявляют себя в мире наблюдаемом[163].

С нейрогенетическим законом серии связано издревле известное явление «предварительного преодоления обстоятельств», проявляющееся в классической формуле: «безумцам сопутствует удача». Заметим, что эта поговорка вновь связывает неаналитические операции с безумием. Заметим также, что наши читатели, оставшиеся на третьем, семантическом уровне восприятия, а среди них, конечно же, аналитики, ученые и военные нуждаются в построениях математических, а не метафорических. Напоминание о безумствах, чудесах и хаосе тревожит их неоткрытые к жизни контуры «всеобщей связности мира». Так, обобщенный бизнесмен, привыкший все покупать за деньги, не признает бескорыстных чувств, тем паче поступков, а убежденный фармаколог обзывает шарлатанами всех, успешно излечивающих без лекарств. Впрочем, по высказыванию Нильса Бора, подкова на двери помогает даже тем, кто в нее совершенно не верит.

Итак, неаналитическое военное искусство связано с возбуждением в психике командующего высокоэнергетических структур, известных в теории Т. Лири [Лири, 2000] как нейро-соматический и нейрогенетический контуры мозга. Поскольку на данном уровне развития человечества далеко не все индивидуумы умеют работать с высшими поведенческими паттернами, неаналитическая стратегия носит исключительно личностный характер и требует от командира проявления особых способностей. Речь идет по сути о личной гениальности, о реконструировании «пространства войны» на основе полученных интуитивным путем знаков, символов, а то и просто намеков.

Гитлер как полководец

«Великий фюрер германской нации» был одним из очень немногих полководцев, которые совершенно сознательно использовали в руководстве войсками «проколы Сути»: внелогические предвидения определенных событий и их последовательностей. Гитлер не имел высшего образования и не научился профессиональным приемам работы с информацией. В результате его озарения были, как правило, очень сырыми, содержали именно намек на решение, но отнюдь не само это решение.

Тем не менее гитлеровские предвидения дали Рейху неоценимое стратегическое преимущество. Фюрер почти всегда сообщал ту область, в которой следовало искать победные бифуркации. Воспользовавшись этой подсказкой, грамотные штабисты могли построить решение если не идеальное, то, во всяком случае, удовлетворяющее граничным условиям.

Однако отношения между Гитлером и штабом ОКХ сложились самым неудачным образом. Генералы вовсе не были расположены выслушивать наставления со стороны человека, имеющего лишь унтер-офицерский военный опыт. Соответственно фюрер подчеркнуто игнорировал генштабистов и их предостережения [Гальдер, 1967—1971].

В результате в высшем командном звене фашистской Германии начинается «перетягивание каната»: в качестве личного штаба фюрера создается ОКБ, сразу же вспыхивает что-то вроде войны за ресурсы между ОКБ и ОКХ, стороны саботируют решения друг друга — Гитлер не дает нормально управлять войсками, распоряжаясь дивизиями и даже батальонами, со своей стороны Гальдер прилагает все усилия, чтобы сорвать выполнение даже вполне осмысленных распоряжений своего командующего. После отставки Гальдера роль лидера фракции ОКХ переходит к Э. Манштейну, и вся история повторяется по новому кругу…

Между тем и Э. Манштейн, и Ф. Гальдер были вынуждены признать, что и до войны, и во время войны Гитлер нередко бывал прав, хотя обычно правота его была глубоко неочевидна. Но в таком случае им следовало отказаться от «тоннеля Реальности», порожденного третьим (семантическим) контуром и поступать в согласии с основными принципами воинской дисциплины. Анализируя ход одной стратегической игры, в которой он участвовал, Ф. Дельгядо, исполнитель роли начальника штаба ОКХ, написал в этой связи:

Эта шуточная формула может считаться базовой для организации взаимодействия командной и штабной структур в неаналитической операции. Штаб должен оставаться рабочим органом командующего, переводящим интуитивные прозрения высших контуров сначала на семантический уровень (третий контур), а затем на уровень эмоционально-территориальных приказов (второй контур).

ПРИМЕРНЫЕ ПАРТИИ (14)

Анализируя сражение у атолла Мидуэй, принято адресовать адмиралу Ямамото упреки в чрезмерном рассредоточении сил, недооценке противника и плохо организованной разведке. Рассмотрим эти обвинения вне характерного для официальной и официозной истории контекста предопределенности свершившихся событий.

Разумеется, не составляло никакого труда захватить Мидуэй, собрав в центральном секторе Тихого океана весь Объединенный флот. Но даже в шахматах «принцип сосредоточения сил» не следует понимать как скучивание всех фигур в одном углу доски.

С Далл [Далл, 1997] и С. Моррисон [Моррисон, 1999] строят свою критику на утверждении, что командующий японским флотом был обязан исходить в своих планах из возможности наличия у атолла Мидуэй всех американских «Task Forces». Рассуждение выглядит методологически безупречным, но из него определенно вытекает необходимость прикрывать Объединенным флотом любую сколь угодно мелкую десантную операцию. Ведь если следовало опасаться заблаговременного развертывания авианосцев Нимица в окрестностях Мидуэя, то почему не ожидать подобного сюрприза при атаке Гуама, Уэйка, Кваджелейна, Андамантских островов, не говоря уже о Филиппинах, Индонезии или Рабауле? Соблазнительно для военачальника любой школы постоянно держать флот сосредоточенным, чтобы всегда быть готовым к генеральному сражению, но размеры Тихого океана и размах задач как первого, так и второго этапа войны такую стратегию начисто исключали.

У Ямамото не было оснований предполагать наличие в районе Мидуэя сколько-нибудь значительных неприятельских сил. Представим на секунду, что Нимиц не получил бы исчерпывающей информации от службы криптоанализа. До середины мая все внимание штаба Тихоокеанского флота США было привлечено к Южным морям, оборона Мидуэя рассматривалась как задача третьестепенной важности. И вот к острову, где дежурит батальон морских пехотинцев и в самом лучшем случае стоит дюжина «уайлдкетов», подходит «спроектированный» уважаемыми историками флот: пять тяжелых авианосцев, включая «Дзуйкаку», четыре легких, в том числе «Дзуйхо» и «Рюхо», четыре гидроавиатранспорта, одиннадцать линкоров, двадцать тяжелых крейсеров, около ста эсминцев и миноносцев и очень много эскадренных танкеров и судов снабжения…