Самоучитель игры на мировой шахматной доске - Переслегин Сергей Борисович - Страница 31

Историк, как правило, не является свидетелем описываемых им событий. Перед нами, следовательно, опосредованное наблюдение — форма событий, видение их восстанавливаются по сохранившимся информационным следам. При этом исследователь широко использует анализ и синтез, применяет логическое реконструирование и другие формы информационного усиления. Но усилению подвергается не только «сигнал», но и его непосредственное информационное окружение («шум»). Поэтому сигнал искажается, причем степень искажения пропорциональна усилению. Согласно второму началу термодинамики, информационный «шум» принципиально неустраним. Это приводит к неопределенности исторического знания: всякая совокупность событий, описывающая ту или иную «историю», с неизбежностью включает события, истинность которых не может быть установлена.

Следовательно, мы обязаны приписывать событиям вероятность истинности. Приходится заключить, что история неоднозначна: существует не единственное фиксированное прошлое, но некоторое распределение альтернативных историй, различающихся вероятностью реализации.

Для вероятностного подхода существующая однозначная история играет ту же роль, что классическая траектория частицы в квантовой механике: она описывает совокупность наиболее вероятных событий. Однако делать какие-либо выводы из изучения только этой совокупности нельзя. Для того чтобы выделить реальные, а не случайные закономерности исторического процесса, необходимо принять во внимание другие (а в идеале — все) возможные альтернативные истории.

Переходя к пределу, получаем вероятностный континуум, в котором каждое событие рассыпается на бесконечный ряд взаимосвязанных проекций. В такой модели нет никакой выделенной Реальности. Есть лишь текущая Реальность, которую конструирует психика, дабы упорядочить процесс рождения/уничтожения исторических состояний. Текущая реальность вполне субъективна; калибрует исторический континуум и выделяет текущую реальность каждый человек. Сам, актом своей воли, которую Господь сотворил свободной.

Будущее, разумеется, вариативно, поэтому может быть построено произвольное число сценариев, выходящих из данной «точки». (Заметим в скобках, что концепция вероятностной истории предполагает, что Исполнитель и Заказчик процедуры сцени-рования могут жить в различных Текущих Реальностях, иными словами, саму эту «точку» предстоит проблематизировать.)

Подобно тому как в вероятностной истории выбор Текущей Реальности является экзистенциальным актом и подразумевает наличие волевого ресурса, сценирование экзистенциально. Речь идет о «навязывании» Будущему (а непосредственно или опосредованно и прошлому) определенного формата.

Сценирование есть целеполагание исторического процесса. Источником этого целеполагания служит субъект сценирования, калибрующий историю, то есть задающий цель, граничные условия и канву сценария.

Формально калибровочная и динамическая модели похожи. Онтологически, однако, они совершенно различны и принадлежат не только разным философским школам, но и разным типам мышления. Сугубо технически динамический сценарий существует сам по себе, калибровочный сценарий подразумевает существование исторического континуума, что интерпретируется как система сценариев, в общем случае бесконечная.

На практике обе модели, как правило, предлагают спектр из трех-четырех сценариев. В динамической модели эти сценарии независимы. В калибровочной — они воздействуют друг на друга, обмениваясь ключевой информацией, а в некоторых случаях и ресурсами. Таким образом, сценирование в калибровочной модели подразумевает учет сценарий-сценарного взаимодействия.

Простейшей формой сценирования является квазиклассическое приближение, в котором выделяется Базовый сценарий, построенный с помощью калибровочной процедуры, и последовательность из нескольких альтернативных сценариев, воздействующих на Базовый.

Как правило, можно выделить особые «точки ветвления», раньше которых альтернативные сценарии неразличимы, а позже несоединимы. По построению, каждая такая точка подразумевает процедуру синхронизации сценарных времен, то есть она должна быть маркирована на реперное (наблюдаемое, имеющее очень высокую вероятность) событие. В этом смысле «точки ветвления» в квазиклассическом приближении «втягивают» в себя исторический контекст (хронотоп).

Различие альтернативных сценариев вытекает из различия упаковки хронотопа в точку ветвления.

Таким образом, алгоритм сценирования может быть упрощенно представлен в следующей форме:

• Анализ и проблематизация объекта сценирования, выделение существенных трендов.

• Выделение ключевых игроков.

• Описание «рамок» сценирования (временная, пространственная, ресурсная, аксиологическая, геопланетарная, «рамка» развития).

• Определение целеполагания Базового сценария.

• Моделирование субъективных факторов развития ситуации. Построение Базового сценария.

• Экспертный анализ Базового сценария.

• Переход от Базового сценария к пространству сценариев.

• Исследование межсценарного взаимодействия. Оценка Базового сценария в терминах рисков альтернативных сценариев.

• Возврат в проектное пространство.

В нашем случае объектом сценирования является глобальное геополитическое пространство, рассматриваемое как результат взаимодействия этнокультурных плит между собой. В качестве естественных трендов следует рассматривать глобализацию (то есть сокращение свободного геополитического пространства), законы движения этнокультурных плит и существующие мгновенные вектора их движения. Есть все основания рассматривать в качестве трендов образование и рост новых этнокультурных плит — центральноазиатской, карабахской, центральноафриканской.

Ключевыми игроками являются ведущие идентичности, образующие и структурирующие цивилизации: европейская, русская, афроазиатская, азиатская. Поскольку на начало XXI столетия эти игроки еще не субъективизированы в полной мере, развитие в течение ближайших десятилетий определяется только естественными трендами. Это означает, что сценарное пространство вырождено и ограничивается одним базовым сценарием[84] (см. карту 4). В рамках этого сценария в наиболее сложной ситуации оказывается европейская плита, находящаяся под сильным давлением с юга. В течение ближайших десятилетий Россия, по-видимому, будет усиливаться, что подразумевает ожесточенную борьбу за так называемое «постсоветское пространство», то есть — новое столкновение европейской плиты с русской. Наконец, отношения между ЕС и США имеют очевидную тенденцию к охлаждению, вследствие чего поддержка с Запада сменится конкуренцией, то есть — надвигом плит.

Мы должны ожидать, что европейская плита, столкнувшись с давлением с противоположных сторон, расколется на западно— и восточноевропейскую[85], причем раскол будет сопровождаться проникновением афроазиатской (исламской) идентичности во Францию и на Балканский полуостров. Европа — европейская цивилизация потеряет израильский плацдарм, ЕС сохранится как более или менее единое экономическое пространство, но потеряет политическую и культурную соорганизованность. Сомнительной компенсацией за это будет формальное присоединение Исландии[86].

Афроазиатская плита несколько увеличится в размерах за счет Европы и африканской пустоши. Эфиопия станет районом непрерывного конфессионального конфликта. Эта «горячая зона» расширится на запад и на юг, где Афроазиатская плита встретится с формирующейся Центральноафриканской. Практически вся экваториальная Африка превратится в зону боев. А вот напряженность на границах индийского субконтинента уменьшится вследствие расширения новой центральноазиатской плиты. Аналогично Карабахская плита в значительной степени изолирует российское Закавказье от стран ислама. Возникновению этих плит Россия будет обязана тем, что переживет наступающие десятилетия сравнительно спокойно (хотя в некоторых вариантах она может уже к начал/третьего десятилетия XXI века потерять Дальний Восток).