Повесть о Сегри и Абенсеррахах - Перес де Ита Хинес - Страница 27

Зрелище и грохот доставили всем огромнейшее удовольствие, и король сказал, что этот выход был лучшим из всех.

Смертельным бешенством и завистью пылали Сегри и Гомелы при виде такого великолепия, как эта галера, сделанная Абенсеррахами, и один из Сегри так и сказал королю:

– Не ведаю, перед чем остановятся гордые помыслы и притязания этих рыцарей Абенсеррахов: настолько высоко заходят они, что почти затемняют величие вашего королевского дома.

– Вы не правы в этом, – возразил король, – чем славнее и могущественнее рыцари королевства, тем больше чести королю. А эти рыцари Абенсеррахи, высокие по роду и королевской крови, стараются и преуспевают во всех деяниях своих.

– Было бы хорошо, – сказал один из рыцарей Гомелов, – если бы деяния их направлялись к мирным и благим целям, но слишком высоко они метят.

– До сих пор они не совершили ничего дурного, – ответил король, – и ни в чем дурном нельзя их заподозрить, ибо все дела их основаны на высокой добродетели.

На этом кончился спор, хотя Гомелы и хотели продолжать его с злым умыслом против Абенсеррахов, но так как галера двинулась снова, их намерение не осуществилось. А галера, отдав салют, сделала круг по площади к великому удовольствию всех дам, удовольствию, которое ничто не смогло бы превысить, так как во всех рыцарях они узнали Абенсеррахов, славой о чьих подвигах полон мир.

Когда галера достигла закладчика, все тридцать рыцарей соскочили на землю, где им подали могучих коней, всех покрытых одинаковыми попонами из красной парчи и украшенных великолепными плюмажами.

Как только тридцать рыцарей вышли из галеры, она повернулась под звуки музыки и покинула площадь, стреляя из всех своих орудий. И ей ответили пушки Альгамбры. И все зрители остались оглушены и преисполнены удовольствия.

Теперь будет уместно вернуться к славному Редуану и Абиндарраэсу, оставшимся на площади смотреть происходящее. Редуан, очень опечаленный тем, что сказала ему Линдараха, подошел к Абиндарраэсу и так сказал ему:

– О тысячу раз счастливый Абиндарраэс, знающий, что любим своей дамой Харифой, ибо это есть лучшее благо, которое ты можешь иметь. Я же сто тысяч раз несчастный, ибо хорошо знаю, что любимая мною меня не любит и не уважает; сегодня она очень сурово со мной обошлась и простилась.

– Я хотел бы знать, – сказал Абиндарраэс, – кто та дама, которой ты так предан и которая так мало ценит твою доблесть?

– Это – Линдараха, твоя двоюродная сестра, – отвечал Редуан.

На что Абиндарраэс ему сказал: «Не видишь ты разве, что надежды твои напрасны? Ведь она любит Амета Гасула, рыцаря отважного и красивого. Постарайся ее позабыть и больше о ней не думай, потому что твои заботы пропадут даром и не получить тебе от них плода. И это вовсе не потому, что ты будто бы не доказал своей любви, – ты ее очень хорошо доказал, – но лишь потому, что ничего не поделаешь с женщинами, очень быстро поворачивающими флюгер на всякий ветер».

Так говорил ему, улыбаясь, Абиндарраэс, и правдой было, что Редуан в тот день дал доказательство своей сильной любви: этим доказательством явилась гора Монхибело [55], горевшая живым пламенем, очень естественно нарисованным, с надписью, гласившей: «Пламя сильнейшее – в моей душе». Редуан, видя, что Абиндарраэс улыбается, сказал ему:

– Сразу видно, Абиндарраэс, что ты живешь счастливо. Оставайся с богом: я не в силах переносить более мою скорбь, и ни в чем не найти мне услады.

С этими словами он поспешно покинул со своими рыцарями площадь. То же сделал и Абиндарраэс, попрощавшись со своей Харифой.

Тем временем тридцать рыцарей с галеры были готовы к состязанию в кольцо. Их предводитель подъехал к закладчику и сказал ему: «Господин рыцарь! Мы не привезли с собой портретов дам, чтобы ставить их в заклад соревнования. Каждый из нас хочет состязаться только лишь на одно копье – по обычаю и уставу рыцарей».

Избегая многословия, скажем, что каждый из тридцати рыцарей Абенсеррахов состязался по одному копью и с таким успехом, что на сей раз закладчику пришлось очень плохо, потому что все тридцать выиграли у него по призу, которые они тут же, под веселые звуки гобоев, получили и в свою очередь отдали дамам. После этого они устроили шуточное сражение с копьями и щитами, припасенными ими для этого случая. И, сражаясь, они удалились с площади, оставив всех очень довольными.

Едва они скрылись, как на площади появился прекрасный замок, весь украшенный знаменами и стягами, стреляющий из множества пушек. Внутри его слышались сладостные звуки различных музыкальных инструментов. Над главной башней находился свирепый и кровавый вооруженный Марс. В правой руке он держал красивый золотой меч, а в левой – стяг из зеленой парчи с вышитыми на нем золотом словами:

Этим девизом на своем стяге бог Марс давал понять, что доблесть оружия бессмертна и ею достигается великая слава. Все остальные стяги красивого замка были из парчи различных цветов. С одной его стороны развевались зеленые, отороченные лиловой бахромой. Таких знамен было восемь, и на каждом из них один и тот же девиз, гласивший:

Со стороны замка, противоположной стене с зелеными знаменами, имелось восемь других знамен из голубого дамаса, с бахромой из драгоценного золота. На каждом из них имелось по следующему девизу:

С третьей стороны замка имелось еще восемь знамен из алой парчи с золотыми шнурами. Великой ценности и красоты были те знамена, и на каждом из них стояла надпись:

На четвертой и последней стене красивого замка было еще восемь знамен из дорогой лиловой парчи с бахромой из золота, затканной серебряными полумесяцами, на что стоило взглянуть. И на каждом был девиз:

Если богата и красива была галера, не менее богат и красив был замок. Никто не мог угадать, из чего он сделан; казалось, словно он целиком из золота; с тысячью резных украшений, он являл собой пышное и величественное зрелище. Стреляли из него бесчисленные пушки, звучала в нем сладкая музыка гобоев, флейт и труб арабских и итальянских [56], что стоило послушать. Этот замок дошел до середины площади и там остановился. Вслед за ним множество рыцарей – все одетые в богатые одежды – вели на поводах тридцать два коня в пышном убранстве парчовых разноцветных попон. Итак, замок остановился посередине площади, и все увидели, как в одной из его стен, там где находились знамена из зеленой парчи, распахнулись широкие ворота; кроме этих в замке имелось еще трое ворот, каждые со стороны других знамен.