Политическая преступность - Ломброзо Чезаре - Страница 17

Записка, доставленная нам одним ученым наблюдателем, доказывает, что великие цивилизации, перуанская и мексиканская, не противоречат этому закону.

«Я хотел бы, – пишет он, – дать вам объяснение того противоречия, которое вы видите между мнением Журдана и историческим фактом существования на высоте 2280 м двух народов с двумя различными цивилизациями, древней и новой. Древняя цивилизация развилась прежде всего и почти единственно у тольтеков, потом у ацтеков. Есть вполне основательное мнение, что тольтеки пришли с Востока; религия и политическое устройство доказывают их родство с азиатскими народами; они-то и принесли первый луч цивилизации. Ацтеки пришли в долину Мексико или, говоря точнее, в Теночтитланскую лагуну, где построили свою столицу, из Северной Америки, откуда принесли свою религию и организацию. Они победили все другие народы, и в том числе тольтеков, у которых, однако же, не сумели заимствовать того хорошего, что было в их цивилизации. Вот почему тольтекам принадлежит право называться древнейшими пионерами цивилизации этой части Америки. Появление ацтеков есть уже шаг назад.

Таким образом, древние народы Америки, так же как и новейшие, не были аборигенами в своих странах. Я сказал, откуда пришли древние, что же касается новейших, то это были европейцы вообще и испанцы в особенности. Цивилизация, значит, всюду была привозной, и это мне кажется чрезвычайно важным для определения ее причин и изучения развития народа по отношению к среде, в которой он живет.

Революции в Португалии, Европейской Турции, Греции по месяцам (1791–1880)

Наконец, одного взгляда на местные расы достаточно для того, чтобы видеть, насколько миролюбивы и склонны к подчинению те из них, которые живут на высоких плато, тогда как расы воинственные, до сих пор воюющие или ежеминутно готовые к восстанию, обитают преимущественно по берегам моря, каковы индейцы из Юкатана, из Гокададжары, с северной границы, из Герреро, из Туантепека или Юхитанеки – народ крупный, красивый, с чисто европейской формой лба, но жестокий и кровожадный.

Достаточно пройтись по улицам и посмотреть, как работают рабочие – на них жалко смотреть, еле-еле двигаются и поминутно отдыхают, точно будто боятся вспотеть.

Мексиканцы не только мало работают, но и гулять не любят. Поэтому-то, может быть, в Мехико – столице страны – нет места для пеших прогулок. Жители города появляются на улицах лишь верхом или в экипаже и только перед заходом солнца. Поэтому-то, несмотря на умеренную температуру и на легкость борьбы за жизнь, они крайне бедны и возмутительно нечистоплотны.

В общем, житель столицы – чрезвычайно апатичен.

Все великие люди Мехико – писатели, ученые, политики – не суть местные уроженцы. Любопытно бы составить им подробный список, вроде того, который имеется относительно шестидесяти самых выдающихся президентов республики; мы увидали бы тогда, что почти все они не суть мексиканцы по происхождению.

Революции в Германии, Австро-Венгрии, Швейцарии по месяцам (1791–1880)

Надо принимать во внимание также, что Мексиканская республика в 11 раз больше Италии, что в нее входят страны с различным климатом и весьма разнообразным населением, так что когда трансатлантический телеграф приносит нам известие о новой революции в Мексике, то это еще не значит, что последняя вспыхнула именно в Мехико, в столице. Большая часть революций начинается там в отдельных провинциях. Мехико – город чрезвычайно миролюбивый. Несмотря на усиленную агитацию, революций в нем не было даже в бурную эпоху войны за независимость, а если и происходили вооруженные стычки, то исключительно в войсках гарнизона. По собственному признанию мексиканцев, население столицы и ее окрестностей не отличается ни храбростью, ни возбудимостью. Оно вполне пассивно и подчиняется условиям, наложенным извне. Главные pronunciados[6] стремились к подчинению войск, а не к поднятию Мексики».

Правда, что бунты в Мексике были очень часты, особенно между метисами Арекипы (7800 футов над уровнем моря), бунтовавшими 17 лет сряду. Много бунтов происходило также в Боготе, в Потози (3000 метров) и Ла-Пласе (11 000 футов), но, как разъясняет Нибби, это были не революции, а именно бунты, поднимаемые несколькими сотнями все одних и тех же людей, проделывавших все одну и туже анархию. Эти бунты, подобно анемическим судорогам и – увы! – нашей парламентской борьбе, были скорее доказательством слабости, чем энергии, а притом всегда оставались бесплодными.

6) Неприступность. Чрезмерная высота горы, служа не только оплотом, но и перегородкой, мешающей сообщениям между расами и идеями, мало действуя на воображение, угнетая душу суровой температурой и бедностью природы, является препятствием для эволюции и могучим консервативным агентом.

Революции в Бельгии, Нидерландах, Боснии, Герцеговине, Сербии, Болгарии, Польше по месяцам (1791–1880)

«Когда границы какой-нибудь страны, – пишет Ратцель, – лежат со всех сторон на равнине, то она имеет возможность расширяться во все стороны и предоставляет жителям полную свободу быть кочевниками, тогда как в долине, окруженной горами, жители поневоле становятся оседлыми и приобретают постоянные привычки. В первом случае центробежная сила, сближающая различные народы, действует свободно, тогда как во втором сама природа тому препятствует – естественные границы страны служат ей защитой как от чужой расы, так и от новых идей».

На юге Европы 2 полуострова – Иберийский и Апеннинский – благодаря их закрытым границам дают пристанище исключительно двум отраслям романской расы, тогда как Балканский полуостров благодаря соседству с Азией и равнинами Восточной Европы населен самыми разнообразными народами, за исключением Фессалии, которая населена исключительно греками, но зато и со всех сторон окружена горами.

Вообще, влияние характера границ перевешивает, по-видимому, влияние расы, так как в Англии, например, мы видим самые разнообразные народы соединившимися в национальность наиболее политически объединенную.

Сравнивая государства, отделенные друг от друга естественными границами, как, например, Италия и Франция (Пиренеи), Германия и Италия (Альпы), даже Германия и Франция (Вогезы), с государствами, границы которых сливаются, как, например, Германия и Польша, Россия и Германия, мы найдем в первых постоянное спокойствие или по крайней мере стремление к нему, а в последних – неуверенность и беспокойство.

Изолирующее, а стало быть, неблагоприятное для политических преступлений влияние высоких гор отражается в большом проценте выборного абсентеизма, замеченного нами в горных департаментах Франции.

Революции в Англии, Шотландии, Ирландии, Швеции, Норвегии, Дании и в Европейской России по месяцам (1791–1880)

Это вполне естественно объясняется трудностью сообщений. В холмистых и равнинных департаментах, напротив, абсентеизм менее развит именно благодаря большему удобству для избирателей являться в выборные центры. По аналогичной же географической причине (водопады, рудные разработки и прочее) абсентеизм преобладает в департаментах промышленных и потому наиболее республиканских[7].