Замок Тэсдея - Пентикост Хью - Страница 3

— Вчера вечером, — сказал он, — или, точнее… ночью часа в два или три… я был у подножия старой дороги на каменоломню, которая ведет на гору Барчестер.

— С Молли Донахью, что ли? — усмехнулся Саутворт.

— Откуда вы знаете? — растерянно спросил Майк.

— А с кем же еще? Вы ведь с ней давно уже встречаетесь, верно?

— Но она должна была вернуться домой к одиннадцати, — сказал Майк. — Если ее отец узнает, он поднимет такой скандал…

— Она выскользнула тайком к тебе на свидание? — уточнил Саутворт.

— В одиннадцать я проводил ее до дому, а через полчаса она спустилась из задней части дома по решеткам для роз, и мы… мы пошли погулять по старой дороге.

— Может, об этом тебе лучше рассказать своему духовнику? — предположил Саутворт.

— Наверное, — потупился Майк. — Но думаю, о том, что мы видели, я должен рассказать именно вам.

— Что же вы видели?

— Кажется, сегодня вы всех спрашивали насчет Линды Грант, точно?

Саутворт насторожился:

— Ну и?..

— Мы ее видели, — сказал Майк.

— На этой заброшенной дороге в два часа ночи?!

— Вчера была яркая луна. Мы с Молли сидели на траве под деревом, болтали и… все такое. И мы слышали, как они прошли.

— Они?

— Мы пригнулись, чтобы нас не заметили. Этот парень очень быстро шел вверх по дороге и тащил за собой Линду.

— Какой еще парень?

— Я его никогда раньше не видел, — сказал Майк.

— И он тащил Линду?

— Руки у нее были спутаны впереди веревкой, а конец привязан к его поясу. И он тащил ее. Она была босая, и я заметил, что ноги у нее в крови. Дорога-то каменистая, Эрни.

— Ты это сочинил, Майк? Признавайся! — сурово потребовал Саутворт.

— Нет, клянусь, ни слова не выдумал, Эрни! Он тянул ее за собой, а она тихонько плакала. Мне показалось, что она была в комбинации, которые носят сейчас девчонки, но Молли уверена, что это была ночная рубашка.

— И что вы сделали?

— Спрятались, — прошептал Майк. — Я не хотел, чтобы кто-то узнал про нас с Молли…

— И ты весь день молчал?!

— Послушайте, Эрни, мне и так нелегко было решиться на это. Если мистер Донахью узнает, что Молли выходила ко мне, он выгонит меня с работы и не позволит больше с ней встречаться. Думаете, мне так просто признаться вам во всем?

Саутворт швырнул окурок в траву и с силой втоптал его в землю. Затем достал из кармана маленький блокнот и шариковую ручку.

— Опиши мне этого человека, — приказал он.

— А еще я потому так долго молчал, что у него в руках было ружье, — признался Майк. — Он мог убить нас с Молли…

— Говорю тебе, опиши мне его внешность!

— Высокий… сильный. Должно быть, очень сильный, судя по тому, как он тащил за собой мисс Грант. У него еще такие длинные волосы, как у некоторых парней, они спускаются на уши и на шею. На нем были узкие синие джинсы и такая синяя рубашка, вроде рабочей блузы. А на плече он нес какой-то музыкальный инструмент. Я как следует его не разглядел, но, похоже, это было банджо, или гитара, или что-нибудь еще в этом роде. На ногах ковбойские сапоги.

— А лицо?

— Я видел его только сбоку, — виновато сказал Майк. — Ночь была холодная, но я заметил, что у него по лицу стекал пот.

Саутворт сунул блокнот в карман. Его обычно добродушное лицо помрачнело.

— Ты хоть понимаешь, что дал ему почти десять часов, чтобы оторваться от погони? — с укором сказал он Майку.

— Я все никак не мог решиться…

— Если Линда пострадает или… не дай Бог, погибнет, — процедил сквозь зубы Саутворт, — ты, парень, пожалеешь, что родился на свет!

— Вы никому не скажете, что Молли гуляла со мной? — заныл Майк.

— Мне нужно организовать ее поиски. И как, по-твоему, мне убедить людей, что нам нужно искать ее в горах? Сказать всем, что мне это приснилось? Нет, парень, придется тебе запастись смелостью, потому что мне еще понадобится допросить Молли. А вы с ней на коленях молитесь, чтобы из-за ваших шашней не погибла Линда!

— Господи! — прошептал Майк.

— Ничего не скажешь, хорошенькое начало, — пробурчал себе под нос Саутворт.

Питер Стайлс уложил в багажник своего белого «ягуара» чемодан, портативную пишущую машинку, пальто, шапку и запасной свитер и вернулся в дом Тоби Палмера попрощаться с миссис Уэйд. Его решение уехать было неожиданным для него самого. Утром он уселся за письменный стол в уютном рабочем кабинете Тоби, как обычно намереваясь посвятить весь день работе над своей книгой. Он лишь совсем недавно договорился, что поживет здесь еще месяц, пользуясь услугами добрейшей миссис Уэйд, и ничто не предвещало, что в один прекрасный день ему вдруг нестерпимо захочется уехать.

Но сегодня работа над книгой почему-то совсем не клеилась. Питер находился во власти совершенно необъяснимой тревоги: пальцы словно одеревенели, рот пересох; закурив трубку, он вдруг ощутил гадкий вкус, как будто она была набита какой-то прогнившей соломой, а не прекрасным табаком. Его терзал страх; почему — непонятно.

Питеру вообще была свойственна необычайная интуиция и чувствительность, очень часто помогавшие ему в работе. Именно благодаря этим качествам он и смог стать первоклассным журналистом. Его статьи в «Ньюсвью мэгэзин», штатным сотрудником которого он являлся, с интересом читались миллионами людей как в Штатах, так и за рубежом. Питер, как немногие, понимал людей, испытывая к ним искренние теплоту и сочувствие. Впрочем, был он способен и на гнев, когда сталкивался с непроходимой тупостью или странной и необъяснимой жестокостью, которые глубоко проникли в современное общество. Не раз его способность выслушивать собеседника подталкивала людей к откровенному разговору. Ему удавалось получить интервью у мировых знаменитостей, к которым никто другой не мог найти подхода. Незнакомые прежде со Стайлсом люди вдруг чувствовали, что могут ему довериться, и он никогда не обманывал их.

Одним из свойств натуры, сделавшим его первоклассным репортером, был его врожденный инстинкт опасности. Питер обладал даром ощущать ее до того, как она проявлялась открыто. Его молниеносные суждения о людях и о ситуациях всегда оказывались поразительно точными еще до получения фактов, которые могли их подтвердить. Храбрый в буквальном смысле этого слова, то есть достаточно умный, чтобы лезть на рожон, Питер в то же время способен был, не дрогнув, предстать перед лицом опасности, о которой его предупреждало верное чутье.