Замок Тэсдея - Пентикост Хью - Страница 27

— И этот потоп будет называться водородной бомбой, — заметил Питер.

Эмили резко опустила на стол чашку с кофе.

— Не уверена, что мне стало лучше после этого разговора, — сказала она, остановив взгляд на Телиски и Дюке. — Но не поймите меня превратно, ребята. Мне вас не жаль. Когда бы вы ни погибли, здесь, на горе, пытаясь вырваться на свободу, или позже, в газовой камере, если вам удастся сейчас сбежать, где бы я ни была, клянусь, вы услышите, как я громко пою аллилуйю.

Дюк тихо похлопал в ладоши.

— Жалко, мамаша, здесь нет сцены, где ты сыграла бы этот водевиль. Твой номер можно смело вставить в музыкальную комедию!

Но Телиски это не понравилось. С перекошенным от злобы лицом он рявкнул на Эмили:

— У тебя слишком болтливый рот, мать! Когда придет время, я с удовольствием заткну его!

— Может, парень, тебе хочется поделиться своими воспоминаниями о тяжелом детстве? — предположил Питер.

— Может быть! — в бешенстве заорал Телиски. — Может, я бы и рассказал тебе, почему мне не жалко тебя и того, что тебя ждет. Может, ты бы и выслушал, как получилось, что я ничего не уважаю, кроме своих мускулов, и как хорошо я могу обработать любую девчонку, которая встанет у меня на пути. Может, я мог бы научить эту ледышку, что сидит рядом с тобой, уважать меня! Все, что мы получаем от вас, умников, — это только болтовня. Разве вы что-нибудь сделали, чтобы создать для нас нормальную жизнь? Разговоры, болтовня и трепология — это все, что сделал старик за всю свою жизнь. Он сидел здесь и рисовал задницу своей старухи! Вы ничего не сделали для нас! Вы живете в своем уютном мирке и только покрикиваете на нас, чтобы мы знали свое место! Так вот, людям вроде меня это надоело, и мы взялись за дело — в городах, в деревнях и повсюду. И мы постараемся, чтобы перед смертью вам не было так весело и беззаботно, как вы привыкли жить, хотя даже это не примирит нас с местом, которое вы нам отвели в жизни. Хотел бы я иметь бомбу, о которой вы говорили. Уж я-то, черт возьми, знаю, что с ней делать!

Телиски вскочил со своего стула, и Питер уже подумал, что схватка начинается. Но гигант, тяжело дыша, подошел к окну с ружьем в руке. Он мог сорваться с цепи в любой момент — что при Кремере, что без него. Нить, на которой держалась власть вожака над ними, была слишком тонкой — об этом и говорил Кремер.

В комнате повисло тягостное молчание. Питер взглянул на часы. Кремер с Мартином уже давно заняли свою позицию на тропе, а Тэсдей, должно быть, как раз подъезжает к Барчестеру.

Что толку сейчас спорить с этими узколобыми и обозленными на весь свет ублюдками? Они не смогут понять логику размышлений нормального человека. Единственной надеждой на спасение было противопоставить их жестокой кровожадности решительную силу. Но где ее взять?

В окна кухни заглянуло яркое солнце. Эмили встала из-за стола и занялась мытьем посуды после завтрака. Питер с восхищением смотрел на старую женщину. Она ни разу не обмолвилась об опасности, грозящей лично ей, тревожась только о переживаниях Тэсдея. Линда была права: этим старикам можно было позавидовать.

— Раньше я никогда не задумывалась над тем, что такое смелость, — тихо сказала Линда. — Мне казалось, само собой разумеется, что она свойственна порядочным мужчинам, а плохие, естественно, трусы. Но сейчас я просто не знаю, Питер, как встретить то, что нас ожидает. — Ее гибкое тело содрогнулось.

— Мы не знаем, что нас ожидает, — неопределенно изрек Питер.

— Я-то знаю! — с тихой горечью сказала она. — Я знаю, что они собираются сделать со мной.

— Не думайте об этом, — сказал Питер и понял, как бессмысленно давать подобные советы в такой ситуации.

— Когда я была ребенком, — продолжала Линда, — я очень боялась ходить к зубному врачу. Но я заставляла себя пойти, потому что знала, что это продлится не больше часа, ведь у него назначено время следующему пациенту. Больше того, мне поставят пломбу, и зуб больше не будет меня беспокоить. Можно выдержать что угодно, когда знаешь, что это скоро закончится и что это принесет тебе пользу.

— Это чисто религиозное рассуждение, — сказал Питер, пытаясь придумать, чем ее успокоить. — За адом кромешным на земле нас ждет рай на небесах.

— Допустим, я должна через это пройти, — чуть громче произнесла она. — Смогу ли я снова взглянуть на себя в зеркало? Смогу ли я позволить, чтобы на меня взглянул приличный человек? Да смогу ли я когда-нибудь…

— Прекратите! — резко сказал Питер.

Она безрадостно засмеялась:

— В книгах и фильмах всегда находится выход из тяжелого положения. Таблетка яда, зашитая в подол юбки, нож, спрятанный под матрацем…

— Или в самую последнюю минуту на помощь приходят морские пехотинцы, — подсказал Питер.

— А они здесь есть?

— Честно говоря, не думаю…

— О Господи, Питер! — Она опустила лицо, пытаясь справиться с нахлынувшим ужасом.

— Что толку думать об этом!

— А что еще нам делать? Беседовать о пьесах Бернарда Шоу или об иностранной политике президента? Не считайте меня ребенком, Питер.

Питер посмотрел на Дюка Лонга. Бледный темноволосый парень смотрел на них, но его взгляд подернулся пленкой. По-видимому, мысли его где-то далеко. Телиски беспокойно расхаживал у окна, поглядывая на лужайку, как будто Тэсдей уже должен был вернуться. На самом деле возвращения старика нужно было ждать только часа через два.

— Когда я училась в колледже, — сказала Линда, — после занятий мы часто собирались у кого-нибудь в комнате и иногда бурно обсуждали, что бы мы сделали, если бы столкнулись с насильником. У нас были очень смелые мысли насчет того, как защититься. Обсуждались жизненно важные точки на теле мужчины, куда следовало в первую очередь нанести удар. Еще мы спорили о том, не лучше ли подчиниться. Тогда хотя бы ты могла выйти живой из этой передряги. Сейчас мне кажется, что нас просто будоражило возбуждение юных, неопытных в сексуальном отношении девчонок. Возможно даже, втайне мы надеялись, что на нас кто-нибудь нападет. Но когда сталкиваешься с этим лицом к лицу… — И снова она болезненно вздрогнула. — Вы не можете себе представить, что происходило вчера…