По следу смеющегося маньяка - Пентикост Хью - Страница 3

После окончания Второй мировой войны мир на Земле так и не наступил. Человек не мог планировать свою будущую жизнь. Пропустив главный военный конфликт нашего века, Питер оказался в Морском корпусе, ведшем в 1951 году военные действия в Корее. Он оставил его, не получив ни царапины, в чине капитана. Однако в его внутреннем мире произошли глубокие потрясения. Будучи единственным ребенком в семье, он рос невероятно привязанным к родителям. Герберт Стайлс, выпускник Йельского университета 1925 года, добился крупных успехов в качестве администратора одной из рекламных фирм. Его жизнь текла по стандартному образцу: дом в Новом Кэнене, ежедневные поездки в Нью-Йорк, два сухих мартини в Йельском клубе перед ночным поездом, отправляющимся домой. В семье было достаточно средств, чтобы Питер мог получить образование в Хочкиссе и Йельском университете. Будущее, за исключением тревоги по поводу службы Питера в военно-морском флоте, казалось семье уютным и безопасным.

Питер прослужил в Корее шесть месяцев, когда пришла телеграмма от отца, в которой тот извещал сына, что его мать внезапно скончалась в результате внутреннего кровоизлияния в мозг. Это был тяжелый удар, осложненный тем, что Питера не могли отпустить домой, чтобы он мог разделить горе с отцом. Герберт Стайлс не очень любил писать письма, и к Питеру поступали лишь обрывочные сведения о том, что последовало за смертью матери. Она оставила Питеру свое личное состояние, которое должно было приносить ему ежегодный доход в пятнадцать тысяч долларов. Затем он узнал, что в свои пятьдесят лет отец удалился от дел, продал дом в Новом Кэнене и обосновался на житье в Йельском клубе в Нью-Йорке.

Питер вернулся домой весной 1953 года. Герберт Стайлс был уже не тем человеком, которым знал его Питер, уходя в армию. Перенесенная утрата основательно подкосила его. Не имея никакого занятия, меньше чем за год он превратился в безнадежного алкоголика. До этого Питер и не подозревал, до какой степени Герберт Стайлс был привязан к своей жене. Он выказал все признаки своей радости по поводу возвращения Питера, но на самом деле в его душе не было ничего, кроме кровоточащей горечи о кончине жены, невыносимого одиночества и полной бесцельности дальнейшего существования. Присутствие сына только еще больнее напоминало ему о тяжелой утрате.

Питер продолжал поддерживать связь с отцом, но больше он ничего не мог для него сделать. Время неумолимо летело. Благодаря полученному от матери наследству Питеру не было необходимости зарабатывать на жизнь. Престижное образование не дало ему, увы, конкретной профессии. Он посещал курс в Йельской драматической студии и одно время мечтал стать актером; затем его желания изменились, и он собирался заняться драматургией. Но вообще-то у него попросту отсутствовал какой-либо интерес к любой карьере.

Он уходил на войну в Корее, воображая, что безумно влюблен в девушку по имени Элизабет Скофилд. Как раз перед смертью матери он получил от Элизабет официальное послание, в котором она извещала его о том, что вышла замуж за Тома Коннорса, одного из однокашников Питера по Йелю, который уже имел отличную медицинскую практику в Нью-Йорке.

Оказавшись дома и уяснив, что он не в состоянии поддерживать с отцом ежедневный контакт, Питер подобрал себе небольшую квартирку с садом прямо рядом с Грэмерси-парк. Купил себе спортивный автомобиль. Его тревожил ход вещей, точнее, отсутствие этого хода. Ему казалось, что люди подвержены всеобщему моральному разложению, у них отсутствует вкус к жизни и вообще традиционный образ жизни терпит полный крах. Казалось, в нравах преобладало презрение к закону и порядку. Прежняя упорядоченность существования больше не наблюдалась, но вместе с тем новые стандарты жизни еще не обрели выраженных форм. И невольно создавалось ощущение, что все с безумной скоростью стремятся к некоей пропасти. Питер написал несколько статей на эту тему и, к своему удивлению, увидел их напечатанными в «Нью-Йоркере», «Атлантике» и в ежеквартальном обозрении периодики Западного побережья. Как-то за завтраком с отцом в Йельском клубе, куда он от случая к случаю заходил, к Питеру обратился старый товарищ по колледжу Фрэнк Девери с предложением написать несколько статей для еженедельного информационного журнала. Вот так, безо всякого серьезного стремления к этому, Питер стал известным автором статей на самые разные темы — от политики до соревнований горнолыжников. Именно находясь в командировке по проблемам развития горнолыжного спорта, Питер впервые открыл для себя «Логово Дарлбрук». Позже он полюбил приезжать в Вермонт каждую зиму, подружился с Лэндбергами и сам стал великолепным горнолыжником.

Таким образом пролетело еще десять лет. Питер приобрел известность как один из самых популярных репортеров нашего времени, его общественное положение упрочилось, доходы возросли в три раза.

В феврале 1963 года он находился всего в нескольких мгновениях от гибели, хотя и не подозревал об этом. Он собирался провести уик-энд в «Дарлбруке» и зашел в Йельский клуб повидаться с отцом накануне отъезда. Герберта Стайлса он застал в плачевном состоянии. Это был уже дряхлый старик, страдающий от непроходящего похмелья. Поддавшись импульсу, Питер предложил отцу провести выходные вместе в «Дарлбруке». Чистый свежий воздух пойдет ему на пользу, а Питер постарается держать его подальше от выпивки. Герберт, у которого не было ни малейшего желания покидать свой клуб, согласился только потому, что не имел сил сопротивляться.

Уик-энд оказался пропащим. За пару дней невозможно было изменить Герберта. Запретить ему спиртное означало ввергнуть его в состояние вечно ноющего попрошайки. Он хныкал, как ребенок, когда Питер по дороге в горы отказывался остановиться у какой-нибудь таверны. В «Логове» их разместили в одном номере, и всю ночь напролет старик то ныл и плакал, то впадал в приступы бессильной ярости. К утру Питер понял, что оставаться дальше не имеет смысла. Он не мог оставить Герберта ни на минуту, и бесконечная борьба из-за спиртного оказалась ему не по силам.

Часов в одиннадцать утра они уплатили по счету, погрузили свои вещи в машину и двинулись вниз с Грейпик. Они проехали не больше мили по извилистой горной дороге, когда позади, непрерывно сигналя, появился летящий на огромной скорости черный седан. Питер отвернул в сторону, насколько смог, и седан пронесся мимо в облаках снежной пыли, летящей из-под колес. Задним правым крылом он задел левое переднее крыло Питера, и спортивная машина легко взлетела от этого толчка. Проклиная безумного лихача, Питер попытался разобрать номер седана, но его не было видно из-за клубов снежного вихря. Он остановился, вышел наружу и осмотрел повреждение. Крыло было помято, но с машиной все было в порядке. Он вернулся в автомобиль и продолжил спуск.