Обожравшийся каннибал - Пентикост Хью - Страница 5

– Рад вас видеть, мистер Гамаль. Входите, прошу вас. У меня здесь свежесваренный турецкий кофе, не хотите ли чашечку?

– С удовольствием, – согласился тот, усаживаясь в кресло возле письменного стола.

Египетский дипломат был худым человеком невысокого роста, с кожей цвета кофе и печальными темными глазами. Одет он был в черное пальто с воротником из дорогого меха, в руке держал тросточку из ротанга с массивным серебряным набалдашником, на голове его красовалась тщательно вычищенная шляпа-котелок.

– Позвольте мне взять ваше пальто, сэр, – продолжил Шамбрэн. – А то вы простудитесь, когда выйдете наружу.

– Благодарю вас.

Гамаль снял пальто, продемонстрировав его меховую подкладку, передал его и котелок хозяину кабинета и отложил тросточку. У него были черные, блестящие, тщательно причесанные волосы. Потом посетитель снова уселся в кресло. Шамбрэн налил две чашечки свежего турецкого кофе, подвинул к локтю дипломата ящичек с сигаретами, наконец занял свое место и слегка приподнял бровь, выражая этим вежливый вопрос.

– Как спокойно здесь у вас, – сказал Гамаль и, отпив кофе, похвалил его: – Превосходно!

– Благодарю вас, сэр. Я варю его сам. Есть вещи, которые нельзя доверять никому другому.

– Вот поэтому я здесь, у вас, мистер Шамбрэн, – заявил дипломат.

– Я польщен и весь к вашим услугам.

– Мне надо приобрести билеты на самолет в Александрию для меня и моего секретаря, причем на рейс где-то сразу же после полуночи в субботу, если это возможно.

– Самое простое дело, – отозвался управляющий. – Наше бюро путешествий…

– Я не хочу, чтобы ваше бюро путешествий занималось этим, – возразил Гамаль. – Если бы это было обычным делом, я не стал бы отнимать ваше драгоценное время

– О!

– Я хотел бы отбыть не привлекая ничьего внимания, мистер Шамбрэн. Не хочу, чтобы стало известно, что я уезжаю из отеля. Оставлю вам деньги, чтобы вы могли покрыть мои долги после того, как я уеду.

– Понимаю.

– Я надеюсь, что вы можете заказать билеты не упоминая моего имени. Я директор фирмы «Заки и сыновья», которая ввозит сюда изысканную парфюмерию. Вы можете сказать, что кто-то из сотрудников фирмы должен полететь в Александрию, но кто именно, будет решено только в самый последний момент. Разумеется, мой паспорт и остальные бумаги в полном порядке.

– Что ж, это можно устроить.

– Я хотел бы вылететь сразу же после полуночи, – повторил Гамаль, – но имейте в виду, что до самой полуночи я буду гостем на приеме у Обри Муна по поводу его дня рождения и не смогу уехать, пока не прозвучит последний из двенадцати ударов часов в полночь. И мне еще надо время, чтобы после этого добраться до аэропорта. А если до утра нет самолета, то я должен где-то провести время вне отеля.

– А ваш багаж?

– Мой багаж – личные вещи, мистер Шамбрэн, будет постепенно, вещь за вещью, переправлен в течение предстоящей недели, так что когда я выйду с приема, то все подумают, будто я решил подышать свежим воздухом, как это делал в последние три месяца.

– Мне необходимо зарезервировать для вас места до вечера, – предупредил управляющий. – Я сразу же вас извещу.

– Только ни в коем случае не извещайте меня по телефону, – попросил Гамаль. – Ваша телефонная служба работает превосходно, тем не менее я не могу идти даже на малейший риск, чтобы кто-то, кроме вас, узнал о моем отъезде.

– Польщен вашим доверием.

Печальный взгляд темных глаз устремился на мистера Шамбрэна.

– Ваше любопытство задето? Управляющий вежливо рассмеялся:

– Если человек на такой работе позволит, чтобы его снедало любопытство, мистер Гамаль, то он очень скоро окажется в клинике для язвенников. Вы попросили меня об определенной услуге. Она будет вам оказана.

– Он опустил тяжелые веки. – Но могу я себе позволить маленькое любопытство, не связанное с вашими планами куда-то улететь?

– О?

– Я никак не могу понять, почему человек с вашим положением, богатством, пользующийся большим уважением, собирается присутствовать на таком вульгарном празднике, как прием по случаю дня рождения Обри Муна. На вашем месте, мистер Гамаль, я отправился бы наслаждаться свежим воздухом тем вечером гораздо раньше. Мне случайно известно, что есть рейс на Александрию в одиннадцать вечера.

Щека цвета кофе нервно дернулась.

– Ваша обостренная наблюдательность стала просто легендой в этом отеле, мистер Шамбрэн.

– Прошу простить меня, если я повел себя слишком нагло. Гамаль поднялся. Управляющий тут же снял его пальто и

котелок с вешалки, стоящей в углу. Дипломат сжал набалдашник трости так, что у него побелели суставы. Он глубоко вздохнул, положил тросточку на письменный стол и позволил хозяину кабинета помочь ему надеть подбитое мехом пальто. Потом аккуратно надел котелок и заговорил так, будто выбор слов на этот раз был для него особенно важен:

– Я спросил вас о вашем любопытстве, и вы откровенно мне ответили, мистер Шамбрэн. И это вовсе не наглость. Это близко к тому, что в вашей стране называется точным попаданием. Ответ на ваш вопрос не принесет вам покоя. Но в один из этих дней вы получите его. Благодарю вас за любезность, мистер Шамбрэн.

– Рад служить вам. Но у меня есть для вас небольшой совет. Гамаль резко повернулся и посмотрел на мистера Шамбрэна.

– Если вы пойдете на прием к Муну, то избегайте супа из хвостов кенгуру как чумы. Он неправдоподобно отвратителен!

* * *

Офис связей с общественностью был на четвертом этаже, чуть дальше святилища главного менеджера. Элисон Барнуэлл относительно недавно занималась этой работой, получив свою должность как награду. Ее рекомендовал сам владелец «Бомонда», мистер Джордж Баттл, тот самый таинственный богач, который жил за границей и лет пятнадцать не посещал принадлежащего ему отеля. По слухам, Баттл был одним из четверых или пятерых самых богатых людей в мире, а отель «Бомонд» служил в его многомиллионной империи просто игрушкой. О Баттле говорили, что он никогда не бывает в Америке, потому что просто боится летать и плавать, опасаясь, что самолет может разбиться, а тепловоз утонуть.

Рекомендация на работу, данная мистером Баттлом, рассматривалась не как пожелание, а как приказ. И это вызвало некоторые трения. «Бомонд» вел Пьер Шамбрэн, и его штат был хорошо подобран. Получить назначение через его голову значило, что новому работнику будет трудно приобрести друзей и влияние в отеле.

Контакты Элисон с Джорджем Баттлом не были тесными. С ним был хорошо знаком друг ее отца. Он и представил Элисон Баттлу в Каннах, где она занималась рекламой в местной кинокомпании. Друг отца предложил Элисон на место, которое освобождалось в «Бомонде», польстив мистеру Баттлу, сказав, что тот может узнать о человеке все, стоит ему лишь раз на него взглянуть. Джордж Баттл, почувствовав себя в этот момент важной персоной, посмотрел на Элисон и сказал «да», что вроде бы говорило о полученном им впечатлении. На самом деле ничего такого не было, просто он доверял своему Другу. А тот сделал для Элисон хороший выбор. Она не знала «Бомонда», зато хорошо была знакома с очень и очень богатыми, занимающимися другими делами людьми, которые были его постоянными клиентами. У нее был вкус, отличные манеры и способность отличать хорошую рекламу от простого объявления.

Поначалу Шамбрэн был с ней холоден и не шел на сотрудничество. Но хитрая Элисон вовсе не хотела, чтобы ее выгнали. Не обращая внимания на правила и протокол, она пошла к управляющему за советом и помощью, который уже до этого оценил ее по достоинству, а теперь так просто растаял. Ему нужна была только эффективная работа, и Элисон успела себя зарекомендовать. Они начали доверять друг другу. Только он один во всем отеле знал, что приятная, красивая мисс Барнуэлл была вдовой и носила свою девичью фамилию. Элисон очень любила своего молодого мужа, который погиб при таинственных обстоятельствах во время какого-то атомного испытания в пустыне Невада. Шамбрэн был уверен, что ее живые манеры, гордо поднятая голова – все это только маскарад. Глубокие раны от той трагедии все еще не зажили. Он также понимал, что все это заставляет ее работать более эффективно. То, что она была занята целый день, не давало ей возможности погружаться в печальные воспоминания.