Ложная жертва - Пентикост Хью - Страница 2

Мисс Ландерс понадобилось время, чтобы прийти в себя, собрать силы, одеться и добраться до дому. Поскольку у нее нет телефона, ей пришлось самой ехать в город, чтобы рассказать о случившемся местной полиции.

Расположенное в Делафилде крупное промышленное предприятие «Делафилд мэньюфэкчуринг компани» выполняет сверхсекретные оборонные заказы государства в области ракетостроения. На заводе занято около семисот рабочих мест. В настоящий момент этот маленький городок наводнен также огромным количеством гостей, съехавшихся на предстоящий турнир по гольфу, проводимый Президентской ассоциацией. Турнир, призовой фонд которого учрежден президентом «Делафилд компани» Сэмюелом Делафилдом и составляет сто тысяч долларов, откроется в четверг.

По мнению сержанта Маклина, поимка преступников, напавших на мисс Ландерс, может быть затруднена по причине наплыва в город большого количества гостей. «Мисс Ландерс заявила нам о нападении лишь по прошествии двух часов, — сообщил сержант журналистам. — Преступники в настоящий момент могут быть уже в Канаде. В Делафилде сейчас больше приезжих, чем местных, и вряд ли кто-то мог заметить подозрительных незнакомцев».

Заметка содержала в себе множество подробностей, но Питер не стал в них углубляться и, отложив газету, откинулся на спинку стула. Вторая порция мартини так и осталась нетронутой.

Питеру было хорошо знакомо это чувство поднимающегося откуда-то изнутри гнева, от которого сейчас у него снова затряслись руки, так что ему даже пришлось отложить в сторону трубку. «Со смехом скрылись в ближайшем лесу». Перед глазами Питера снова как наяву всплыла картина, которую он уже давно безуспешно пытался вычеркнуть из памяти. Заснеженная дорога в горах Вермонта, резкий сигнал за спиной, идущий вровень седан, едва не задевший его переднее крыло. Вот седан снова отстает, и снова пронзительный сигнал режет уши. Питер помнит, как окаменело побелевшее вдруг лицо отца, когда машина обгоняла их во второй раз. Двое в парках и черных очках, повернув головы, злобно смотрят в их сторону, и один из них кричит Питеру: «Жалкий трус!», с дьявольской улыбкой наблюдая, как он из последних сил пытается удержать машину на дороге. Один из них смеялся — визгливо, истерично. Эти в черных очках попросту развлекались. Питер гнал машину вперед, но и в третий раз седан, свернув на обочину, снова оказался позади. Питер не имел ни малейшего намерения уступать им дорогу и вырулил на середину, тут же почувствовав удар в задний бампер. И тут нервы у отца не выдержали, он выхватил у Питера руль. «Пропусти их!» — выкрикнул он. Машину Питера вдруг занесло, и, пробив боковое ограждение, она кубарем покатилась под откос с пятисотфутовой насыпи. Вслед им несся тот же неестественный смех. Его выбросило из машины, и он на мгновение потерял сознание. Очнувшись, с дикой болью в правой ноге, он не мог даже шевельнуться и только слышал страшные крики отца, заживо горевшего в исковерканной машине.

Из больницы Питер вышел с ампутированной до колена правой ногой и стоящим в ушах дьявольским смехом, которого с тех пор так и не смог забыть.

«Веселыми убийцами» окрестила тогда людей в седане пресса. Их так и не нашли. Почти год ушел у Питера на то, чтобы научиться жить с половиной ноги, а потом он начал охоту. Лишь одно теперь казалось ему важным в жизни — найти их и рассчитаться за то, что они сделали с его отцом и с ним самим. Но они, эти смеющиеся выродки, исчезли, растворились в огромном людском океане. Но атмосфера, позволяющая им существовать, осталась. Атмосфера наплевательства, равнодушия к творящемуся рядом насилию. Безучастное любопытство толпы, лениво наблюдающей за тем, как вершится убийство, — именно оно, это холодное бездействие, порождает климат, питающий душу убийцы. По ходу поисков Питер понял, что именно назвал Сэмюел Графтон «Искореженным веком». Питер ходил на дискотеки и наблюдал там за бессмысленно колышущейся под музыку безликой толпой. Он даже научился различать «фруг», «ватузи», «серф», «манки» — эти странные танцы, где партнеры никогда не прикасались, не разговаривали, даже не смотрели друг на друга. Устремив взгляд в никуда и подрагивая безвольным телом, они тряслись словно в каком-то таинственном, только им ведомом меланхолическом ступоре, в котором чувствовались одиночество, отчужденность и новые грядущие моральные ценности, где нет места любви и сочувствию.

Питер знал, что в этой огромной армии молодых эгоистов с вывернутыми, вывихнутыми, искаженными душами легче всего спрятаться двум выродкам-психопатам, которых он искал. Он стал журналистом и открыто провозгласил крестовый поход против этих выхолощенных слепцов, для которых нынешний искореженный век стал прикрытием, своего рода ширмой для нового культа садизма, жестокости и убийства.

Сегодня вечером объявленная им тотальная война вновь обернулась ненавистью к двум конкретным людям. «Со смехом скрылись в ближайшем лесу». Маловероятно, что эти двое — те же подонки, что разрушили жизнь Питера, но даже если речь идет всего лишь об одном шансе из миллиона, он твердо знал, что обязательно должен испробовать его…

Следующим утром три часа ушло у него на то, чтобы добраться до Делафилда. Все, чем мог похвастаться убогий городок, расположенный близ Хартфорда, — это крупный завод компании «Делафилд», рабочий квартал постройки времен Второй мировой войны, почтамт, городское здание для общественных собраний, сеть торговых точек, разбросанных вдоль главной улицы, и возвышавшийся в отдалении на холме дом Делафилдов — олицетворение могущества, богатства и власти.

Имелся еще клуб — «Делафилд кантри клаб» с огромным, великолепно ухоженным полем для гольфа с восемнадцатью лунками.

В городе было несколько отелей и небольшая гостиница, но очень скоро Питеру стало очевидно, что в пределах нескольких миль от Делафилда все места, пригодные для ночлега, зарезервированы игроками, торговцами, представителями прессы и болельщиками, съехавшимися на предстоящий турнир. Питеру посоветовали искать жилье поближе к Хартфорду, поэтому, даже не раскрыв багажник своего «ягуара», он сразу же отправился на поиски сержанта Маклина.