Королевство смерти - Пентикост Хью - Страница 8

— Спасибо, — сказал Мейсон управляющему и последовал за Фланнери.

Толпа, сгрудившаяся у окошек, преграждала Мейсону путь. Докеры были на редкость неуступчивы, когда он, бормоча извинения, старался протолкнуться между ними.

Микки Фланнери уже миновал полквартала, когда Мейсон, запыхавшись, нагнал его.

— Фланнери!

Микки обернулся. Под рубашкой с закатанными рукавами напряглись мышцы.

— Да? — Он прищурился, припоминая. — Я видел вас наверху. Кто вы такой — инспектор или что-то в этом роде?

Мейсон, не мигая, уставился на него.

— Прошлой ночью убили вашего брата, — сказал он.

У Микки глаза вспыхнули яростью.

— Этот сумасшедший коп, сукин сын!

— Этот сумасшедший коп, сукин сын, был моим братом, — тихо произнес Мейсон.

Микки Фланнери сделал легкое движение, напоминающее балетное па, — так боксер выбирает позицию. Он сжал кулаки.

— Мой брат тоже погиб, — сказал Мейсон.

— К чему ты клонишь? — спросил Микки хриплым от гнева голосом.

Из кармана Траска вынырнули очки, которые он стал полировать влажным, пропотевшим платком. Но все это время Мейсон не сводил с Микки широко открытых глаз.

— Насколько мне известно, — сказал он, — мой брат задолжал вашему брату некую сумму денег. И я думаю, что в данных обстоятельствах они пригодились бы его семье.

Микки Фланнери перестал приплясывать на месте и остановился как вкопанный.

— Что-то я не усекаю. — Серо-зеленые глаза смерили Мейсона с головы до ног. — Не усекаю. Твоя фамилия Трасковер?

— Из деловых соображений я сократил ее. Меня зовут Мейсон Траск. Я — литератор. Я могу уплатить долг брата, и я чувствую себя просто обязанным… — Не найдя слов, он пожал плечами.

Прищуренные серо-зеленые глаза с откровенным подозрением уставились на него.

— Хочешь расплатиться за брата?

Мейсон скупо усмехнулся:

— Думаю, что да. Но я не имею представления, о какой сумме идет речь.

Микки с силой перевел дыхание.

— Такие сведения должны быть в бумагах Игрока, — сообщил он. — Я должен проверить.

— Конечно, я хотел бы расплачиваться с другим человеком.

— Что ты сказал?

— Я предполагаю, что ваш брат одалживал не свои деньги, — вежливо сказал Мейсон. — Насколько я понимаю, он должен был получить комиссионные со всей суммы. И я хотел бы вернуть ее боссу вашего брата. А он, уж конечно, позаботится, чтобы семья вашего брата получила свою долю.

Тонкая, еле заметная улыбка скользнула по губам Микки.

— А ты неглупый парень, — произнес он.

— Можете ли вы выяснить размер этой суммы? — спросил Мейсон, не обращая внимания на подколку.

— Выяснить я могу, — мягко сказал Микки. — А как я с тобой свяжусь?

— Я могу встретить вас в любом месте… и в любое время. Как скажете.

Широкая улыбка Микки стала еще шире, если это вообще возможно.

— В квартале отсюда «Бар и гриль» Гаррити. Видел его?

— Да.

— К вечеру выясню, что смогу. Встретимся там завтра после работы. В половине шестого. О'кей?

— Я приду. Вы понимаете, что я расплачусь только с вашим боссом? Не хочу, чтобы к семье брата были какие-то претензии.

— Понимаю, — сказал Микки. И расхохотался.

2

Владельцу похоронного бюро приходится нелегко. Если он будет деловит и энергичен, то произведет самое неприятное впечатление. Тот же результат его ждет, если он станет излишне скорбеть. Джон Д. Харрис выражал сочувствие, не теряя деловитости. Ему понравилась идея похоронного обряда в двухкомнатной квартире. Он осудил и присутствие при этом двух мальчиков, семи и восьми лет, которым доведется увидеть, как их отца в гробу выносят из квартиры. Кроме того, придет немало друзей Джерри из полицейского участка, которые захотят отдать ему дань уважения. Часовня в заведении мистера Харриса как нельзя лучше подойдет для этих целей. Она будет свободна через два дня, в четверть первого.

— Придут те, кто откажутся от полуденного ленча, — сказал мистер Харрис, выковыривая спичкой из коренных зубов остатки сытного завтрака.

И теперь торжественная церемония трагического ухода из жизни Джерри Трасковера была в руках этой обезьяны в человеческом облике по фамилии Харрис.

Мейсон с трудом пробился на своем «фольксвагене» сквозь столпотворение утреннего движения — на восток и направо, на восток и направо, — пока наконец не поставил машину в гараж на Ирвинг-Плейс рядом с Восемнадцатой улицей. Завернув за угол, он вышел на Девятнадцатую улицу, откуда за железной оградой были видны деревья и цветы парка Граммерси. Его квартира находилась в полуквартале от Ирвинг-Плейс.

Чтобы попасть в нее, надо было спуститься на две ступеньки ниже уровня земли. Передняя дверь открывалась в маленькую прихожую, откуда вел узкий коридор. Справа располагались кухня и ванная. Слева была спальня. За этой маленькой и неудобной частью квартиры простиралась очень большая гостиная, выходившая на зады дома с аккуратным огороженным садиком.

В гостиной было прохладно. В ней царил безукоризненный порядок, если не считать длинного узкого стола, на котором находилась портативная пишущая машинка и валялась хаотичная масса желтоватых листов и копирок. На полу лежал восточный ковер. Стены от пола до потолка были заставлены книжными полками, оставляя свободным только то место, откуда открывался выход в сад. В гостиной висели также две картины суперсовременных художников. Кроме того, тут находился дорогой проигрыватель, и одна секция книжного шкафа была отведена под большую коллекцию пластинок.

Здесь жил брат двоих погибших полицейских, человек, который глубокими ночами писал пятиминутные новостные заметки для аудитории слушателей, само существование которой представлялось ему сомнительным.

Через открытую дверь из сада в гостиную влетела небольшая собачка. Происхождение ее установить было невозможно, разве что среди предков псины имелись спаниель и терьер. Повизгивая от счастья, она запрыгала вокруг Мейсона.

— Как дела, старина? — Траск подхватил пса на руки и подержал несколько секунд, пока тот восторженно облизывал ему лицо жестким языком.

Муггси дал понять, что все прекрасно. Мейсон опустил его на землю и легонько шлепнул по хвостику.

Траск устало опустился в мягкое кресло у окна и развалился в нем. На боковом столике стоял телефон. Тут же лежала стопка из пяти одинаковых книг. Обложка сообщала, что это новый роман Мейсона Траска «Фортуната». Маленькая открытка на глянцевой бумаге информировала, что в августе книжные клубы страны признали «Фортунату» лучшей книгой месяца.

Мейсон надел очки, подтянул к себе адресную книгу, нашел номер телефона и набрал его.

— Лаура?

— Да. — Голос у нее был мрачным.

— Довольно противная личность по имени Джон Д. Харрис возьмет на себя заботы о мероприятии, как ты его называешь. Сегодня вечером Джерри доставят в часовню на Семьдесят девятой улице. Панихида начнется в четверть первого в пятницу. Пришлось согласиться с доводами Харриса — пусть лучше будет там, чем в квартире.

— Не спорю.

— Хорошо. Как ребята?

— Им придется рассказать. Завтра днем отец с матерью привезут их из Поулинга.

— Я могу сам поехать и привезти их.

— В этом нет необходимости.

— Если… если тебе будет легче, то можем пойти вечером пообедать или…

— Спасибо, не надо.

Мейсон вздохнул:

— Звони мне, если что. Я буду на телефоне.

Он положил трубку и вернул телефон на столик. Снял очки и засунул их в нагрудный карман. Затем откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. До этого тихого уголка не доносился шум улицы.

Вскоре Мейсон встал, подошел к проигрывателю и, не раздумывая, поставил Четвертую симфонию Брамса. Направившись в спальню, он разделся и лег на кровать.

Муггси запрыгнул туда же и расположился у него в ногах. Мейсон лежал, глядя в потолок и слушая тихую музыку, которая доносилась из-за открытой двери. Наконец он прикрыл глаза. Чуть погодя пластинка автоматически легла на другую сторону.