Кто не думает о последствиях - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 56

– Ты не начальник, а мы не на зоне! – продолжал напирать мужик. – Может, еще паспорта проверишь? Или пальчики откатаешь?

Карим сжал челюсти и угрожающе уставился на дерзкого помощника. Но тот не отвернулся – только прищурился. С минуту они сверлили друг друга испепеляющими взглядами, потом Карим махнул рукой и принужденно усмехнулся:

– Ладно, Тайга, так Тайга – тебе жить! Командуй своим, пусть готовят стоянку – обедать будем!

Тайга отдал распоряжения. Муха начал рыть яму для костра, Облом натаскал веток и сучьев, а Карнаух взял в вездеходе двустволку и скрылся между деревьями. Вскоре разгорелся костер, над ним установили складную треногу, подвесили котелок с водой. Муха чистил картошку и лук, Облом приготовил крупу и две банки тушенки, Тайга наблюдал за ними. Карим отвел в сторону Рустама с водителем и что-то тихо говорил, иногда бросая взгляды в сторону костра. Наверное, обсуждал, как усмирить «шайку» и заставить повиноваться.

«Э-э-э, не все так просто в этой чудной компании, – думал Мончегоров. – Нет среди них единства. Хотя, конечно, это одна шайка-лейка… Только одни „шайка“, а другие – „лейка“… А я где? Похоже, где-то между ними…»

Предоставленный сам себе, Мончегоров подошел к костру. Тайга посмотрел на него и шагнул в сторону, как бы приглашая стать рядом. Это было проявление дружелюбия. В ответ Иван Степанович достал пачку «Мальборо», захваченную как раз для подобных случаев.

– Закуришь?

– Ого, какие! – заскорузлые пальцы с трудом подцепили одну из плотно вбитых в красивую коробочку сигарет.

– Значит, большим начальником был? – глубоко затянувшись, спросил Тайга.

– Вроде того. А почему у тебя прозвище такое?

– На зоне прилепили. Я же из тайги. Вот и пошло: Тайга, Тайга…

– И сколько отбыл?

– Девять.

– Ничего себе! Это за что же?

– Застрелил одного, случайно…

– За «случайно» столько не дают.

– Да они не поверили.

– Так, может, не случайно?

– Может. Он у меня соболей из петель вынимал…

Вдали раздались слабые хлопки выстрелов. Муха и Облом оживились.

– Дуплет! Видно, Карнаух добыл свежатинки! Хорошо, что консервы не открыли…

Пока ждали охотника, все надели противомоскитные сетки и тщательно застегнулись: гнус свирепствовал все сильнее – лез в глаза, забивался в нос и рот. От разбрызгиваемого спрея «Рефтамид» воздух наполнился ядовитым запахом с оттенком ванилина.

Минут через сорок появился Карнаух с большим тетеревом в руке. Птицу мгновенно ощипали, разделали, порубили на куски и бросили в кипящую с овощами и крупой воду. Все собрались вокруг, нетерпеливо рассматривая бурлящее варево и жадно вдыхая ароматы наваристой похлебки.

– Тут жилье неподалеку, – вдруг сказал Карнаух.

«Шайка-лейка» оживились.

– Откуда знаешь?

– Вначале следы колотушек на кедрах увидел, потом ветер дым принес да собачий лай…

– Далеко? – деловито спросил Володя.

Карнаух пожал плечами.

– Километров пять… Но в тайге свои меры. Там, может, болота или бурелом…

Рустам повернулся к Кариму.

– Так, может, туда на ночлег подадимся? В этой коробке всем не разместиться.

– Палатку поставите, не облезете! – обиделся за «коробку» водитель.

– Посмотрим! – коротко бросил Карим. Ивану Степановичу показалось, что он чем-то озабочен.

Похлебка удалась на славу – оголодавшие люди вмиг опустошили котелок и до костей обглодали птицу. «Шайка», развалившись на мягкой земле в вольных позах, курила, сняв противомоскитные сетки и распахнув куртки. То ли «Рефтамид» подействовал, то ли сытость, но комары им уже не мешали. Раскрасневшиеся, они рассказывали анекдоты, громко смеялись, обнажая плохие зубы. Муха несколько раз запевал:

Но его никто не поддерживал, и песня гасла. Зато очередной анекдот вызывал взрыв продолжительного хохота. Если бы не полное отсутствие спиртного, можно было подумать, что «шайка» пьяна.

«Лейка», напротив, выглядела мрачно. Некоторое время все трое стояли напротив костра, рассматривая веселящихся рабочих, потом Карим чуть заметно кивнул Володе. Водитель обошел костер, будто направляясь в ближайший кустарник, но сам, наклонившись, быстро поднял лежащую рядом с Карнаухом двустволку и отпрыгнул в сторону.

– Ты чо хватаешь?! Отдай! – Карнаух встал, сделал шаг вперед, протянул руку к ружью, но Володя ловко ударил его острым углом приклада в солнечное сплетение. Тот с утробным стоном скрючился и упал на колени.

– Да ты чо?! – «шайка» вскочила на ноги. Муха и Облом, хищно ощериваясь, выдернули из-под курток ножи. Тусклая сталь зловеще заблестела, призванная вселить страх в неопытные души. Но здесь таких, как оказалось, не было.

Совсем рядом оглушительно грохнул выстрел.

– Назад! Бросили перья! – Тон Карима был не свойственным для представителей любых правительств. Так же, как пистолет в руке, шарящий по застывшим фигурам членов «шайки», вмиг утративших агрессивный настрой.

Ножи упали на землю, один косо воткнулся и задрожал, словно сам испугался.

– Кто разрешил брать ружье?! Кто разрешил охотиться?! Кто разрешил пить?!

– Так мы же не в зоне, начальник! – сказал Тайга, но не так уверенно, как огрызался накануне. То ли вкусный обед смягчил его характер, то ли реальная возможность получить пулю в набитый желудок.

– Рустам! – Карим взмахнул рукой.

Помощник подскочил к Тайге и неожиданно полоснул его ножом по животу. Клетчатая ткань рубашки распахнулась, из пореза обильно хлынула красная жидкость, заливая брюки и сапоги…

У Мончегорова от ужаса закружилась голова. При нем еще никогда не убивали людей, да еще таким варварским способом. А Рустам так же лихо распорол живот Мухе и Облому, выкрасив их одежду ниже пояса в красный цвет. Иван Степанович наверняка бы потерял сознание, если бы не странности этой расправы: мужики не падали с отчаянными воплями, не бились в конвульсиях, заталкивая обратно выпадающие кишки, – они просто скорбно смотрели на мокрую одежду, и на лицах не отражались предсмертные муки: только досада и сожаление. К тому же ощутимо запахло спиртом…

Он уже и сам начал догадываться, что произошло, когда Тайга вытащил из-за пазухи распоротую грелку. Муха и Облом последовали его примеру.

– Э-эх, сколько клюковки пропало! – сокрушенно сказал Тайга. – А зачем так резко?

– Карнаух, выливай, быстро! – приказал Карим.

Тот достал грелку, из горловины которой тянулась длинная резиновая трубка, вывинтил пробку и, скривившись, как будто ему удаляли зуб, вылил настоянный на клюкве спирт.

– Если бы не эта прокладка, ты бы мне весь ливер отбил, – укоризненно сказал он Володе.

Водитель усмехнулся.

– Рукопашный бой с оружием, тема четвертая, – весело пояснил он. – Расслабляющий удар прикладом и добивающий – штыком. Скажи спасибо, что штыка нет.

– Спасибо, – буркнул Карнаух, нюхая опустошенную грелку.

Настроение у «шайки» было безнадежно испорчено. Но на этом уроки дисциплины не закончились.

– Скажи, Тайга, ты ведь на зоне не качал права с хозяином? Почему? – доброжелательно спросил Карим.

– Знаешь поговорку: закон тайга, прокурор медведь? – глядя в землю, ответил Тайга. – Там если возбухнешь, себе дороже выйдет.

– Правильно мыслишь, – вроде как похвалил его Карим. – Только мы и сейчас в тайге. И знаешь, кто тут медведь и прокурор?

Тайга молчал. Он уже понял, что и здесь вольное поведение не сойдет ему с рук.

– Не знаешь, – констатировал Карим. – А вот сейчас мы это выясним. Выходи против Рустама. Один на один, без ножей…

– Да зачем… И так все ясно!

– Нет, пока не ясно, – доброжелательно настаивал Карим. – Выходи!

– Ну, можно и выйти! – Тайга сплюнул, сбросил куртку, рубашку, заношенную майку и, играя мускулами, направился к Рустаму.