Разговорчики в строю № 1 - Рыков Олег - Страница 13

Матерясь и очень быстро раздеваясь, он рассказал про свои ощущения.

Сижу, притаился. Наверху, слышу, разговаривают. Вдруг как шарахнет меня чего-то сверху, я, говорит, с табурета и рухнул плашмя, благо неглубоко, противогаз висеть остался. Жить охота, не дыша, встал, натянул его обратно. Вроде дышится. Потом всё по плану. Только метки не видно, темновато. Плеснул примерно на глазок на палку эту, вот и всё. Вот так и закончилась эта афера.

Потом Сурков подсказал старшине гениальную идею: надо внутрь цистерны молочную флягу поставить с бензином, и щуп туда и макать, это, говорит, от токсичности осенило.

– Гениально!!! Может, тебе ещё посидеть там, подумать, как в январе по продуктовому складу отчитываться, а то там мыши четыре мешка сахара утащили.

– А чего, снега нафигарить в мешки поплотнее, и нормально, один хрен, холодно в амбаре том. У нас в Пермской области по деревням зимой так сахар и продают кидальщики!

Вы когда-нибудь видели, как прапорщик целует солдата? Я видел.

Вечером мы с Сурковым отправились отвозить полушубки обратно на стрелку, а по возвращении отведали презентованного прапором бимбера, вонючего до чрезвычайности.

Перебдел

На въезде в погранзону стоял пост в виде небольшого домика (мини-застава или кордон по-старому), где мы несли конную службу со сменой на месте. Старшими наряда, как правило, были сержанты, ну и я в том числе. В общем, полная лафа, офицерья нет, на границу, конечно, ходим, но службой не злоупотребляем. Участок такой, что последнего китайца брали году в 1972, и то наряд заблудился в тумане, зашёл на территорию сопредельного государства, и там, наткнувшись на спящего чабана, скрутил бедного уйгура и геройски перетащил его на территорию СССР. Тогда всем настучали по ушам, включая «нарушителя», которого впоследствии передали назад через МИД СССР и потом китайцы благополучно пустили в расход за шпионаж в пользу Советов.

С тех славных времён правления в Китае Великого Кормчего у нас на заставе скопилось много агитационной литературы на китайском языке с иероглифами, книжки в мягкой обложке страниц на 100, с удивительно тонкой бумагой, карманного формата. Бумага использовалась нами в качестве туалетной и на самокрутки (с сигаретами в те годы было очень туго, кто помнит). Каждый пограничник нашей заставы считал своим долгом иметь при себе такую книжку, так как «Красную Звезду» трогать было нельзя, а рвать полное собрание сочинений Ленина на подтирку рука не поднималась, бумага была мелованная.

Как-то по весне прислали к нам на заставу курсанта выпускного курса Голицинского высшего пограничного политического училища, чтобы он месяц стажировался в роли начальника погранзаставы. Заставское начальство этого кренделя на весь месяц и сплавило на пост, от греха подальше, на нашу голову. Парень весь подтянутый уставной, правильный, требовал обращения на «Вы».

Живём, балдеем, перевалы закрыты пока, вода в речке Большой Баскан высокая, бродов нет. Местное население, имеющее право передвигаться в погранзоне, ездит только по одной дороге мимо нас, на обочине вкопан шлагбаум и нарисована табличка «Стой, предъяви пропуск». Но обычно пограничника не было на шлагбауме, и местные сами отмечались в журнале, спрятанном в условленном месте под грибком.

Это правило перестало действовать с приездом стажёра, он начал заставлять нести там службу все светлое время суток, что, в общем, и положено по уставу ПВ.

Дорога от поста до шлагбаума занимала минут сорок по дороге или вдвое быстрее по тропе по склону напрямую.

С восьми утра ушёл туда боец Мишка, естественно, по тропе, чего наш Стажёр, конечно, не знал, иначе б докопался, так как выдвигаться необходимо строго по маршруту, включающему в себя дорогу.

Поднявшись, сделав зарядку с голым торсом (что нас, срочников, безмерно умиляло), Курсант попросил заседлать коня поспокойнее и, взгромоздившись на бедное животное, поехал прогуляться по окрестностям считая, что он сидит в седле как влитой. (Он утверждал, что умеет ездить верхом, якобы, у них в училище есть манеж).

Не прошло и четверти часа, как этот ковбой прибежал бегом назад, и я сильно подозреваю, что с лошади он слезал не добровольно, но не в этом суть. Ну и вот, прибежал, давай орать «В ружье!», пинать вожатого с собакой и собирать тревожную группу, я, говорит, обнаружил следы нарушителя и вытащил из кармана (!) полиэтиленовый пакетик, со скомканной бумажкой с дерьмом и иероглифами, развернул её, и сунул под нос собаке, собака вздрогнула в рвотном спазме, а кинолог перекрестился.

Мы с вожатым все поняли, но виду не подаём. Вы бы знали, каких усилий стоило удерживать серьёзную мину. Рванули по тропе, Айдар (овчарка) скрылся очень резво, мы догоняем. По пути Курсант сделал гениальный вывод: «Прорывается китаец к выходу из погранзоны». «Только бы его часовой у шлагбаума задержал!» – несколько раз повторил стажёр. Я аж бежать не могу, а у курсанта в глазах уже медаль стоит «За отличие в охране ГГ».

Ну, прибежали к шлагбауму, Мишка полулежит на траве и собаку за ухом чешет, конь рядом пасётся. «Вы, – говорит, – чего кипеж подняли-то? Собаку запустили, лошадь прискакала вся не в себе с седлом на брюхе, проверка какая что ль?» А курсант орёт благим матом: «Где китаец??? Проспал нарушителя!!!» и всё такое.

Мишка оглядывается во все стороны в непонятках, типа, «У тебя, курсант, что ли белая горячка, какие китайцы, чего орёшь-то, объясните, наконец».

Тут и мы подоспели, повалились, ржём, стажёр достаёт сраную бумажку, показывает Михе, тот тоже падает.

В общем, возвращаемся обратно, не спеша, все, включая Мишку, и на это вопиющее нарушение наш стажёр уже и не реагирует, тут Мишка и заявляет:

– Херово вы, товарищ курсант, дозорили, я по пути три раза садился, расстройство желудка у меня!

Еле мы успокоили Карацупу этого, он уже начал кобуру рвать.

P.S. Брошюру из тех я привёз вместе с дембельским альбомом на память.

Момент истины

Дело было летом 1990 г. Сложный рельеф участка нашей заставы не позволял чётко отграничить его от участка соседей, отчего и происходили порой всевозможные недоразумения. Летней порой начинался активный период несения службы, в которую входил и такой вид наряда, как РПГ (разведывательно-поисковая группа), конная, естественно. Летом с той стороны заходили корнекопатели, добытчики родиолы розовой (золотого корня), сборщики мумиё и охотники за пантами молодых маралов, те были поопаснее, так как бродили с оружием, зачастую нарезным и с оптикой.

Мы там паслись неделями, посиживая в секретах и скрытых постах наблюдения или двигаясь вдоль троп с собачкой, ночуя в юртах местных чабанов, бесценных источников оперативной информации, имеющих право находится в погранзоне и погранполосе.

В этот раз выпало счастье служить под началом прапорщика Арбекова; всего нас было четверо: я, Мишка-связист, да Агапыч с собакой. Разбившись на двойки, мы шли параллельным курсом по склону вдоль урочища Суурлы, что в долине речки Баскан. Я шёл с Мишкой, а впереди маячил белой жопой своей кобылки Арбеков с Агапычем и псом.

Что-то хрюкнула УКВ-шка, Миха ответил: «Вас понял, роджер», и говорит, мол, Арбеков углядел блик оптики впереди нас в километре по склону. Пошли проверять. Пристегнули магазины (формальная линия поведения предписывала носить их отдельно от железяки). Брякая всем своим барахлом, перешли на рысь. Мишка отстал, прикрывая, я, как старшой в двойке, выдвинулся вперёд.

И точно, сидят голубчики, три субъекта, рядом фиговина на треноге, бинокль на шее у одного, и станковые рюкзаки лежат. В руках вроде ничего. Поздоровался, попросил отойти от вещей и сесть. В глазах любопытство, спокойные. Подоспел Миха, я взял станцию, доложил. В ответ эфир наполнился матом, из которого я понял, что Арбеков, вроде, засек ещё двоих, в тылу относительно себя. Я спросил этих: нет, говорят, нас трое всего. По-русски чисто, но лица узкоочие.