Глаз волка - Пеннак Даниэль - Страница 6

«Африка!»

В одну из таких вот ночей старый вождь туарегов (ему было самое меньшее сто пятьдесят лет) объявил:

– Тоа, этот мальчик, мы будем звать его «Африка»!

Когда Африка рассказывал, Тоа сидел в сторонке, завернувшись в свой бурнус. Но после каждой истории он вставал и собирал в алюминиевую плошку медные монеты и замусоленные бумажные деньги.

– Он берет плату даже за рассказы ребенка!

– Тоа Торговец, ты самого себя продал бы, если б нашелся покупатель.

– Я Торговец, – ворчал Тоа, – торговать – это моя профессия.

Тоа и вправду продал бы все и вся. Да и продал в одно прекрасное утро.

Это произошло в одном из городов Юга, там, где пустыня уже не песчаная. Другая Африка. Серая. Раскаленная галька, колючий кустарник, а еще дальше к югу – необъятные равнины с сухой травой.

– Жди меня здесь, – приказал Тоа. – Стереги шатер.

И ушел в город, ведя в поводу верблюда. Африка больше не боялся, что его бросят. Он знал, что Кастрюлик не уйдет из этого города без него.

Однако когда Тоа вернулся, он был один.

– Я продал верблюда!

– Как? Продал Кастрюлика? Кому?

– Не твое дело.

Он смотрел как-то странно, не в глаза.

– Тебя я, кстати, тоже продал.

И добавил:

– Ты теперь пастух.

5

После ухода Тоа Африка долго пытался разыскать Кастрюлика. Тщетно.

– Но он не мог уйти из города, он шагу не сделает без меня! Он обещал!

Он расспрашивал прохожих.

Ему отвечали:

– Малыш, здесь верблюдов продают по две тыщи в день!

Он расспрашивал ребятишек, своих сверстников:

– Вы не видели дрома, который грезит наяву?

Те смеялись:

– Все дромы грезят наяву!

Он расспрашивал самих верблюдов:

– Дромадер, большой, как бархан!

Верблюды смотрели на него свысока:

– Среди нас, дромадеров, мелких нет, сынок, все – высокие красавцы…

И, само собой, он обращался к скупщикам верблюдов:

– Красивый дромадер цвета песка, его продал Тоа Торговец…

– За сколько? – спрашивали скупщики, которых только это и интересовало.

Пока наконец Козий Царь не вышел из терпения:

– Послушай-ка, Африка, я тебя взял не для того, чтоб ты искал верблюда, а чтоб пасти мои стада!

Это ему, Козьему Царю, Тоа продал Африку. Козий Царь был не злой. Просто больше всего на свете он любил свои стада. У него и волосы были как курчавая шерсть белого барана, ел он только козий сыр, пил овечье молоко и говорил блеющим голосом, тряся длинной шелковистой козлиной бородой. Жил он не в доме, а в шатре, в память о тех временах, когда сам пас свои стада, и никогда не покидал своего широкого ложа из черной кудрявой овчины.

– Да, стар я стал, кабы не это, я бы не нуждался в пастухе.

Заболей хоть один ягненок, захромай хоть один баран, пропади хоть одна коза, он тут же прогонял пастуха.

– Ты все понял, Африка?

Мальчик кивнул.

– Тогда садись и слушай.

Козий Царь протянул мальчику большой ломоть сыра и чашку парного молока и стал учить его ремеслу пастуха.

Целых два года Африка прослужил у Козьего Царя. Обитатели Серой Африки диву давались:

– Обычно у старика ни один пастух не удерживается больше двух недель. Ты что, знаешь какое-то тайное слово?

Африка не знал никакого тайного слова. Он был хорошим пастухом, вот и все. Он понял одну очень простую вещь: врагов у стада нет. Если лев или гепард время от времени съедают козу, так это потому, что они голодны. Африка объяснил это Козьему Царю.

– Царь, если ты не хочешь, чтоб львы нападали на твои стада, корми их сам.

– Кормить львов?

Козий Царь потеребил бороду.

– Что ж, Африка, неплохая мысль.

И всюду, где Африка пас стада, он раскладывал большие куски мяса, принесенные из города.

– Вот твоя доля, Лев, не трогай моих коз.

Старый Лев из Серой Африки неторопливо обнюхивал угощение.

– Чудной ты малый, пастух, право, чудной.

И принимался за еду.

С Гепардом у Африки был другой разговор. Однажды вечером, когда тот с величайшей осторожностью ползком подбирался к стаду, Африка сказал:

– Не строй из себя змею, Гепард, я тебя слышу.

Изумленный Гепард поднял голову над сухой травой.

– Как же ты мог услышать, пастух? Меня никогда никто не слышит!

– Я из Желтой Африки. Там только и есть что безмолвие, это обостряет слух. Да вот, хочешь скажу, о чем спорят две блохи у тебя на плече.

Щелкнув зубами, Гепард разделался с обеими блохами.

– Ну ладно, – сказал Африка, – мне надо с тобой поговорить.

Гепард, заинтересовавшись, сел и стал слушать.

– Ты хороший охотник, Гепард. Ты бегаешь быстрее всех зверей и видишь дальше. И эти же качества необходимы пастуху.

Молчание. Слышно было, как где-то очень далеко протрубил слон. Потом донеслись выстрелы.

– Охотники-иностранцы… – пробормотал Африка.

– Да, опять приехали, – сказал Гепард, – я их вчера видел.

На миг стало грустно.

– Гепард, а давай пасти вместе?

– А что мне это даст?

Африка долгим взглядом посмотрел на Гепарда.

На две черные дорожки, следы давних слез, сбегающие к углам его рта.

– Тебе нужен друг, Гепард, и мне тоже.

Вот так было дело с Гепардом. С тех пор он и Африка стали неразлучны.

6

Молодые козлята не могли угнаться за стадом, если пастбище было далеко. Они уставали, тащились позади, и гиены, всегда державшиеся неподалеку, с хохотом облизывались. Гепард сбивался с ног, то и дело возвращаясь, чтоб отогнать гиен. Самыми хрупкими из козочек были как раз самые красивые и редкостные, это была особая порода, Козий Царь называл их «мои Абиссинские Голубки». Он ночей не спал, боясь, как бы с ними чего не случилось.

– Царь, я придумал, как уберечь твоих Голубок.

Африка объяснил.

– Молодняк надо оставлять, не гнать со стадом.

– Оставлять одних – ты что, спятил? А гиены?

– Я вот что придумал: помещу козочек в самые густые колючие кусты, и гиены до них не доберутся.

Козий Царь прикрыл глаза, быстро прикидывая в уме: «Так-так, все козы едят колючки, они способны гвозди жевать, и колючки не могут проткнуть их шерсть, а уж чего гиены не переносят, так это именно колючек. Мысль хорошая, ничего не скажешь».

Он снова посмотрел на Африку, поглаживая бороду, и спросил:

– Скажи-ка, Африка, почему я сам до этого не додумался?

Африка посмотрел старику в глаза, такие старые, такие выцветшие, и мягко ответил:

– Потому что пастух теперь – я. А ты – ты Царь.

Морда Гиены, уставившейся на колючий куст, – это надо было видеть.

– О нет, Африка, козочка, да прямо у меня под носом, да еще Абиссинская Голубка! Такое искушение, нет, это свинство с твоей стороны!

У нее так текли слюни, что между лапами можно было бы выращивать цветы.

Африка потрепал ее по голове:

– На обратном пути принесу тебе объедки Старого Льва. Львы, они, как богачи, всегда что-нибудь оставляют.

Гепард, которому не нравился запах Гиены, хмурился.

– Пастух, тебе не следовало бы разговаривать с «этой».

– Я со всеми разговариваю.

– И зря. Я «этой» не доверяю.

Стадо двинулось дальше.

Гепард последний раз с презрением оглянулся на Гиену и сказал:

– Ну да неважно: пока я жив, никто не сожрет ни одну из твоих коз.

Вот. Время шло. Стадо благоденствовало. Козий Царь спал спокойно. Все были довольны, в том числе и Гиена, досыта наедавшаяся львиными объедками. Она даже уверяла, что остается возле колючих кустов лишь для того, чтоб лично охранять Абиссинских Голубок. Гепард покачивал головой и закатывал глаза.

– Да правда же! – стояла на своем Гиена. – И случись что с Голубками, я первая дам тебе знать, Пастух!

В Серой Африке все знали маленького пастуха. Всенародная известность. Вечером, когда Африка разжигал костер, к нему, не заставляя себя долго ждать, крались черные тени. Это были не воры. Не голодные звери. Это была толпа людей и зверей, сходившихся послушать, как рассказывает Африка, маленький пастух Козьего Царя. Он рассказывал им про другую Африку, Желтую Африку. Он пересказывал им сны дромадера Кастрюлика, так таинственно исчезнувшего. Но рассказывал он и про Серую Африку, которую знал лучше, чем они, хоть родом был не отсюда.