Королева Марго (др. перевод) - Дюма Александр - Страница 9

– Ладно, кормилица, впусти его.

Кормилица вышла тем же ходом, по которому входил к ней король, а Карл IX присел на край стола, занятого разложенным на нем оружием различных видов. В ту же минуту ковер вновь приподнялся, пропуская того, кого ждал Карл.

Это был человек лет сорока, с серыми глазами, выражавшими коварство, с крючковатым носом, как у совы, и выдававшимися скулами; лицо его пыталось выразить почтение, но вместо этого белые от страха губы скривились в лицемерную улыбку.

Карл IX тихо протянул руку за спину и нащупал на столе рукоятку пистолета новой системы, где вспышка пороха производилась не фитилем, а трением пирита о колесико в замке; в то же время король смотрел своими тусклыми глазами на нового актера этой сцены, насвистывая верно и даже очень мелодично свою любимую охотничью песенку.

Так прошло несколько секунд, и незнакомец менялся в лице все больше.

– Вы тот самый, кого зовут Франсуа де Лувье-Морвель? – спросил король.

– Да, сир.

– Офицер отряда петардщиков?

– Да, сир.

– Мне хотелось посмотреть на вас.

Морвель поклонился.

– Вам известно, – сказал Карл IX, подчеркивая каждое слово, – что своих подданных я люблю одинаково всех.

– Я знаю, – пролепетал Морвель, – что ваше величество – отец народа.

– И что гугеноты и католики одинаково мне дети.

Морвель молчал, но проницательный глаз короля заметил, что он дрожал всем телом, хотя Морвель стоял в полутемной части кабинета.

– Вам это не по нраву? – спросил король. – Ведь вы жестоко воевали с гугенотами?

Морвель упал на колени.

– Сир, – пролепетал он, – поверьте, что…

– Верю, – продолжал король, все глубже пронизывая Морвеля своим взглядом, ставшим из стеклянного сверкающим, – я верю, что в сражении при Монконтуре вам очень хотелось подстрелить адмирала, который сейчас вышел из этой комнаты; я верю, что тогда вы промахнулись, и после этого вы перешли в армию к нашему брату, герцогу Анжуйскому; наконец, верю и тому, что из нее вы еще раз перебежали в армию принцев Конде, где и поступили на службу в отряд к месье де Муи де Сен-Фаль…

– О сир!

– К храброму пикардийскому дворянину?..

– Сир, сир! Не мучьте меня! – воскликнул Морвель.

– Он был прекрасный командир, – продолжал Карл IX; и по мере того, как он говорил, выражение почти хищной жестокости все больше проявлялось на его лице, – и этот человек принял вас как сына, приютил, одел, кормил.

Морвель тяжело вздохнул.

– Вы звали его своим отцом, – безжалостно продолжал Карл, – и, помнится, его сын, юный де Муи, питал к вам нежные, дружеские чувства.

Морвель, стоя на коленях, все более сгибался под гнетом этих слов, а Карл стоял, бесчувственный и недвижимый, как статуя, у которой были живыми только губы.

– Кстати, – продолжал король, – не вам ли герцог Гиз предназначал награду в десять тысяч экю, если вы убьете адмирала?

Убийца в ужасе склонился лбом до земли.

– И вот старого сеньора де Муи, вашего доброго отца, вы как-то сопровождали в разведке по направлению к Шевре. Он уронил бич и спешился, чтобы его поднять. Вы оказались с ним наедине, вы вынули из ольстры пистолет, и когда ваш добрый отец нагнулся, вы перебили ему хребет пулей; он был убит наповал, а вы, убедившись, что он мертв, удрали на лошади, которую он же вам и подарил.

Морвель продолжал молчать, сраженный этим обвинением, верным во всех подробностях, а Карл IX принялся опять насвистывать с той же точностью, с той же музыкальностью все ту же охотничью песню. Выждав некоторое время, Карл IX сказал:

– Вот что, мастер убийца, у меня большое желание вас повесить.

– О ваше величество! – возопил Морвель.

– Молодой де Муи еще вчера молил меня об этом. Я даже не знал, что ему ответить, хотя просьба его вполне законна.

Морвель умоляюще сложил руки.

– Она тем более законна, что, как вы сказали сами, я отец народа, а я ответил вам на это, что я теперь примирился с гугенотами и они точно такие же мои дети, как и католики.

– Сир, – вымолвил совсем упавший духом Морвель, – жизнь моя в ваших руках, делайте с ней, что хотите.

– Верно! И, по-моему, она не стоит ни гроша.

– Сир, неужели нет возможности искупить мою вину? – взмолился убийца.

– Не знаю. Во всяком случае, будь я на вашем месте, чего, слава богу, нет…

– Сир, ну а если бы вы были на моем месте?.. – пролепетал Морвель, впиваясь глазами в губы короля.

– Думаю, что я бы нашел выход, – ответил Карл.

Морвель оперся рукою о пол и приподнялся на одно колено, пристально смотря на Карла, чтобы разглядеть, не смеется ли над ним король.

– Я, конечно, очень люблю молодого де Муи, – продолжал король, – но я очень люблю и моего кузена Гиза; и если бы он попросил меня даровать жизнь какому-нибудь человеку, а де Муи просил бы казнить того же человека, я был бы в крайнем затруднении. Однако по разным политическим и религиозным соображениям я должен был бы уступить желанию моего кузена Гиза, ибо де Муи хотя и очень храбрый командир, но все же мелок в сравнении с принцем Лотарингским.

Пока Карл IX говорил эти слова, Морвель мало-помалу привставал и как бы возвращался к жизни.

– Итак, в вашем крайнем положении вам было бы важно заслужить благоволение моего кузена Гиза; кстати, мне вспоминаются его вчерашние слова.

Морвель сделал шаг вперед.

– «Представьте себе, сир, – говорил Гиз, – каждый день в десять часов утра по улице Сен-Жермен-Л’Озеруа возвращается из Лувра мой заклятый враг, и я гляжу на него из дома моего бывшего наставника, каноника Пьера Пиля, сквозь зарешеченное окно в нижнем этаже. Каждый день я вижу, как идет мой враг, и каждый день я умоляю дьявола разверзнуть под ним землю».

Не кажется ли вам, мастер Морвель, – продолжал Карл IX, – что если бы вы оказались дьяволом или по крайней мере заместили бы его хоть на минуту, то, может быть, вы и порадовали бы моего кузена Гиза?

На губах Морвеля, еще белых от испуга, появилась дьявольская усмешка, и они заговорили:

– Да, сир, но не в моей власти разверзнуть землю.

– Однако вы, насколько помню, ее разверзли для доброго Муи. На это вы мне скажете: да, но посредством пистолета… Он у вас не сохранился?

– Простите, сир, но я стреляю из аркебузы лучше, чем из пистолета, – ответил разбойник, почти оправившись от страха.

– Пистолет или аркебуза, – сказал Карл, – какая разница? Я убежден, что мой кузен Гиз не станет придираться к мелочам.

– Но мне нужно очень надежное, меткое ружье – быть может, придется стрелять на дальнем расстоянии.

– В этой комнате десять аркебуз, – сказал король, – и я из каждой попадаю в золотой экю на сто пятьдесят шагов. Хотите – попробуйте любую.

– О сир! С великим удовольствием! – воскликнул Морвель, направляясь к той, что была принесена сегодня утром и поставлена отдельно в угол.

– Нет, только не эту, – возразил король, – ее я оставляю для себя. На днях предстоит большая охота, где, я надеюсь, она послужит мне. Но любую другую можете взять.

Морвель снял со стены одну из аркебуз.

– Теперь, сир, кто же этот враг? – спросил убийца.

– Почем я знаю? – ответил Карл, уничтожая мерзавца презрительным взглядом.

– Хорошо, я спрошу у герцога Гиза, – пролепетал Морвель.

Король пожал плечами.

– Нечего его спрашивать – герцог Гиз вам не ответит. Разве дают ответы на подобные вопросы? Тем, кто хочет избегнуть виселицы, надо иметь смекалку.

– А как же я его узнаю?

– Говорят вам, что ежедневно он проходит мимо окна каноника.

– Перед этим окном проходит много народу. Может быть, ваше величество соблаговолит мне указать хоть какую-нибудь примету?

– О, это нетрудно. Например, завтра он понесет под мышкой портфель из красного сафьяна.

– Достаточно, сир.

– У вас все та же лошадь, которую подарил вам де Муи, и скачет так же хорошо?

– У меня самый быстрый берберский конь.

– О, я нисколько не боюсь за вас! Но вам полезно знать, что в монастыре есть задняя калитка.