Королева Марго (др. перевод) - Дюма Александр - Страница 77

– Нет, вы свободны до завтрашнего дня.

– Эге! Сегодня, как видно, весь Лувр не ночует дома, – шепнул Коконнас на ухо Ла Молю, – все беса празднуют, а чем мы хуже?

И молодые люди, прыгая через ступеньки, взбежали к себе наверх, схватили ночные шпаги и плащи, кинулись вслед за своими дамами и нагнали их на углу переулка Кок-Сент– Оноре.

В это время герцог Алансонский заперся у себя в спальне и, напрягая слух и зрение, стал ждать тех чрезвычайных событий, о которых его предупреждала королева-мать.

V. Бог располагает

Как верно заметил герцог Алансонский, полная тишина царила в Лувре.

Королева Маргарита с герцогиней Невэрской отправились в переулок Тизон. Коконнас и Ла Моль пошли их провожать. Король и Генрих разгуливали где-то в городе. Герцог Алансонский затаился у себя и со смутной тревогой ждал событий, предреченных королевой-матерью. Наконец сама Екатерина улеглась в постель, а мадам де Сов, сидя у изголовья ее кровати, читала вслух итальянские новеллы, очень смешившие эту милую королеву.

Екатерина уже давно не чувствовала себя в таком хорошем настроении. С большим аппетитом поужинав в обществе своих дам, посоветовавшись с врачом, подсчитав домашние расходы за истекший день, она заказала молебен за успех некоего предприятия, важного, как она сказала, для благополучия ее детей. Это был ее обычай – впрочем, обычай общефлорентийский – заказывать при известных обстоятельствах молебны и обедни, назначение которых известно было только заказчику да богу.

Она даже успела еще раз принять Рене и выбрать несколько новинок из его душистых подушечек и обширного набора всякой парфюмерии.

– Пошлите узнать, – сказала она, – дома ли дочь моя, королева Наваррская, и если она дома, то пусть попросят ее прийти посидеть со мной.

Паж, получивший это приказание, вышел и через минуту вернулся в сопровождении Жийоны.

– Я посылала за госпожой, а не за ее фрейлиной, – строго заметила королева-мать.

– Мадам, – отвечала Жийона, – я сочла своим долгом лично явиться к вашему величеству, так как королева Наваррская вышла из дому вместе со своей подругой, герцогиней Невэрской.

– Ушла из дому так поздно? – сказала Екатерина, нахмурив брови. – Куда же она могла пойти?

– Смотреть алхимические опыты, – ответила Жийона, – они будут происходить в доме Гизов, в павильоне герцогини Невэрской.

– А когда она вернется? – спросила королева-мать.

– Опыты продлятся до глубокой ночи, – ответила Жийона, – и весьма возможно, что ее величество королева Наваррская останется у герцогини Невэрской до завтрашнего дня.

– Счастливица эта королева Наваррская, – как бы про себя заметила Екатерина, – она королева, а у нее есть друзья; она носит корону, зовется «ваше величество», а у нее нет подданных, – какая счастливица!

После этого своеобразного замечания, вызвавшего затаенную улыбку у присутствующих, Екатерина сказала Жийоне:

– Впрочем, если она ушла из дому… Ведь вы говорите, что она ушла?

– С полчаса тому назад, мадам.

– Ну, тем лучше. Ступайте.

Жийона поклонилась и вышла.

– Продолжайте чтение, Карлотта, – сказала королева– мать.

Мадам де Сов начала читать.

Минут через десять Екатерина прервала чтение, сказав:

– Ах да! Пусть удалят охрану из галереи. – Это был сигнал, которого дожидался Морвель.

Приказание королевы-матери было исполнено, и мадам де Сов снова принялась за чтение новеллы.

Она читала уже с четверть часа, и ничто не прерывало чтения, как вдруг до королевской спальни донесся протяжный и такой ужасный крик, что у присутствующих волосы встали дыбом. Вслед за ним раздался пистолетный выстрел.

– Что с вами, Карлотта? Почему вы перестали читать? – спросила Екатерина.

– Мадам, разве вы не слышали? – побледнев, сказала молодая дама.

– Что? – спросила Екатерина.

– Крик.

– И пистолетный выстрел, – добавил командир охраны.

– Крик? Пистолетный выстрел?.. Я ничего не слыхала, – сказала Екатерина. – А кроме того, и крик, и пистолетный выстрел – разве это такой редкий случай в Лувре? Читайте, Карлотта, читайте!

– Прислушайтесь, мадам, – говорила мадам де Сов, в то время как командир охраны стоял, положив руку на эфес шпаги и не смея выйти из спальни без разрешения Екатерины, – слышите? Топот, ругательства!

– Мадам, не надо ли узнать, в чем дело? – спросил командир охраны.

– Совершенно не нужно, месье, оставайтесь на своем месте, – сказала Екатерина, приподнимаясь на локте, как будто для того, чтобы подчеркнуть непреложность приказания. – А кто будет охранять меня в случае тревоги?.. Да это передрались какие-нибудь пьяные швейцарцы.

Спокойствие королевы-матери, с одной стороны, и ужас, реявший над всеми остальными, так явно противоречили друг другу, что мадам де Сов, несмотря на свою робость, пытливо посмотрела на королеву-мать.

– Мадам, но ведь похоже на то, что там кого-то убивают!

– Ну кого там могут убивать?

– Да короля Наваррского! Это шум в его покоях.

– Дура! – сказала королева-мать, которая, при всем своем самообладании, начала волноваться и забормотала какую-то молитву. – Этой дуре всюду чудится ее король Наваррский!

– Боже мой! Боже мой! – произнесла мадам де Сов, откидываясь на спинку кресла.

– Все кончилось, кончилось! – сказала Екатерина. – Командир, – продолжала она, обращаясь к де Нансе, – я надеюсь, что за этот беспорядок во дворце вы завтра сурово накажете виновных. Продолжайте чтение, Шарлотта.

Екатерина откинулась на подушку как будто с чувством равнодушия к происходящему, но это равнодушие очень походило на изнеможение, судя по крупным каплям пота, выступившим на ее лице.

Мадам де Сов повиновалась строгому приказу, но лишь ее глаза и рот участвовали в чтении; мысли же витали в другом месте, где она видела страшную опасность, нависшую над головой возлюбленного. Через несколько минут эта внутренняя борьба между взволнованными чувствами и требованиями этикета так угнетающе подействовала на мадам де Сов, что голос ее перешел в какой-то невнятный звук, книга выскользнула у нее из рук и сама она упала в обморок.

Вдруг снова раздался шум, но еще сильнее; быстрый топот ног прокатился по коридору; два выстрела громыхнули так, что задребезжали стекла. Екатерина, изумленная затянувшейся борьбой, приподнялась на постели, бледная, с широко раскрытыми глазами. Командир охраны хотел выбежать в коридор, но в тот же миг Екатерина его остановила, сказав:

– Все оставайтесь здесь, я сама пойду узнать, в чем дело.

А вот что происходило в это время или, вернее, уже произошло.

Утром де Муи получил через Ортона ключ от спальни Генриха Наваррского. В полый стержень ключа была засунута свернутая трубочкой записка. Де Муи при помощи булавки вынул записку. В записке был пароль для прохода в Лувр на ближайшую ночь.

Кроме этого, Ортон на словах передал де Муи приглашение Генриха явиться в Лувр в десять часов вечера.

В половине десятого де Муи надел крепкую, не раз испытанную кирасу, натянул сверху шелковый колет, прицепил шпагу, засунул за пояс пистолеты и все это прикрыл пресловутым вишневым плащом, таким же, как у Ла Моля.

Мы уже знаем, что Генрих, прежде чем зайти к себе, почел нужным навестить Маргариту и, пройдя к ней по потайной лестнице, успел как раз вовремя втолкнуть Ла Моля в спальню Маргариты и занять его место в столовой, куда уже вошел король. Это произошло в ту самую минуту, когда и де Муи благодаря присланному Генрихом паролю и знаменитому вишневому плащу вошел в пропускную калитку Лувра. Молодой человек, стараясь как можно лучше подражать походке Ла Моля, поднялся наверх, к королю Наваррскому. В передней он застал Ортона, который его ждал.

– Сир де Муи, – сказал горец, – король вышел из Лувра, но приказал мне провести вас к нему в спальню и просить вас подождать. Если он очень запоздает, то предлагает вам лечь спать на его кровати.