Анж Питу (др. перевод) - Дюма Александр - Страница 79

– Прогнать вас? – воскликнула королева с радостью, не ускользнувшей от внимания Жильбера.

– Итак, решено, ваше величество, – с великолепным хладнокровием заключил Жильбер. – Я даже не стану говорить королю то, что собирался сказать, и уйду. Как далеко мне следует уйти, чтобы ваше величество были спокойны?

Королева взглянула на Жильбера, удивляясь в душе подобному самоотречению.

– Я понимаю, о чем думает ваше величество, – заметил тот. – Вы гораздо более осведомлены, чем можно подумать, об испугавших вас таинственных магнетических силах и теперь размышляете, что на расстоянии я, возможно, не стану менее опасен и назойлив.

– Что вы хотите сказать? – удивилась королева.

– Ваше величество, тот, кто пожелает навредить другому с помощью средства, которым вы попрекали моих учителей и меня, может сделать это и с расстояния в сто лье, хоть с трех шагов, хоть с тысячи. Но не бойтесь, государыня, я и пытаться не стану.

Королева на какое-то мгновение задумалась, не зная, что ответить этому необыкновенному человеку, заставлявшему ее колебаться даже в самых твердых решениях.

Внезапно из глубины коридора послышались шаги; Мария Антуанетта подняла голову.

– Это король, – проговорила она. – Сюда идет король.

– Так ответьте же, ваше величество: уйти мне или остаться?

– Но…

– Поспешите, государыня, если вам будет угодно, я не попадусь королю на глаза. Вы только укажите мне дверь, в которую мне следует выйти.

– Останьтесь, – решилась наконец королева.

Жильбер поклонился, а Мария Антуанетта тем временем смотрела на него во все глаза в надежде, что победа, быть может, отразится на его лице более явственно, чем это было с гневом и тревогой.

Однако Жильбер сохранял невозмутимость.

«Он мог бы на худой конец хоть выразить радость», – пробормотала королева.

III. Совет

По своему обыкновению король вошел быстро и неуклюже.

У него было озабоченное и вместе с тем любопытствующее выражение, разительно непохожее на ледяную скованность королевы.

Свежесть еще не исчезла с его лица. Рано вставший и гордый прекрасным самочувствием, которое он вдохнул с утренним воздухом, король шумно отдувался, громко топая по паркету.

– Доктор? – спросил он. – Зачем вы позвали доктора?

– Добрый день, государь. Как вы сегодня себя чувствуете? Не устали?

– Я проспал шесть часов, больше я не сплю. Чувствую себя замечательно. Мысль работает четко. А вы немного бледны, сударыня. Мне сообщили, что вы пригласили к себе доктора?

– Вот доктор Жильбер, – ответила королева, отойдя от оконной ниши, где стоял Жильбер.

Лицо короля просветлело, и он воскликнул:

– А, я совсем забыл. Но вы послали за доктором, значит, вам было плохо?

Королева зарделась.

– Вы покраснели? – заметил Людовик XVI.

Щеки королевы запылали.

– Опять какой-то секрет? – осведомился король.

– Какой еще секрет, сударь? – высокомерно ответила вопросом на вопрос королева.

– Вы меня не поняли. Я говорю, что вы, у которой есть свои любимые врачи, могли позвать доктора Жильбера с единственной известной мне целью.

– Какой же?

– Вы всегда скрываете от меня, когда вам дурно.

– Вот как? – несколько успокоившись, заметила королева.

– Да, – продолжал Людовик, – но будьте осторожны: господин Жильбер – мое доверенное лицо, и если вы ему что-то расскажете, он непременно мне передаст.

Жильбер улыбнулся и возразил:

– Увольте, государь.

– Вот так королева портит моих людей.

Мария Антуанетта издала тихий смешок, означавший, что ей хочется прервать разговор или что этот разговор ее утомляет.

Жильбер все понял, король – нет.

– Послушайте, доктор, – сказал он, – расскажите мне, что вам говорила королева, это ее развлечет.

– Я спрашивала у доктора, – вмешалась Мария Антуанетта, – почему вы так рано пригласили его к себе. Присутствие его в Версале утром озадачивает меня и тревожит.

– Я поджидал доктора, – помрачнел король, – чтобы побеседовать с ним о политике.

– А, прекрасно, – заметила королева.

С этими словами она уселась поудобнее и приготовилась слушать.

– Пойдемте, доктор, – сказал король, направляясь к двери.

Жильбер отвесил королеве глубокий поклон и двинулся вслед за Людовиком XVI.

– Куда же вы? – воскликнула королева. – Вы же собирались побеседовать!

– Мы будем говорить о не слишком веселых материях, сударыня, и мне хотелось бы избавить королеву от лишней заботы.

– Вы изволите называть заботами несчастья? – величественно воскликнула королева.

– Тем более, моя дорогая.

– Оставайтесь, я так хочу! – повелела королева. – Господин Жильбер, я надеюсь, вы не ослушаетесь?

– Господин Жильбер! Господин Жильбер! – воскликнул раздосадованный король.

– В чем дело? – осведомилась королева.

– Как в чем? Я собирался спросить у господина Жильбера его мнение относительно кое-чего, со мной он говорил бы свободно, по совести, а теперь господин Жильбер этого не сделает.

– Почему же? – удивилась королева.

– Потому что при разговоре будете присутствовать вы, государыня.

Жильбер сделал движение, которому королева тут же придала слишком серьезное значение.

– Почему же, – проговорила она, ища в нем поддержки, – господин Жильбер будет рисковать навлечь на себя мое неудовольствие, если станет говорить по совести?

– Это нетрудно понять, государыня, – отозвался король. – У вас своя политика, и она не всегда совпадает с нашей, а ведь…

– А ведь господин Жильбер – вы это ясно дали мне понять – с моею политикой не согласен.

– Это вытекает, государыня, – промолвил Жильбер, – из моих мыслей, о которых известно вашему величеству. Однако можете быть уверены: я скажу правду в присутствии вашего величества так же легко, как и в присутствии одного короля.

– А, это уже неплохо, – заметила Мария Антуанетта.

– Говорить правду следует отнюдь не всегда, – торопливо пробормотал король.

– А если она полезна? – спросил Жильбер.

– Или просто благонамеренна? – добавила королева.

– В этом мы и не сомневаемся, – прервал Людовик XVI. – Однако будь вы мудры, сударыня, вы предоставили бы доктору полную свободу выражений… которая требуется мне.

– Государь, – сказал Жильбер, – поскольку королева сама требует правды, а мне известно, что ум ее величества достаточно благороден и могуч, чтобы можно было ее не опасаться, я предпочитаю говорить в присутствии обоих августейших супругов.

– Государь, – поддержала королева, – я этого прошу.

– Я верю в мудрость вашего величества, – проговорил Жильбер, склоняясь перед королевой. – Ведь речь идет о счастье и славе его величества короля.

– Вы правы, что мне доверяете, – отозвалась королева. – Начинайте же, сударь.

– Все это прекрасно, – по привычке заупрямился король, – но вопрос весьма деликатный, и я уверен, что вы будете меня крайне смущать.

Королева не смогла сдержать раздраженного жеста. Она встала, затем снова уселась и бросила быстрый холодный взгляд в сторону задумавшегося доктора.

Поняв, что ему не совладать с королевой ни так ни этак, Людовик с тяжким вздохом уселся в кресло напротив Жильбера.

– Так о чем же идет речь? – спросила королева, когда военный совет таким образом определился по своему составу.

Жильбер еще раз взглянул на короля, словно прося у него соизволения говорить свободно.

– Да начинайте же, сударь, ради Бога, – ответил король, – раз королеве так этого хочется.

– Так вот, государыня – проговорил доктор, – я в нескольких словах ознакомлю ваше величество с целью моего утреннего визита в Версаль. Я пришел посоветовать его величеству отправиться в Париж.

Искра, зароненная в сорок тысяч фунтов пороха, хранившихся в городской ратуше, не произвела бы такого взрыва, какой прогремел в сердце у королевы.

– Король? В Париж?

От ужаса она вскрикнула так, что Людовик XVI подскочил.