Сицилийский набат - Пендлтон Дон - Страница 26

Палач перешагнул через труп и побежал по маленькому коридорчику к двери, которую увидел с левой стороны. Распахнув дверь ударом ноги, Мак выпустил в дверной проем девятнадцать оставшихся пуль, отбросил ставший ненужным автомат и влетел в комнату, доставая на ходу «беретту» и «отомаг».

Дон Кафу был похож на старую морщинистую крестьянку. Оцепенев от ужаса, широко раскрыв глаза, он сидел в своем огромном кресле, словно мумия. Не испытывая ни малейших угрызений совести, Болан поднял «отомаг» и одним выстрелом буквально снес голову Дону Кафу. Пуля 44-го калибра угодила ему в подбородок, раскромсала старую, дряблую плоть, перебила шейные позвонки и разорвала сухожилия и мышцы. Удар пули откинул голову Дона к спинке кресла, от которой она отскочила и упала на колени старого мафиози. Бледные старческие руки со скрюченными пальцами конвульсивно сомкнулись, и Дон Кафу, словно чудовище из фильма ужасов, схватил свою собственную голову.

Чудовищная гримаса исказила черты его лица: глаза вылезли из орбит, губы вывернулись, верхняя челюсть наполовину выскочила изо рта...

В этот момент Болан услышал, что охранники возвращаются. Один из них вскрикнул, а другой начал ошалело палить во все стороны. Болан подбежал к двери, ведущей в холл, снял с пояса гранату и, выдернув из нее чеку, положил у порога. Чтобы фаната не укатилась, он прижал ее к двери вешалкой. Перевернув труп Тони Гида, Болан сунул под него вторую фанату с оторванной чекой. Затем Мак подобрал с пола «вальтер» покойника, а «отомаг» и «беретту» рассовал по кобурам. Выбежав из комнаты Дона Кафу, Палач прихватил автомат «эрма», воткнул в него новый магазин и бросился к черному ходу. Едва он открыл дверь, как вокруг него засвистели пули, расщепляя дверной косяк. Болан отскочил, перевернул небольшой стол с толстой дубовой столешницей и толкнул его перед собой в качестве защиты от пуль. В темноте Мак заметил пульсирующие вспышки на срезе автоматного ствола, он прицелился чуть выше и выпустил две короткие очереди. Из темноты с воем вывалился охранник Дона Кафу. В предсмертной судороге палец его застыл на спусковом крючке, и перед тем, как упасть замертво, охранник выпустил весь магазин в разные стороны.

Возле двери раздались новые голоса. Болан прижался к стене и услышал, как охранники выбивают ногами дверь. Со стуком упала вешалка, и Палач про себя начал отсчет: тысяча один, тысяча два, тысяча три... С оглушительным грохотом взорвалась граната.

До Болана донеслись пронзительные крики боли и ужаса. Он присел на корточки и осторожно выглянул из-за стены. В ту же секунду окровавленная рука, оторванная у локтя, чуть было не угодила ему прямо в лицо.

Ударной волной после взрыва первой гранаты тело Тони Гида отбросило в сторону, и тогда сработал детонатор второй гранаты. Два охранника, которых не зацепили осколки при первом взрыве, вбежали в виллу. Именно в этот момент и грохнула вторая граната прямо под ногами первого мафиози. Взрывом его разорвало пополам от паха до груди. Второго охранника бросило на пол, и он уцелел, однако прожил ненамного дольше своего коллеги. Смахнув с лица кровь, он быстро вскочил, но в тот же миг пуля из «отомага» ударила его в грудь.

У Болана оставались еще две гранаты. Он одновременно сорвал с них чеки и бросил одну во входную дверь в коридоре, а другую — в дверь черного хода. После первого взрыва на дворе послышались неописуемые вопли ужаса и стоны. Ахнула вторая граната, и Болан вихрем вылетел на двор дома через черный ход, поливая всех встречных свинцовым дождем из своего «вальтера». Когда в магазине пистолета-пулемета больше не осталось патронов, Мак отбросил его и сорвал с плеча автомат «эрма», отнятый у Риарсо.

Прилив адреналина придал Болану поистине богатырскую силу. Он устремился к джипу, почти не касаясь земли ногами. Болан запрыгнул на капот машины, ветровое стекло которой было опущено, и вмиг очутился за рулем. Джип был старый — модель военных лет, которую, наверняка, сперли у американцев во время их пребывания на Сицилии. Ключа зажигания здесь не требовалось, и Мак нажал на стартер.

Весь дом был охвачен пожаром, который превратил ночь в день. Несколько пуль вспороли обивку сиденья рядом с Боланом. Охранники, ушедшие на поиски Джино, вернулись назад, как только услышали первые выстрелы на вилле. Болан включил первую передачу, нажал на газ, резко бросил сцепление. Джип, взревев двигателем, сорвался с места. Мак одной рукой крутил руль, в другой сжимал автомат.

Из своего укрытия на крыше поднялся человек и начал целиться в скачущую по двору машину. Болан вовремя заметил опасность и всадил пять пуль в грудь ретивого «солдата». Тот вытянулся во весь рост, на какой-то миг неподвижно застыл и, перевернувшись, рухнул с крыши, все еще сжимая в руке оружие.

Разворачиваясь, Болан заметил выбегающих из дверей сарая еще двух вооруженных людей. Не останавливаясь, держа автомат правой рукой, Мак крутанул баранку левой и выпустил по ним все, что оставалось в магазине. Краем глаза он увидел, что мафиози попадали на землю, как кегли. Автомобиль промчался мимо пылающей виллы. Болан положил автомат на колени и вцепился в руль обеими руками, чтобы вписаться в крутой поворот дороги, которая вела к лагерю.

Палач вихрем влетел в лагерь, надеясь проскочить его неузнанным либо, по меньшей мере, застав противника врасплох.

И это ему едва не удалось... Но кто-то все же открыл по нему огонь нескончаемо длинной автоматной очередью. Первые пули, словно разъяренные осы, зловеще прожужжали над самой головой. Затем они застучали по кузову автомобиля. Болан от неожиданности подскочил, когда злобно зашипело пробитое пулями запасное колесо. Следующей очередью в клочья разнесло оба задних колеса. Джип резко занесло, и он едва не перевернулся. Болан выпрыгнул из машины и скрылся в ночной тьме, слыша за спиной голоса преследователей. Во время бега его повязка из ремня и галстука ослабла, тампоны потерялись, и Палач почувствовал, как кровь снова начала струиться из его ран. Маку показалось, что жизнь капля за каплей покидает его.

Он продолжал бежать. Он снова из охотника превратился в дичь...

Глава 17

Бринато положил трубку телефона ЗАС и захлопнул дверцу сейфа, в котором прятал аппарат. Отвернувшись к своему главному исполнителю Ратьяторе, он приказал:

— Вызови вертолет.

Убийца, внешне похожий на студента американского колледжа, молча кивнул головой и подошел к столику, на котором стояли четыре телефонных аппарата. Он снял трубку с зеленого и, немного подождав, промолвил:

— Гони сюда мельницу. Со всем снаряжением.

Именно за пунктуальность и лаконичность любил этого парня Бринато. Никаких лишних движений, жестов, эмоций. Никаких глупых вопросов типа: «А что, собственно, происходит, босс?» Стоило только сказать: «Сделай мне это, сделай мне то, уничтожь этого, приведи ко мне ту», — и Ратьяторе четко выполнял поставленную перед ним задачу. Без лишних слов. И лишь когда поручалось очередное убийство, на его губах скользила едва заметная, скупая улыбка. Завершив дело, Ратьяторе никогда не хвастался своими подвигами. Во всяком случае в его характере решительно ничего не было от павлина, тщеславно распускающего веером хвост. Совершенно не волновали этого человека сексуальные вопросы, и Бринато подозревал в нем не то педераста, не то бесполого. Впрочем, это не имело никакого значения, ибо к Ратьяторе как к мастеру своего дела претензий никогда не было. Однажды Бринато захотелось кое-чему обучить молодого человека, показать, как готовятся и проводятся операции, как клюет на взятки полиция, как срабатывают скрытые внутренние механизмы в профсоюзном движении... Но увы! Молодой человек не проявил ко всему этому никакого интереса. Он был всего лишь профессиональным убийцей, и его вполне устраивало такое положение дел. О лучшем он и не мечтал. Ратьяторе мало заботили даже собственный внешний вид и одежда. А вот сам Бринато не мог себе позволить появиться в обществе в костюме, сшитом не по индивидуальному заказу. Ратьяторе покупал готовую одежду в магазине, который открыл Бринато, чтобы облапошивать доверчивых туристов. Эти простаки оставляли там свои доллары и марки, приобретая «шикарные» вещи, изготовленные на Цейлоне, но с этикетками супермодных фирм. Олухи!