Переполох в Детройте - Пендлтон Дон - Страница 27

— Эй, сержант, ты что это?! — удивленно вскрикнула она, впервые как следует разглядев его лицо после встречи. — Мак! Что с тобой?! Мак! Мак! — девушка осеклась и замолчала. Потом, немного осмелев, она прижала голову Мака к груди и прошептала:

— Ну, давай. Не держи боль в себе, поплачь.

— Не могу, — сдавленным голосом пробормотал Болан. — Наверное, мне еще далеко до настоящего мужчины.

И, даже если так оно и было, все равно ее объятия несли какое-то неземное волшебство — только другого рода. И Тоби — леди Полицейский — никогда так остро не чувствовала себя женщиной, как в те мгновения.

Глава 23

Тоби вела машину, в то время, как Болан переодевался в черный боевой комбинезон.

— Чем закончился твой поход? — спросила она, пытаясь скрыть волнение за наигранной легкостью тона.

— Кое-что выяснил, — неохотно ответил Болан. — Приятного мало.

— Что случилось?

— М-м... Я бы не хотел говорить тебе об этом, Тоби. Но придется.

Она бросила на него взгляд через плечо.

— Говори все, как есть.

Мак застегнул облегающий комбинезон и сурово произнес:

— Бешенный Сал приговорил Жоржетту к пятидесяти дням в камере.

— В камере? Что это значит?

— Бобби клянется, что больше ничего не знает. Может, он и не знает, если это то, о чем я думаю.

— Хорошо, о чем, по-твоему, идет речь?

— Сначала я расскажу тебе о другом. Человек, живущий в доме номер 1492, прикрывает международные финансовые махинации детройтской мафии. Через его руки проходят сотни миллионов долларов в год. Большая часть, конечно, в виде торговой документации и ценных бумаг, но есть и «грязные» наличные деньги. Вся операция носит полулегальный характер, что отвечает традициям мафии. «Грязные» деньги идут на грязные дела. Если у тебя есть инстинкт каннибала, ты можешь сожрать массу народа на вполне законных основаниях. Таковы законы бизнеса.

— В каждом честном человеке тоже есть кое-что от людоеда, — фыркнула Тоби.

— Но какая разница между первыми и вторыми! Большие деньги развращают всех, у кого они водятся, но у мафиози генетически развита особая склонность к насилию. А потому они предпочитают играть в свои собственные игры. Возьмем, к примеру, дом 1492. Бобби Кассиопея уже не довольствуется той властью, которую он обретает над богатыми людьми, контролируя секс-бизнес. Он предпочитает собрать «денежные мешки» в один клуб. А клуб, конечно, это тот же свободный секс, только чертовски дорогой. Ты была права, когда говорила об организации торговли девушками для вечеринок. Их ждет особая судьба. Проститутка, торчащая на углу улицы, оказывается в конце концов просто святошей по сравнению с ними. Девушки из дома 1492 — людоеды иного сорта, и власть, скрытая у них между ног, особенно страшна, если ею пользоваться с умом. А ведь они постоянно кувыркаются с финансовыми воротилами и крупными политическими деятелями. Поэтому мафия не позволяет этой силе и власти обрести самостоятельность. Мало того, им необходимо, чтобы их собственностью были не только сами девушки, но и их души.

— Ты говоришь о промышленном шантаже?

— О нем, да и о политическом тоже. Поэтому в доме 1492 проводится вербовка душ. Они заманивают в клуб девушек, растлевают их там, запугивают, а затем отправляют в джунгли. И девушки приносят им такую добычу, которую трудно достать другим путем: акции, новую компанию или что-нибудь еще, высоко котирующееся в этот момент на рынке. Иногда объектом охоты может стать даже небольшое развивающееся государство...

— С этим мне все ясно, — нетерпеливо перебила его Тоби. — О какой камере шла речь?

— Я только догадываюсь, но ты же знаешь, интуиция меня не подводит. Думаю, что Жоржетту держат там как наглядный пример для тех, кто вздумает трепыхаться и проявлять непокорность. Мафиози проводят новых рекрутов через эту «камеру» и показывают, что с ними может случиться, если они рискнут пойти против своих новых хозяев.

Тоби невольно передернула плечами и прошептала:

— О, Боже!

— Да, это камера ужасов, — мрачно подтвердил Болан. — Ты когда-нибудь видела «индейку», сделанную из человека?

— Я только слышала о них, — потрясенно ответила Тоби. — Ты хочешь сказать, что Жоржетта...?

— Ты просила ничего не скрывать. Я думаю, это случилось и с Жоржеттой.

— Боже мой! Я не могу, не хочу в это поверить!

— Я тоже, но... — Болан вытащил из кобуры «отомаг» и проверил работу затвора.

— Ты сказал, на пятьдесят дней?

— Да, такая вот история.

— Но, как они могли?.. — Тоби содрогнулась всем телом и вытерла со лба крупные капли пота. — Как можно это выдержать такой срок?

— Будем надеяться, что ей не хватило сил, Тоби. Благодари Бога, если смерть пришла к ней в первые же дни пыток.

— Боже мой, Боже!

Мак набросил на плечи ремни кобуры, в которой обычно носил «беретту», убедился, что пистолет легко достается и, наконец, навинтил на ствол глушитель.

— Куда мы едем?

— Ты сама знаешь.

— Я?

Мак открыл ящик с боеприпасами и принялся сосредоточенно выбирать оружие для «охоты», никак не реагируя на вопрос Тоби.

— Я знаю? — повторила она.

— Ты же говорила, что там еще есть секреты. Теперь и я верю, что они есть.

— Мак! Ты не станешь штурмовать яхт-клуб вторично! Это же самоубийство! — закричала Тоби.

— Возможно, — согласился с ней Болан. — Да, я знаю, к самоубийству ведет много дорог. Но я выбрал именно эту и уже не могу сойти с нее.

— Но почему, если она уже мертва?! Это бессмысленный, бесполезный шаг!

Болан закрыл металлический ящик и забарабанил пальцами по крышке.

Тоби подрулила к обочине и с мукой во взгляде обернулась к Маку.

Он ровным, спокойным голосом спросил:

— Тоби, ты готова списать со счетов свою подругу?

Девушка не ответила, а только быстро-быстро заморгала мокро блеснувшими глазами.

Болан продолжал:

— Есть много способов поддерживать жизнь в человеческом теле, каким бы кошмарным испытаниям оно не подвергалось. На службе у мафии есть такие костоломы с дипломами врача, которые...

— Заткнись! — взвизгнула Тоби.

— Тебе когда-нибудь доводилось читать материалы нюрнбергского процесса о садистских опытах, которые ставили на пленных нацистские изуверы-хирурги. А ты знаешь, что может сделать с живым человеком высококвалифицированный бездушный хирург? Знаешь, какими способами он может поддерживать в своей жертве жизнь? Ты когда-нибудь...

— Заткнись! Заткнись сейчас же! — Тоби была на грани истерики.

— Ладно, поехали, напарник.

Девушка прикусила нижнюю губу и испытала боль только тогда, когда ощутила во рту солоноватый привкус крови.

— Не делай глупостей ради меня, сержант. Жоржетта умерла, и мы оба знаем это. Не стоит рисковать собой, разве это кому-нибудь нужно?

— Это нужно мне, — процедил Болан. — Ну, давай, гони этот чертов катафалк. Вперед!

Тоби неохотно подчинилась приказу, и машина тронулась. Болан молча продолжал подготовку к операции. Тоби вскоре не выдержала и сказала:

— О'кей. Пусть будет по-твоему, но я иду с тобой.

— И не надейся.

Слезы, бежавшие по ее лицу, на подбородке розовели от крови, сочившейся из прокушенной губы, но голос перестал дрожать.

— А я только теперь по-настоящему полюбила тебя.

— Кончай болтать лишнее, Тоби. Веди машину.

— Сегодня я почувствовала, что живу настоящей жизнью, как еще никогда не жила. Я не хочу, чтобы этому пришел конец, сержант. Я не вынесу такой потери.

— Но ты не можешь потерять то, чего у тебя никогда не было, Тоби.

— Никогда не думала, что слова могут ранить больнее свинца. Я не собираюсь владеть тобой.

— Я не себя имел в виду.

— О, Господи, Мак! Что мы творим? В чем смысл наших поступков? Боже милостивый, объясни мне, что мы творим?!

— Живем, Тоби. Просто живем. На широкую ногу.

— Меня устроило бы существование поскромнее.