Наступление на Сохо - Пендлтон Дон - Страница 17

Внимание Болана привлекли экраны мониторов. Все они были включены, и Мак понял, что два первых этажа музея просматриваются полностью. На одном экране он заметил входную дверь, на другом большой зал, в котором его заперли накануне, на третьем Мак узнал зал-гарем. Остальные экраны равнодушно отражали то, что происходило во всех камерах пыток.

Камеры, еще не так давно пустые и слабо освещенные, какими видел их Болан, теперь были залиты ярким светом и заняты все до единой. Обнаженные и прикованные к инструментам пыток молодые люди обоего пола стремились к наслаждению через физическую боль и покорность.

В зале-гареме развлекались иначе. Болан видел на экранах обнаженных мужчин и женщин, лежавших на диванах или на подушках, разбросанных по полу. Это зрелище напоминало Маку читанные им когда то сказки «1001 ночи». В оргии, масштабы которой поразили такого неискушенного зрителя, как Мак Болан, участвовали все. Мужчины в большинстве своем отличались солидным, зрелым возрастом. Среди них Болан заметил и откровенных стариков. Мелькали в толпе и юные эфебы, предназначавшиеся, несомненно, для сомнительных развлечений нескольких стареющих педерастов. Женщины без исключения поражали красотой, молодостью и числом. У Болана зарябило в глазах от обилия римских тог, одеяний восточных наложниц, набедренных повязок рабынь и хлыстов их хозяев.

В центре зала находилась небольшая вращающаяся платформа на ней, привязанный к кресту, стоял здоровенный обнаженный негр, чье восставшее естество красноречиво свидетельствовало о степени возбуждения. Прямо перед ним высокая стройная блондинка изгибалась в похотливом, сладострастном танце. Она то прижималась к обнаженному телу негра, по которому струйками сбегал пот, то резко отскакивала от него, избегая яростных толчков его бедер. После каждого выпада негра другая девушка с не менее впечатляющей внешностью «наказывала» его за дерзость, ловко орудуя длинным черным хлыстом. Глядя на этот театр, Болан испытал отвращение ко всему происходящему в «Музее де Сада». Он подумал, что этой сцене явно предшествовали и другие номера, а потом понял, почему Энн Франклин сказала ему, что в музее имелся целый штат «служащих». Эти люди были актерами и, надо отдать должное, очень одаренными в своей области. Даже те, кого «мучили» в камерах пыток, входили в роль, изображая боль и страдания так же глубоко, как и любой уважающий себя артист. Вокруг вращающейся сцены располагались многочисленные телемониторы, и желающие могли наслаждаться тем, что происходило в разных камерах первого этажа.

Пульт управления безопасности больше напоминал Болану аттракцион для любителей подсматривать в замочную скважину, чем центр наблюдения и охраны. Усмехнувшись, Болан подумал, знают ли гости музея, что за всеми ними следит внимательный глаз скрытой камеры. Золотое дно для шантажиста.

Его взгляд упал на экран с изображением камеры, в которой стоял бочонок с доской, на которой нужно было стоять, сохраняя равновесие. В поле зрения камеры вошла настоящая амазонка со странной прической на голове. Черный кожаный корсет на шнурках так туго стягивал ее талию, что она казалась не больше осиной. Ботфорты из такой же блестящей черной кожи поднимались выше колен и плотно обтягивали ее длинные точеные ноги. Спереди корсет заканчивался под грудью и, приподнимая ее, подчеркнуто выставлял напоказ тугие полные полушария с темными выпуклыми сосками. Черные, словно вороново крыло, волосы настоящим каскадом падали ей на мраморно-белые плечи и опускались до самой талии. Подчеркнуто гротескный, насыщенный макияж придавал ей необычный, сатанинский вид. Даже без высоких каблуков ростом она была не меньше шести футов. В руке амазонка сжимала неизменный черный хлыст.

Молодой, хорошо сложенный парень держался на доске, сохраняя неустойчивое равновесие. Он стоял лицом к стене, руки его стягивали ремни, которыми он был привязан к кольцам наручников, вмурованных в кирпичную кладку. Черноволосая длинноногая дьяволица принялась безжалостно, хлестать его своим бичом по голой спине и бокам. Парень реагировал так, будто испытывал невыносимую боль: он извивался, пытался уклониться от жалящего хлыста, теряя равновесие и отчаянно цепляясь за ремни, чтобы не повиснуть всем телом на запястьях — именно такую картину представлял себе Болан, впервые попав в эту камеру.

Зрелище показалось ему чересчур натуралистичным. Он догадался, что хлыст был сделан из мягкого материала, но тем не менее, спектакль вызвал у него омерзение. Он отвернулся от пульта управления, недоумевая, куда делся Чарльз и что могло заставить старика покинуть свой пост. По всему было видно, что сегодняшнее собрание членов клуба имело особое значение для музея. В такой момент вовсе не следовало ослаблять бдительность. Болан тщательно осмотрел весь подвал, надеясь найти старика, но его поиски не увенчались успехом. Он вернулся на пост наблюдения, не зная, что и думать. Пока Мак отсутствовал, огромный негр покинул сцену в зале-гареме и ее заняли исполнители нового номера: двое молодых людей были связаны спиной к спине, а две очаровательные обнаженные девушки — бок о бок. Естественно, задача квартета имела эротический характер, и чтобы решить ее, участникам шоу приходилось откалывать совершенно фантастические номера. У Болана аж дух захватило от их акробатики.

От любопытного зрелища его отвлекло необычное движение на экране одного из мониторов. Амазонка в черной коже, пошатываясь, мелькнула перед объективом камеры. На ее лице застыло выражение растерянности, отвращения и страха. Болан шагнул ближе к этому монитору. Сначала ему показалось, что на «сцене» все в порядке. Жертва была забита в подобие двойных колодок — нижние отверстия сковывали щиколотки, верхние — голову и запястья.

Болан еще вчера, во время блуждания по лабиринту камер, заметил это средневековое устройство, и ему не пришлось ломать себе голову о его назначении. Жертва должна сложиться почти пополам, причем ее голова оказывается чуть ли не между ног. Физическая усталость либо головокружение могут вызвать смерть от удушья, если тело наказуемого слишком осунется на бок. Упасть — означает сломать себе шею. Болан понял все это накануне, едва лишь бросил взгляд на дьявольское сооружение, чудовищные возможности которого проявились сейчас во всей полноте: жертву перегнули назад, добавив при этом к варварскому инструменту пыток дополнительный аксессуар. Узкие козлы, напоминающие гимнастического коня, утыканного стальными шипами, находились под выгнутой спиной жертвы. Если этот номер был трюком, то его исполнитель — талантливым пластическим акробатом.

Но человек, подвергнутый пытке, не имел ничего общего с акробатикой, и, разглядывая его внимательно, Болан почувствовал, как по спине у него побежали ледяные мурашки, а язык прилип к гортани. Актером тут и не пахло. Человек в колодках отличался преклонным возрастом и никоим образом не мог симулировать свое бедственное положение. Угол съемки с учетом освещения камеры оказался неудачным, и Болан видел только затылок жертвы, но он уже понял, куда делся Эдвин Чарльз.

Неконтролируемый, глухой рык большого хищного зверя вырвался из горла Болана. Он пулей выскочил из подвала и одним махом взлетел на первый этаж, не отдавая отчета своим действиям. Мак ворвался в маленький «предбанник», а из него в большой зал-гарем и пронесся мимо совокупляющейся, колышущейся и стонущей массы голых тел. Его черный силуэт с автоматом на шее остался почти незамеченным в толпе гостей и «служащих» музея, увлеченных оргией. Собственно говоря, его появление в этом месте выглядело столь же несообразным и нелепым, как и присутствие здесь всех остальных, поэтому никто не обратил на Мака внимания. Попытку остановить его предприняли лишь стражи дверей.

Две амазонки, затянутые в кожу, стояли у выхода, скрестив на груди руки и сжимая устрашающего вида бичи. На их хорошеньких мордашках, ярко раскрашенных гримом, отразилось неописуемое удивление при виде высокого человека в черном комбинезоне, увешанного оружием с головы до ног. В последний момент одна из девушек машинально подняла руку и взмахнула хлыстом, ловко обвивая его вокруг тела Болана, другая загородила ему дорогу. Хлыст был сделан из нейлона и не причинил ему никакого вреда. Зато амазонка, ставшая у него на пути, отличалась завидным ростом и силой.