Посвящение - Кинг Стивен - Страница 11

Я сидела у окна, думала об этом и смотрела на улицу. Там взад-вперед сновали люди, и я, глядя на них, по-видимому, задремала. Сон продолжался не больше пятнадцати минут, но когда я проснулась, я поняла что-то еще. Эта старуха хотела, чтобы я продолжала делать то, что уже сделала дважды, а я не была способна на это, если бы Питер Джефферис уехал в Бирмингем.

Поэтому она вошла в кухню, положила этот гриб ему на поднос, он съел часть его, и у него возникла идея — великолепная тема для книги. Он назвал ее «Мальчики в тумане». Там говорилось о том, о чем он рассказал мне в тот день: близнецы, один из них американский солдат, другой — немецкий, встречаются в битве при Арденнах. Эта его книга стала самой популярной.

Марта замолчала, а затем добавила:

— Я прочитала об этом в его некрологе.

Он остался в отеле еще на неделю. Каждый день, когда я входила в его номер, он сидел, все еще в пижаме, склонившись над письменным столом в гостиной и писал в одном из своих желтых блокнотов. Каждый день я спрашивала его, не прийти ли мне позже, и он отвечал: «Принимайтесь за работу и приводите в порядок спальню, только не шумите». Говоря со мной, он не поднимал головы от стола. Каждый день, входя к нему в спальню, я говорила себе, что не буду делать этого, и каждый день, находя эту жидкость у него на простыне, все еще свежую, забывала все свои молитвы и обещания и делала это снова и снова. Нельзя сказать, что я боролась с принуждением, когда споришь сама с собой, дрожишь и потеешь. Это больше походило на то, как бывает, когда прикроешь глаза на минуту и тут же обнаружишь, что все уже кончено. Да, и каждый день, когда я входила к нему в номер, он держался руками за голову, словно она раскалывалась у него от боли. Да, мы составили великолепную пару! Он страдал от моей утренней тошноты, а я потела вместо него по ночам!

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Дарси.

— По ночам я обычно думала о том, что происходит, пила воду, а иногда меня тошнило. Миссис Паркер стала так беспокоиться, и мне пришлось сказать ей, что я, наверное, беременна, но не хочу, чтобы мой муж знал об этом, пока я не буду совершенно уверена.

Джонни Роузуолл был страшный эгоист, но, я думаю, даже он заметил бы, что со мной происходит что-то неладное. Но у него было тогда полно своих планов, а самый главный — ограбление магазина, торгующего спиртным, которое задумали он и его друзья. Я, конечно, не знала об этом, просто была довольна, что он мне не мешает. Это облегчало мне жизнь.

И вот однажды утром я вошла в номер 1163, а мистера Джеффериса там не оказалось. Он собрал вещи и отправился домой в Алабаму, чтобы работать над своей книгой и думать о своей войне. Ты не можешь представить себе, Дарси, как я была счастлива! Я чувствовала себя, наверное, как Лазарь, когда Бог даровал ему вторую жизнь. Этим утром мне показалось, что все будет в порядке, как в сказке. Я расскажу Джонни о ребенке, он исправится, откажется от наркотиков и поступит на работу. Станет хорошим мужем и отличным отцом своему сыну — я уже решила, что это будет мальчик.

Я вошла в спальню люкса мистера Джеффериса и увидела, что все его постельное белье смято, как всегда, одеяла сбиты к ногам и простыни лежат кучей. Я подошла к кровати, словно во сне, и сдернула простыню. Ну хорошо, думала я, если это так уж нужно… но это будет в последний раз.

Оказалось, что последний раз был вчера. На простыне не было никаких следов. Наговор, что эта старуха-колдунья напустила на него, кончился. Вот и прекрасно, подумала я. У меня будет ребенок, у мистера Джеффериса — его книга, и мы оба освободились от ее волшебства. Мне наплевать па естественных отцов, лишь бы Джонни был хорошим отцом тому ребенку, который у меня родится.

— Этим же вечером я сказала Джонни, что я беременна. — Марта помолчала и сухо добавила: — Как тебе уже известно, это совсем ему не понравилось.

Дарси кивнула.

— Он ударил меня раз пять палкой от метлы, потом встал надо мной, скорчившейся в углу, трясущейся от рыданий, и заорал:

— У тебя что, крыша поехала?! Нам не нужен никакой ребенок! Ты считаешь, что я сошел с ума, женщина! — После этого повернулся и ушел.

Я лежала некоторое время в углу, вспоминая свой первый выкидыш, и боялась до смерти, что сейчас начнутся боли и случится второй. Я думала о том, как мама уговаривала меня вернуться до того, как он отправит меня в больницу, и о Кисеи, приславшей мне билет на междугородный автобус «грейхаунд» с надписью на конверте «Уезжай немедленно». И когда я убедилась, что у меня на этот раз не будет выкидыша, я встала, чтобы собрать вещи и уехать отсюда к чертовой матери — прямо сейчас, пока он не вернулся обратно. Но едва я открыла дверь шкафа, как снова подумала о Мамаше Делорм. Я вспомнила, как сказала ей, что собираюсь оставить Джонни, а она ответила: «Нет, это он оставит тебя. Ты останешься и проводишь его. Потерпи, женщина. Понадобится немного денег. Ты думаешь, что он причинит вред ребенку, но с мальчиком все будет в порядке».

Казалось, что она прямо здесь, в комнате, говорит мне, что искать и как поступать. Я все-таки снова открыла дверцу шкафа, но уже не для того, чтобы собрать свои вещи. Я начала обшаривать его одежду и нашла пару вещей в той же самой проклятой спортивной куртке, где раньше нашла пузырек с «Белым ангелом». Эта куртка была его излюбленной и, по-моему, великолепно характеризовала Джонни Роузуолла — блестящая, из атласа, — в общем, дешевка. Я ненавидела ее. На этот раз я не нашла пузырька с героином. В одном кармане лежала опасная бритва — сложенная, в другом — дешевый маленький пистолет. Я достала пистолет, осмотрела его, и меня охватило то же самое чувство, как и в спальне мистера Джеффериса — будто я делала что-то, пробудившись от крепкого сна.

Я вошла в кухню с пистолетом в руке и положила его на маленькую полочку возле плиты. Затем открыла шкафчик над головой и стала шарить в глубине среди пряностей и банок с чаем. Сначала я не могла найти то, что дала мне старуха, и меня охватила ужасная, удушающая паника — такой ужас бывает только во сне. Тут моя рука натолкнулась на пластмассовую коробку, и я достала ее.

Я открыла коробку и вынула оттуда гриб. Выглядел он отталкивающе и был слишком тяжелый для своих размеров и теплый. Казалось, я держу кусок плоти, еще не совсем мертвой. Помнишь, я говорила тебе о том, что делала в спальне мистера Джеффериса? Так вот, скажу тебе совсем откровенно, что я готова проделать это еще двести раз, топко бы не прикоснуться снова к этому грибу.

Я держала гриб в правой руке, а в левую взяла этот дешевый маленький пистолет 32-го калибра. Потом изо всех сил стиснула правую руку и почувствовала, как гриб хлюпнул у меня в руке, звук этот походил — я знаю, в это почти невозможно поверить, — но звук напоминал крик. Ты веришь, что гриб мог закричать?

Дарси медленно покачала головой. Она, по правде говоря, не знала, верит она этому или нет, но в одном была абсолютно уверена: она не хотела верить в это.

— Так вот, я тоже в это не верю. Но звук был очень похожим. И еще одно, во что ты тоже не поверишь, а я поверила, потому что видела это: из него потекла кровь. Из этого гриба текла кровь. Я увидела маленькую струйку крови, которая бежала из моего кулака и обрызгала пистолет. Но кровь исчезла, как только коснулась ствола.

Через некоторое время струйка крови остановилась. Я разжала ладонь, ожидая, что она будет вся в крови, но в ней был только гриб, весь сморщенный, с отпечатками моих пальцев. Ни на грибе, ни на моей ладони, ни на пистолете — короче говоря, нигде — не было крови. И как только я начала думать, что ничего не произошло, что я спала, стоя на ногах, и увидела сон, проклятый гриб шевельнулся у меня в руке. Я посмотрела на него, и на секунду-другую он выглядел совсем не как гриб — он выглядел как крохотный пенис, все еще живой. Я подумала о крови, сочившейся из моего кулака, когда я сжала его, и вспомнила, как Мамаша Делорм сказала: «Когда у женщины зарождается ребенок, это происходит потому, что мужчина выбрызгивает его из своего члена, милая». В этот момент он вздрогнул снова — уверяю тебя, дернулся, — я вскрикнула и бросила его в мусорное ведро. Тут я услышала шаги Джонни на лестнице, схватила его пистолет, кинулась в спальню и сунула его обратно в карман куртки. Потом забралась в кровать в одежде, даже не сняв туфель, и накрылась одеялом до самого подбородка. Он вошел в спальню, и я поняла, что меня ждут неприятности. У него в руке была палка, которой выбивают ковры. Я не знала, где он нашел ее, но не сомневалась, с какой целью принес сюда.