Кошмар в Нью-Йорке - Пендлтон Дон - Страница 5

Внезапно Болан почувствовал, что спор с Рашель Силвер выбил его из колеи. Она говорила о чистоте в любви, а с ним сейчас нужно говорить о чистоте в войне... ибо война тоже может быть чистой. Пусть это и адская чистота, ну и что с того?! Мысли Болана неожиданно переключились на другую тему: вдали от фронта любая армия расслабляется и становится недисциплинированной. Каждая минута, которую он проводил в безопасности и удобстве уютной квартиры, делала его все более и более уязвимым.

Нужно как можно скорее возвращаться на фронт. Болан поднялся, прошел в ванную и осторожно разбинтовал плечо. В зеркале он увидел свежую рану. Швы, наложенные Паулой, были неровными, но ткани вокруг них не воспалились. Похоже, она и впрямь знала толк в медицине. Мак пристально рассматривал себя в зеркале — двухдневная щетина сильно изменила его. Итак, он начнет отпускать бороду и проведет у девушек еще два дня, чтобы окончательно встать на ноги. Ну а потом можно переходить к делу.

Во вторник утром, встав с дивана, он обнаружил, что уже способен свободно двигаться. Его походка обрела прежнюю упругость, и он мог безболезненно поднимать левую руку. Мак проглотил огромный бифштекс с кровью, который ему поджарила Паула, после чего заявил своей спасительнице, что теперь способен в одиночку завалить и медведя.

В итоге Паула решила, что теперь Болан вполне может остаться в квартире один, и девушки втроем стали собираться в дом моделей. Эви вбежала в комнату, чмокнула Мака в губы и шепнула:

— Не переживай!

Болан улыбнулся и закрыл за ними дверь. Впервые за много дней, оставшись один, он долго простоял под душем, а потом немного размялся...

Утром Паула отправилась в аэропорт и получила багаж Болана. Когда она привезла чемодан домой, то увидела, что Мак, стиснув от боли зубы, накачивает ослабевшие мышцы.

— Я думаю, вам лучше знать, что делать, — коротко бросила она и, поджав губы, вышла из квартиры.

Болан действительно знал, что делать, — необходимо как можно скорее восстановить работоспособность плеча. С самого утра он инстинктивно чувствовал, что настал тот день, когда они должны расстаться.

Мак перенес чемодан в комнату, открыл его и осмотрел потайную застежку, запирающую второе дно. Все было в порядке. Содержимое тайника тоже осталось нетронутым: небольшой 9-миллиметровый пистолет «беретта», который он купил во Франции, кобура для него и несколько обойм. Мак тщательно проверил работу пистолета, вставил обойму и, передернув затвор, дослал патрон в ствол. Поколебавшись минуту, он навинтил глушитель и вложил пистолет в кобуру, оделся и попробовал приладить кобуру под мышкой, но, поморщившись от боли, укоротил ремень, чтобы тот не касался раны на плече.

Чемодан он бросил на кровать и, взяв куртку, прошел в гостиную. Теперь оставалось лишь найти лист бумаги, чтобы написать девушкам записку.

В прихожей стоял небольшой секретер. Болан направился было к нему, как вдруг дверь открылась и в квартиру вошел человек в коричневом костюме. Руки его сжимали небольшой, ломик, а на физиономии застыла идиотская ухмылка. Встреча с Боланом несказанно поразила его: ухмылка мгновенно сошла с лица, а глаза округлились, едва он увидел кобуру на рубашке Болана. Ломик выскользнул из разжавшихся пальцев, и человек неловким движением попытался распахнуть куртку.

«Беретта» мгновенно очутилась в руке Болана.

— Стоять спокойно!

Мужчина застыл и удивленно пробормотал:

— Но... в чем дело?

— Вот это вы мне сейчас и объясните, — сказал Болан.

— Полиция, — ответил мужчина. — Я из полиции.

— Докажите.

Вошедший криво усмехнулся, по-прежнему не решаясь двинуться с места.

— Ладно, я не фараон, — признался он.

Болан молчал, холодно глядя на него, и по его губам скользнула кривая усмешка.

— Я не думал, Болан, что застану тебя здесь, а тем более на ногах.

— Вот в этом-то я не сомневаюсь, — холодно сказал Болан.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом Болан произнес:

— Если ты намерен и дальше молчать, то умрешь.

Тип в коричневом костюме несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем к нему наконец вернулся дар речи:

— Сэмми велел нам наблюдать за багажным отделением аэровокзала в Истсайде. Там у нас есть свой человек. Он знал, какой багаж привезли из аэропорта Кеннеди в субботу. Мы проследили — разобрали все. Остался только один чемодан. Сегодня какая-то баба получила его, и мы поехали за ней следом. Вот и все, Болан. Но я не из убийц.

— Ты работаешь на Сэма «Бомбардира»?

Мужчина в ответ нервно покачал головой:

— Да, но не так, как ты думаешь. Я временно сотрудничаю с ним. Просто Джейк Сакарелли одолжил меня Сэму, а вообще я занимаюсь проститутками в Бруклине. Я никогда раньше не работал по контракту.

— Ты, может быть, упустил свое счастье.

В глазах мужчины мелькнул панический ужас.

— Боже мой, я же только следил за тем, кто получит багаж, вот и все.

— А кто работает вместе с тобой?

— Тони Бой Лаккардо.

— Где он сейчас?

— Ждет меня в коридоре, у лифта.

Болан удовлетворенно кивнул.

— Кто еще с тобой, кроме него?

Мужчина с трудом проглотил слюну.

— Внизу нас ждет шофер.

— Марка машины?

— "Шевроле", голубой «шевроле».

— Достань свое оружие, но только левой рукой, я хочу видеть твои пальцы. Доставай медленно.

Мафиози в точности выполнил приказание и хрипло произнес:

— Не убивай меня, Болан, умоляю тебя. Я ведь к тебе ничего не имею, просто...

— Кто, кроме тех, кого ты назвал, знают, что ты приехал сюда?

Человек в коричневом костюме увидел проблеск надежды и, не задумываясь, ответил:

— Клянусь, никто. Мы следили за этим чемоданом с субботы и от скуки уже потеряли всякую надежду. Никто больше не знает, Болан, а я лично против тебя ничего не имею. Да отпусти ты меня, в самом деле. Ну, прострели мне плечо, если считаешь, что так надо, но зачем же меня убивать? Хладнокровно, ни за что...

Как раз такие моменты войны Болан ненавидел больше всего. Он терпеть не мог хладнокровно убивать.

Невольно припомнился разговор с Рашель Силвер, которая говорила о чистоте в любви. Убийство тоже может быть чистым. Хороший солдат не занимается войной, он ждет, пока война не захватит его целиком и полностью.

Маку было совершенно ясно: если бы человек в коричневом костюме увидел, что Болан без сознания, полумертвый лежит на кровати, он, не задумываясь, тотчас добил бы его и даже, возможно, отрезал голову, чтобы потом представить ее «Коммиссионе». Если бы речь шла только о встрече с опростоволосившимся мафиози, Мак, ни секунды не колеблясь, пощадил бы его. Но вот ради безопасности Паулы Линдлей и ее подруг этот человек должен умереть. Болан знал, что за жизнь любой из девушек никто не даст и цента, если этот тип уйдет отсюда живым и невредимым.

И поэтому Болан печально ответил ошалевшему от страха сутенеру из Бруклина:

— Я тоже против тебя ничего не имею, старик.

«Беретта» чуть слышно кашлянула, и человек в коричневом костюме рухнул на пол, получив пулю между глаз. Он умер молча и спокойно, без всяких мук. Если уж требовалось убить, Болан предпочитал делать это с христианским милосердием.

Он обернул голову покойника его же курткой, предварительно подложив ему под затылок подушку, чтобы та впитывала кровь, и туго связал рукава, чтобы все это сооружение не развалилось. Потом накинул куртку, перешагнул через труп и отправился искать Тони Боя Лаккардо, который должен был стоять у лифта.

Болан сразу же увидел его и застрелил как раз в тот момент, когда Тони Бой оторвал взгляд от программы бегов. Оттащив труп в закуток за лифтом и вытерев следы крови в коридоре найденной там половой тряпкой, Болан вернулся в квартиру и погрузил тело человека в коричневом костюме на ту же тележку, на которой несколько дней назад привезли его самого. Завернув по дороге в лифт, Болан уложил на тележку и Тони Боя. Туда же последовала половая тряпка со следами крови. Прикрыв оба трупа старым тряпьем, найденным в коридоре, Болан закатил тележку в лифт и спустился в гараж.