Драконьи танцы на битом стекле (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела" - Страница 54

— Хандришь?

— Медитирую.

— О, какое, однако, мы слово знаем!

— Разумней было бы удивиться, откуда оно знакомо тебе.

— Прежде чем убить моего человек в "честном", — кавычки в голосе дракона прямо-таки чувствовались, — поединке, один из ваших тоже медитировал, как он сказал.

Арно, стоящий спиной к дереву, из-за которого с ним разговаривал неизвестно как появившийся тут Рамират, изумленно открыл глаза. Хотя до этого они у него были закрыты. И опустил руки, которые держал скрещенными на груди. Это было… неожиданно. Жаль, что ему и в голову не пришло, что дракон может пойти за ним. И он не успел подготовиться к этому знаменательному разговору. Который, по логике вещей, должен был произойти между ними уже давно. Но все предыдущие дни своего путешествия, они вели себя друг с другом как совершенно чужие люди. Почти не общались напрямую, предпочитая использовать в качестве посредников Ставраса или Шельма. И даже понимая, что рано или поздно все равно придется поговорить, предпочитали не замечать настойчивой необходимости этого разговора. Чем злили спутников. Но как бы лекарь и шут не пытались спровоцировать их на откровения, оба демонстрировали изрядную стойкость и… очень похожее упрямство.

— И много у тебя было до меня? — чуть помедлив, Арно остановился на этом, весьма нейтральном, как ему казалось, вопросе.

— Семь.

— То есть я…

— Думаю, в пределах первого десятка ты считать умеешь, восьмой ты мой. — С издевкой протянул дракон и задал свой вопрос: — Сколько тебе лет, масочник?

— А ты еще не посмотрел?

— Делать мне больше нечего, лезть в душу, которой я не ко двору пришелся. Предпочитаю спросить, если заинтересует.

— Тридцать восемь.

— Но твоему сыну…

— Это был ранний брак. Кроме того, моя маска… подразумевает раннее взросление. Мы серьезнее, чем Арлекины.

— И хитрей.

— Не всегда.

Помолчали. Арно первым нарушив повисшую паузу:

— Хочешь что-нибудь еще спросить? — подтолкнул он к продолжению разговора. Но Рамират воспринял этот вопрос с иным подтекстом.

— Прогоняешь?

— Еще не решил, — помедлив, ответил Шлим, — Скорее, пытаюсь подготовиться к неприятным сюрпризам.

— И что неприятного было в вопросе про возраст?

— Пока ничего. Но я, действительно, считаю, что тебе лучше подошел бы кто-то помоложе.

— Повторяю в последний раз, — Рамират вышел из-за дерева, и они оказались с масочником лицом к лицу, — ни у одного из нас не было выбора.

— Прискорбно.

— Еще бы!

— Мы ведем себя как дети. Оба. Пора заканчивать, — наконец, решился произнести Арно.

— Тогда начинай, — немного помедлив, заявил дракон и хитро прищурился в ожидании.

— Что именно? — не постеснялся уточнить масочник.

— Извиняться, — расплывшись в широкой улыбке, ответствовал Томассо. Причем дракон имел совершенно арлекинский вид, даже интонации, с которыми это было сказано, были похожи.

Шлим усмехнулся. Конечно, это был неполноценный смех, но вообще-то по сравнению с его вечно сдержанным и даже угрюмым видом, это был большой прогресс. Правда, Рамират вряд ли уловил этот момент, ну да ладно. Вообще, дракон в целом обладал рядом типично арлекиньих черт. Гибискус это для себя давно отметил. Но развивать тему опасался. Он вообще не решался слишком много думать о нем. Боялся, что запечатление вырвется из-под контроля, и он сам того не желая проникнет в непостижимую драконью душу. К такому развитию событий Бригелла был не готов.

— Не стану, — вдруг сказал Гибискус, сам себе удивляясь.

Томассо прищурился, склонил голову к плечу, а потом его улыбка стала только шире:

— Ну и ладно, — заявил он. Встал спиной к дереву бок о бок с Арно и сполз на мягкий мох. Масочник с облегчением последовал его примеру. Теперь они сидели рядом и молчали.

— Все еще любишь ее?

— Не знаю. Вряд ли. Детей люблю, это да.

— Переживаешь за дочку?

Очень подходящий вопрос. Собственно, это был один из основных аргументов, за счет которых Гибискусмилш пытался отказаться от навязываемого ему путешествия. Когда одной из добровольцев в поход на земли серпокрылых вызвалась Мята, мотивируя тем, что уже знает их стиль боя, и сможет защитить спутников, Ставрас неожиданно уперся, как баран. Масочники Иль Арте посмотрели на него с осуждением. Шельм тоже занял позицию сородичей, недоумевая, почему это Драконий Лекарь все еще пытается считать Кэт ребенком, хотя по меркам своего народа Скарамуча уже вполне совершеннолетняя и самодостаточная особь женского пола и все такое. Даже Дормидонт попытался встать на защиту возлюбленной. Вот на его-то высказывании многозначительно молчавший лекарь и сломался.

— Потому что последнее дело отправлять на войну беременных женщин, будь они трижды Скарамучча. Уверен, даже эта суровая маска не станет для такого оправданием.

Арно до сих пор дословно помнил слова лекаря, даже сами интонации, с которыми они были произнесены. Это было очередное маленькое чудо, такое важное для их народа. Похоже, теперь даже этот рубеж был преодолен. Если у масочников и людей этого мира начнут рождаться дети… что же будет с кланом? Перспектива полной ассимиляции Совет Иль Арте не обрадовала. Но их всех успокоил Палтус, который только внешне создавал впечатление этакового брюзги, на самом деле Его Величество был просто незаменим в ходе напряженных дипломатических переговоров.

— Еще неизвестно, кто кого ассимилирует, — сказал король, подмигнув все еще ошарашенной Мяте, — Более того, я считаю, что от связи с драконами ваша магия только выиграет. Вот он… — и Палтус указал на Шельма, — живое тому подтверждение. К тому же, если в качестве примера брать тех же цыган, вполне реально сохранить обычаи и особую природную магию даже имея возможность рожать детей от других обитателей мира.

— Так скоро и драконы от людей рожать начнут, — в сторону высказалась леди Бригелла из Совета Иль Арте.

— Но ведь покамесь за полторы-то тысячи лет не начали, — стариковским голосом прокомментировал Томассо, на тот момент уже скромненько сидевший в уголке, хотя потом Арно рассказали, что до его появления в Зале Советов, древний дракон бурно дискутировал с масочниками и не только.

Отогнав от себя непрошеное воспоминание, Гибискусмилш ответил вопросом на вопрос:

— А ты как думаешь?

— Ну… я уже и сам забыл, когда в последний раз после меня яйца откладывали.

— А ты сам… — Арно запнулся, прикидывая, уместно ли спрашивать о таком, — когда-нибудь сбрасывал жен… самок на скалы?

Томассо долго молчал. Но масочник не жалел, что спросил. Это было важно. По крайней мере, почему-то казалось таковым. Поэтому он ждал.

— Я старше Радужного, если тебе еще не сказали… — произнес Рамират раздумчиво. И, придав голосу твердость, наконец, признался: — Да, сбрасывал.

Снова помолчали. Арно переваривал, Томассо с любопытством ждал, что он на это скажет. Дракон, не смотря на все прожитые лета, только сейчас, вдруг, осознал, что строптивый масочник — это, как минимум, интересно. Еще любопытнее, чем гордая бабочка. Ведь Арно, как бы вежливо не беседовал с ним сейчас, все равно не собирался так просто сдаваться и открываться своему дракону. А что может быть веселее и увлекательнее укрощения строптивого? И почему ему это раньше в голову не пришло? Они же почти неделю пробирались по Верлиньским лесам. И он, оказывается, столько времени упусти в пустую! Нет бы сразу развить бурную деятельность. Возможно, к сегодняшнему дню, уже бы удалось одержать победу над строптивостью некоторых масконосящих. Так нет же, обуяла его недостойная дракона обида на мир. Зря-зря. Теперь вот неизвестно, что дальше будет. Как только столкнуться с Серпокрылыми или другими бабочками, вряд ли найдется время для завоевательных миссий. Эх, старость не радость! Надо было раньше соображать!

— А сейчас ты смог бы?.. — задал масочник очередной вопрос.

— А ты как думаешь? — спародировав его интонации, откликнулся Рамират.

Арно снова хмыкнул.