Драконьи грезы радужного цвета (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела" - Страница 73

Не зря настраивались на худшее. Королева попыталась устроить скандал прямо с порога, стоило Веровеку и Роксолане, держась за руки, войти в двери тронного зала, где их соблаговолила встретить королевская чета.

Шельм уже приготовился, как всегда на правах шута вызвать огонь на себя и отвлечь грозную королеву, но не успел, его опередил Веровек. Сдвинул брови и отрезал:

— Я люблю её, маменька. И собираюсь прожить с ней всю жизнь. Если вас это не устраивает, мы уйдем.

— Как это уйдем?! — вскричала королева и даже король, чинно восседавший на троне и украдкой от жены любующийся снохой, подорвался и кинулся в сторону сына.

— Куда это ты собрался из родного дома? — грозно сдвинув брови, вопросил он.

— Поживу пока у Ставраса в аптеке, пока свой дом не построю, — припечатал ненаглядный сын, украдкой покосившись на лекаря, который возвел очи горе. И в ответ на прямой взгляд короля кивком подтвердил, дескать, да, примет обоих и пусть себе живут, а вы тут можете и дальше обиженных и оскорбленных из себя строить.

— Но Вереночек, — почти прохныкала королева, утирая слезы платочком, — как же ты так можешь со мной? Ведь я твоя мама, я бы выбрала тебе хорошую девочку и ты…

— Я выбрал сам, — отрезал сын, развернулся и потянул растерявшуюся Роксолану к выходу.

— А ну стоять! — вскричал король и даже ногой для острастки топнул.

Все посмотрели на него.

— Значит так, сын мой, сноха-красавица тоже моя. И жить вы будете тут. А ты, мать, кончай тут слезы лить, только глянь, какую красавицу наш сын себе в женки отхватил! И вместо того, чтобы сына и девчонку его обижать, лучше бы вспомнила, что нам бал готовить срочно нужно. Ведь не годиться-то, хоть и по древнему обряду, но в тихую, без огласки.

— Ой, батюшки! — всплеснула руками королева, до которой, похоже, только сейчас дошло. — Да, как же это я? Ведь послов же всех позвать надо, чтобы все видели и по свету разнесли. Ой, детонька, — кинулась она к Роксолане, которая даже отшатнулась, не ожидая такой прыти от довольно объемистой королевы обряженной в пышные юбки, которые весили не мало, так еще и с огромным париком на голове, увенчанным целым миниатюрным замком с лебедями. — Нам же столько приготовить надо. Платье сшить, и не только платье. У тебя, поди, и гардероба своего нет.

— От чего же, очень даже есть, — со здоровой злостью в глазах отозвалась Роксолана. — Думаете, раз цыганка, то и без приданного?

— Разберемся, — покосившись на строго сдвинувшего брови сына, тактично обронила королева и, подхватив сноху под белы ручки, повела за собой о чем-то щебеча, кажется, о модных тенденциях нынешнего сезона. На что Роксолана отвечала с достоинством истинной королевны.

Мужчины проводили их глазами, и стоило им скрыться за одной из боковых дверей тронного зала ведущих в личные покои королевской семьи, вздохнули с облегчением. Причем все, и король, и королевич, и Ставрас с Шельмом, и даже Гиня с Муром. Но самое забавное, что копируя действия своих людей, выдохнули и дракончики, на что умилился даже король, который сам был запечатлен с черным драконом Тирмильтонтоном, которого, любя, звал просто Милем.

— Так, братцы кролики, теперь с вами, — обратился ко всем король, но глаза его не просто смеялись, но и лучились от гордости за сына. — Молодец, сын, порадовал, так порадовал.

Похлопав Века по плечу, король вернулся на трон и все свое внимание обратил на лекаря. Тот лишь криво усмехнулся и, как всегда, наглея, вопросил:

— Я стар и хлипок, знаешь ли?

— Это ты к чему? — насторожился Палтус.

— К тому, что ноги уже не те, — хитро прищурившись, заявил лекарь.

— Вот так бы и сказал, что стул персональный хочешь, а не морочил бы мне тут голову, — проворчал король дергая за шнурок, специально подвешенный возле трона, и в дверях тут же появились двое слуг. — Стулья моим гостям, — распорядился он и снова посмотрел на лекаря, а потом с ехидцей поинтересовался: — Не иначе у этого научился, — и кивнул в сторону шута.

— Не иначе, — подтвердил Ставрас, на что Шельм нарочито громко фыркнул и демонстративно отвернулся.

— Ладно, пока стулья несут, вы меня со своими друзьями познакомьте, а то что-то так и не довелось. И по-настоящему, знакомьте, а не так, как в прошлый раз. "Здравствуй, папа, это Гиня и Мур и они со мной…" — передразнив собственного сына, который сразу стушевался и даже слегка покраснел, смутившись, заявил король.

— Ну, раз по-настоящему, — хмыкнул лекарь, — то крепись. Может капелек валерьяночки заранее накапать?

— Ты это, говори, но не заговаривайся. Я, между прочим, если ты забыл, король и нервы у меня знаешь какие?

— Железных не хватит, — вмешался Шельм, легко и непринужденно встречая потяжелевший взгляд короля.

Тот задумался.

— Ладно, сейчас эти, со стульями вернуться, наливки сливовой попрошу для поправки здоровья и укрепления нервной системы.

— Очень правильное решение, ваше величество, — раскланялся шут, которому даже без колпака и пестрого, шутовского костюма, в роскошных белых одеждах удалось это сделать с юмором и выдумкой.

Смеяться, конечно, никто не стал, все же взрослые люди с серьезным вопросом пришли, но заухмылялись и обстановка разрядилась, став почти дружеской, то что надо, чтобы понять все правильно, и решения принять тоже правильные.

Король, слегка отойдя от процедуры знакомства "по-настоящему" и вызвав себе в подмогу казначея и начальника гвардии, которым тоже пришлось нервы поправлять рюмкой наливки без закуски, когда выяснилось, что у них под боком масочник вот уже какой год живет, а теперь их еще и два, и плюсом оборотень природный до кучи.

Так вот, король слушал очень внимательно и ловил все буквально на лету. Сразу стало ясно, что этот человек не зря корону на голове носит и трон мнет (не будем вдаваться в подробности, какой своей частью). Но больше всего он удивил, конечно, Ставраса, который с нынешним королем не так уж и общался, хотя Гиня тоже явно был под впечатлением. Мур, как всегда, большей частью помалкивал, но, разумеется, мотал на ус. А Шельм буквально ожил, оказавшись в своей стихии. Причем из него, действительно, мог бы получиться отличный царедворец, если бы он в свое время не выбрал для себя стезю шута и не следовал ей с упорством осла, топающего в гору вслед за морковкой.

Основной вопрос, после того как непосвященным была во всех подробностях изложена идея будущего Драконария, встал в том, чтобы построить для него отдельное здание. Ставрас настаивал на том, что нужно использовать магов, которым можно посулить бесплатную возможность попробовать найти в мертвых яйцах именно своего дракона, ну и, конечно, магию самих драконов. Но в тоже время все равно нужны были обычные каменщики, деревянных дел мастера и прочие строители.

Казначей схватился за голову. Начальник гвардии помалкивал, но в душе был солидарен с лекарем, так как, Ставраса поддерживал его собственный дракон, у которого было просто непроизносимое имя, и они с гвардейцем давно уже сговорились, что тот его просто Кузьмой звать будет, не при чужих, конечно. А Король слушал, слушал, почесал в затылке и вынес свой царский вердикт.

— Слушай, лекарь, я одного в толк не возьму. Эти яйца, поди, тоже самое, что камни, так?

— Да, но если их оживить…

— Нет, — поднял указательный палец король. — Ты дослушай. Я, значит, правильно понимаю, что все это время, много времени, они камнями валялись на какой-то там поляне в горах и ничего с ними сделать не могли ни ветер, ни стужа, так?

— Так, — кивнул Ставрас, не понимая, к чему он клонит.

— Так почему бы им и не остаться камнями? — сказав это, король удовлетворенно откинулся на спинку трона.

Лицо лекаря заиндевело, он принял слова Палтуса за отказ, и только собирался ответить с достоинством истинного дракона (кстати, о своей драконьей сущности, он монарху не поведал, да и остальные не спешили раскрывать его секрет), как очень вовремя влез неугомонный Шельм.