Драконьи грезы радужного цвета (СИ) - Патрикова Татьяна "Небо В Глазах Ангела" - Страница 5

Ставрас расплылся в улыбке, явно не сулящей ничего хорошего.

— Конечно, ты же не кисейная барышня, чтобы стесняться мужчины, ага. Да, и должен же я оценить товар лицом.

— Не кисейная, — зашипел шут, грозно сверкнув глазами. — Но и не девица из Квартала Белошвеек, ясно?!

— Конечно, но ты же у нас такая лапушка. Сам, между прочим, сказал. Так что, грех мне будет не посмотреть на тебя… милый, — промурлыкал Ставрас, и уже ожидал впервые услышать, как этот явно доведенный до белого каления мальчишка зарычит на него, но шут неожиданно замер, а потом с вызовом вскинул на него глаза, в тускловатом освещении комнаты показавшиеся лекарю васильковыми, и начал раздеваться. Ставрас демонстративно сложил руки на груди и оперся о стену возле входной двери.

Да, у шута, однозначно, был талант. По крайней мере, по части раздеваний, это уж точно. Ставрас как-то не был морально подготовлен к такому зрелищу и даже успел пожалеть, что решил так необдуманно подшучивать над Шельмом, в кое-то годы резко поменяв свою с ним линию поведения.

Сначала Ландышфуки снял свой обожаемый колпак, запрокинул голову и расчесал встрепанные волосы обеими руками. Опустил глаза, на миг спрятав их под пушистыми ресницами, и тут же распахнул вновь, сверкнув в сторону чуть не подавившегося вдохом Ставраса. Затем коварный Шельм, явно входя в образ этакого соблазнителя, начал медленно-медленно, покачиваясь словно под музыку, расстегивать коротенькую жилеточку из светло-коричневой замши. Если учесть, что на ней было всего-то три пуговицы, то шут, поистине, проявил чудеса изобретательности, потому что на них у него ушло минут десять, если не больше. Ставрас, хмурившийся с каждой минутой все сильнее, как-то не считал.

Дальше, интереснее. На белоснежной сорочке с широкими манжетами, поверх которой была натянутая та самая жилетка, небрежно отброшенная на пол, пуговиц было не в пример больше. Но на этот раз, шут, наоборот, расправился с ними подозрительно быстро, а потом приступил к поистине завораживающему действу — стягиванию этой самой сорочки с плеч. И главное, все это с совершенно непроницаемым выражением лица и с блуждающей на губах легкой, мечтательной улыбкой. Но, Ставрас стоически терпел это издевательство, сдаваться на милость мальчишке не хотелось ни при каком раскладе. Вот, совершенно.

А Шельм продолжал измываться. Избавившись от сорочки, что воздушным облаком соскользнула с покатых плеч, он весь выгнулся, поднял вверх руки, переплел пальцы в замок и потянулся, блаженно прикрыв глаза и чуть не мурлыча, как кот, устроивший потягушки на облюбованной завалинке.

Ставрас скрипнул зубами, думая, что Шельм не услышит, но тот, поганец, все прекрасно расслышал и даже распахнул глаза, глядя на него с просто невообразимой наглостью и, в тоже время, с победным блеском во взгляде. Потом, дело дошло до уже заочно ненавистных лекарю пестрых панталон. Под конец, теоретически, шут должен был стянуть еще чулки, один темно-зеленый, другой ярко-красный. Ставрас чертыхнулся и дальше смотреть не стал, сдаваясь. Этот раунд явно остался за шутом.

Лекарь отошел к небольшому и единственному в комнате шута окну и встал спиной ко всей остальной комнате, чтобы не видеть опять победившего мальчишку. Хотя, надо признать, что за все то время, что он терпел это издевательство, Ставрас вполне успел оценить насколько светлая у Шельма кожа. Ни единого лишнего пятнышка, ни родинок, ни каких других отметен. Да, и вообще мальчишка, по его мнению, был просто замечательно сложен. Причем, лекарь его не как постельного мальчика оценивал, вовсе нет, (а вы что думали?). Он неожиданно для себя разглядел в паяце воина. Накаченные руки, упругий пресс. Шельм, однозначно, не пренебрегал тренировками. Возможно, в пути он действительно может оказаться далеко не обузой, а даже, в определенном смысле, подспорьем. Вот только, научиться бы еще вовремя затыкать этой стервочке рот и было бы совсем хорошо.

— Можешь смотреть, я закончил, — раздалось со спины.

Лекарь повернулся и даже глаза в изумлении распахнуть забыл. В комнате больше не было шута. Нет, серьезно.

Перед ним стоял юноша лет двадцати, может, чуть больше. С просто огромными, бирюзовыми глазами, прямыми волосами до плеч, длинной шеей и немного узковатыми для парня плечами. Но это легко компенсировалось специальными металлическими наплечниками, крепящимися поверх светло-голубой, удлиненной рубашки из плотной ткани, у которой Шельм закатал рукава до локтей и расстегнул несколько верхних пуговиц, обнажая ту самую, лебединую шейку и немного грудь, безволосую и такую же светлую, не знающую загара. На руках у Ландышфуки были черные перчатки без пальцев, а за спиной прикреплены ножны с мечом. Вот последние больше всего и заинтересовали лекаря, в общем и целом, оставшегося довольным осмотром. На кровати, заправленной темно-синим покрывалом, шут свалил нехитрые пожитки, которые собирался взять с собой в дорогу. "Оперативненько, однако, собрался", оценил про себя Ставрас, и все же решил начать с меча.

— Ты ножичком-то, на самом деле пользоваться умеешь или решил прихватить для устрашения меня, любимого? — насмешливо осведомился он, уже зная что, конечно, умеет. Воина можно увидеть сразу, особенно, если сам воин и знаешь на что смотреть. Другой вопрос, что под шутовским колпаком никто не ожидает разглядеть ничего подобного, потому и не присматривается. Очень зря, как оказалось. Очень.

— Умею, — бросил шут, словно все шутовское, что было в нем, исчезло, ушло в глубину, вместе с одеждой сброшенной, как личина. — Хочешь проверить?

— Не отказался бы, — хмыкнул Ставрас, абсолютно не лукавя. — Устроим спарринг на привале?

— Ну, — протянул шут, и в бирюзовых глазах затанцевали уже знакомые лекарю чертенята. — Если не испугаешься, почему бы нет?

— Испугаюсь? — протянул Ригулти, в душе умиляясь дерзости шута. — Забыл, кто выиграл турнир Дюжины, мальчишка?

— Не забыл. Но, подозреваю, что ты выиграл, потому что не участвовал я.

— Ах, вот оно, значит, как. И почему же, позволь узнать, ты не участвовал? Неужели, струсил, потому и подбил меня на это неблагодарное дело вместо себя?

— А вот и не скажу, — весело подмигнул ему Шельм и снял с груди небольшой медальон в витой серебряной оправе с голубым топазом кристальной чистоты.

Ригулти нахмурился. Он знал такие медальоны. Но пользоваться ими могли лишь те, кто обладал хотя бы зачатками магических способностей. Разве, у шута они есть? Оказалось, есть. Камень засиял призрачным светом и вся куча барахла на кровати, над которой шут простер его, испарилась без следа, точнее, была помещена в так называемый походный кулон. Да, Шельм оказался сплошным человеком-сюрпризом. Ставрас не переставал ругать себя за невнимательность к деталям. Давно нужно было раскусить этого мальчишку, но он так искусно маскировался под пусть и не простачка, но в любом случае, обывателя и не мага, это уж точно. Нет, Ригулти вовсе был не против открытий, пока, в отношении шута они были только приятными, но чувствовать себя, по меньшей мере, дураком, как и любой взрослый и состоявшийся мужчина, просто терпеть не мог. Потому и злился уже не на Шельма, на себя.

— Если ты готов, — довольно холодно бросил он, подходя к двери, — то идем.

Шут растерянно моргнул, глядя ему в спину. Пожал плечами и пошел за ним. За руку, понятное дело, лекарь его больше взять даже не пытался. Впрочем, Шельм был совсем не против такой постановки вещей. До Драконьей аптеки они добрались еще быстрее, чем от нее до дворца, потому что Ригулти целенаправленно вышагивал по улице, и шуту приходилось подстраиваться под его широкий шаг. Все же мало того, что лекарь был выше него и существенно шире в плечах, он еще злился, поэтому, погруженный в свои мысли, шел очень быстро.

— И что теперь? — вопросил Шельм, когда Ставрас провел его через подсобные помещения своей лавки в небольшой внутренний дворик с уютным садиком и добротной конюшней, расположенной в дальнем, тенистом уголке.