Сын идет на медаль - Ковалева Лия Евсеевна - Страница 12

Все Женины сочинения тоже проходили Танину цензуру. Она исправляла в них ошибки Жениной авторучкой. Он чувствовал себя как за каменной стеной — Таня была кандидатом на серебряную медаль.

К домашнему сочинению на тему «Моя биография» Женя отнёсся, по обыкновению, легкомысленно. Был уже шестой час, когда он, разгорячённый после настольного тенниса, забежал в класс, где оставался его пиджак, и увидел Таню.

Она сидела в пустом классе и что-то писала. Она оставалась иногда в классе, если ей предстояла трудная работа, — дома маленький братишка не давал ей сосредоточиться.

— Над чем коптишь? — спросил Женя, надевая пиджак. — Задача?

— Нет. Не мешай!

— А что же?

Он подошёл сзади, поглядел через Танино плечо и увидел заголовок «Моя биография», после которого полстранички было исписано Таниным мелким круглым почерком. Женя даже присвистнул.

— А я и забыл совсем! Дашь скатать? — деловито осведомился он. — Я осторожно, я изменю!

— Не дам. Это тебе не образ Печорина. Что же ты, мою биографию будешь писать?

— Подумаешь! В одном году родились, в одном году в школу поступали, в одном классе учимся. Все одинаково! Да и вообще всё это чепуха. Ещё и не работали, а пиши биографию. Вот кончим школу, тогда начнётся биография!

— Глупости, Женька! Биография — это же не даты. Это вообще… ну, вся жизнь человека. Что же, по-твоему, — жизнь начнётся после школы?

Женя сел верхом на стул и нахмурился.

— Если честно, — да. Какая это жизнь — каждый день одно и то же, сиди и дрожи, как бы не вызвали…

— Я не дрожу!

— Так то ты. А мне уже надоело. То ли дело — завод! Ты рабочий, самостоятельный человек. Придёшь с работы — сам себе хозяин, никаких тебе уроков, никаких заданий… Вот это — жизнь! Нет, начну работать — только тогда и начнётся жизнь. По-новому. С чистой страницы!

— Женечка, ты каждый год с новой страницы начинаешь — и восьмой класс, и девятый, и десятый… И надолго тебя хватает?

Хватало действительно ненадолго. Каждый день зубрить, решать задачи, читать классическую литературу, когда, с одной стороны, столько соблазнов — кино, телевизор, футбол, а с другой, опять-таки, есть Таня, и Лена Корш, и Витька Немыкин, у которых всегда можно списать. Через две — три недели в Женином дневнике появлялась первая двойка. И «чистая страница» оказывалась с кляксой. А после первой кляксы другие уже не страшны — всё равно тетрадь грязная! Но сейчас, когда Женя обо всём этом думал, ему захотелось под все свои кляксы подвести теоретическую базу.

В самом деле — зачем ему столько зубрить? Таня собирается в медицинский институт, ей нужен хороший аттестат, вот она и старается. Хотя, честно говоря, Женя на её месте не тратил бы столько сил на математику, — ведь математика ей не понадобится!

Но он, Женя, в институт не собирается подавать. Он хочет быть рабочим. Конечно, аттестат нужен. Для порядка. Потому что, корда он станет токарем, никто не будет интересоваться, что там у него в аттестате — тройки или пятёрки. Так зачем лезть из кожи? А уж токарем он будет хорошим, — будьте спокойны.

Но Таня, которой он изложил свою точку зрения, с сомнением покачала головой.

— Ты думаешь, стать хорошим токарем легче, чем хорошим учеником?

— Ещё бы! — сказал Женя.

— Ну и глупо! Женя, дело не в аттестате…

— Вот и я говорю, — подхватил он, — дело не в аттестате!

— …а в характере! — докончила Таня.

— Ну уж, характер у меня упорный! — сказал Женя заносчиво. — Уж если я чего захочу…

— Женька, чего ты сейчас больше всего хочешь?

— Получить аттестат и пойти работать!

— А что ты для этого делаешь? Двойки хватаешь?

— Так ведь мне просто не везёт. Вчера на химии двойку ни за что поставили. Я чуть-чуть хотел подсмотреть, одну только формулу не знал!

— А сегодня по литературе тоже ни за что?

— Сегодня уж и совсем ни за что! — сказал Женя упрямо. — И вообще — хватит. Воспитывают и воспитывают, то на уроке, то на собрании, теперь уж после уроков… Обойдусь без вашей помощи!

Но без помощи Женя, конечно, обойтись не мог. Много ещё задач и примеров списывал он у Тани, у Лены, у Витьки. Много раз оставались они с ним после уроков, чтобы натаскать перед экзаменами; и много раз говорили ему с разным выражением в голосе — от восхищения до возмущения: «И способный же ты, Женька!» А Женя улыбался, довольный…

В период экзаменов Женя поднажал. Тут пошло в ход всё — и способности, и память, и умение обращаться со шпаргалкой. Он стал потрясающе вежлив — даже самые строгие учителя не могли не признать происшедшей в нём перемены. И учитель черчения уже без гнева вспоминал о том, как Женя всучивал ему чужие чертежи, пока он не разгадал его хитрости.

Женя получил аттестат зрелости — правда, украшенный почти одними тройками. Но это его не огорчало. Главное — школа осталась позади. Теперь начиналась настоящая жизнь! И предвкушение этой жизни, которую он начнёт с чистой страницы, смягчало даже горечь расставания со школьными друзьями.

— Горбачёв, опять станок не убран!

— Да что вы придираетесь, дядя Вася! Я ж вытирал! Всё в порядке!

Дядя Вася провёл пальцем по станине и сунул потемневший палец Жене под нос:

— Вот твой порядок!

— Всегда вы так, — ворчал Женя, — меня сучком попрекаете, а у других бревна не увидите…

— Бревна? Найдём у тебя и бревно. Вот оно, бревно! — Он вынул стружку, застрявшую в суппорте, и помахал ею по воздуху.

— А теперь идём, посмотрим у других. Нет, иди-иди, не увиливай.

Дядя Вася подвёл Женю к Валиному станку. По станине извивалась затейливым узором тонкая струйка масла. Валя Коркина стояла у станка, пересчитывая готовые детали.

— Вот, поучись! Гляди, как должен выглядеть станок, — сказал дядя Вася.

Женя нехотя мазнул пальцем, посмотрел…

— Подумаешь! — неуверенно пробурчал он.

Женя работал на заводе уже два месяца. Два месяца выслушивал он замечания дяди Васи и товарищей: то не так и это не так, то неверно и это неправильно… Ему надоел скрипучий голос дяди Васи. Он страстно мечтал о разряде. Ведь он до сих пор и здесь, на заводе, оставался тем же, чем был в школе, — учеником! Почему мастер не даёт ему пробу? Ведь он уже выгоняет норму! Нет, надо требовать, добиваться!

— Дядя Вася, когда вы мне дадите пробу?

— Когда надо будет, тогда и дам.

— Да ведь я уже выполняю норму!

— А если дать тебе другую деталь, — выполнишь?

— Выполню! Вот увидите!

— Ишь ты, какой прыткий! — сказал мастер. — Всякая деталь своей сноровки требует. И аккуратности. Проба — это тебе не шутка. Это вроде государственного экзамена. Потерпи.

Нет, дядя Вася определённо придирается! Одни только нотации от него и слышишь. С другими ребятами у него и тон другой — добродушнее, мягче. А чем они лучше? Только тем, что пришли годом раньше? Подумаешь! Зато Женя принёс с собой багаж, какого нет у этих пацанов. У него аттестат!

Женя ужасно обиделся на мастера. И поэтому для него было приятной неожиданностью, когда на следующий день после разговора о пробе дядя Вася всё-таки дал ему новую деталь — валики.

Дядя Вася рассказал ему, как обрабатывать валики, и ужасно долго и нудно показывал, как пользоваться мерительной скобой.

Женя сразу ухватил суть дела: одна сторона, проходная, должна легко надеваться на деталь, другая, непроходная, должна «закусывать». Что ж тут размазывать? Всё и так ясно! Ухватив суть, Женя больше не слушал мастера, а только ждал с нетерпением, когда он кончит, чтобы можно было начать работать.

Он решил в первый же день выполнить норму и с жаром принялся за дело. Время летело незаметно. К концу смены на тумбочке выросла пирамидка валиков. Их оказалось тридцать два. Перевыполнил норму на две детали! Ну, теперь уж мастеру придётся дать пробу!

Женя остановил станок, взял скобу и стал проверять свою работу. Он взял валик, поднёс его к непроходной стороне скобы и… похолодел. Валик провалился. Брак! Тогда он стал проверять все подряд.