В полушаге от любви (СИ) - Куно Ольга - Страница 5

— Ну так как, — протянула Илона, вертя в руках маленькую табакерку из слоновой кости, — поговаривают, будто ты в очередной раз сцепилась с Кэмероном Эстли?

Моя подруга Илона Деннис также являлась фрейлиной Мирейи, однако при дворе была известна не за счёт этого, а скорее благодаря своей эксцентричности. Она одевалась, разговаривала и вообще вела себя несколько иначе, чем остальные. В то время как мода и этикет предписывали дамам быть мягкими, нежными и загадочными, Илона предпочитала прямоту, запросто пользовалась крепкими словечками и имела ряд привычек, которые обычно принято считать мужскими. К примеру, нюхала табак и попивала бренди, в то время как красное вино называла кислятиной. Она ненавидела дамские сёдла и обожала пускать лошадь в галоп. В её движениях было нечто угловатое, а манеры оказывались порой резковатыми. Даже одежда отличалась от нашей: чуть больше практичности, чуть меньше украшений, никаких бантов и светлых оттенков. Жить при дворе означает следовать веяниям моды, это непреложный закон дворцов. Единственный способ не быть рабом моды — это самому стать её родоначальником. Однако последнее по силам и по статусу далеко не каждому. К примеру, подобное может себе позволить Мирейа, но никак не я. Однако же Илоне удавалось являться редким исключением из правил: она далеко не во всём следовала веяниям моды, но ей это прощалось. Возможно, за счёт той нотки естественности, которую приносила с собой её эксцентричность.

Стараясь наставить девушку на путь истинный, сторонницы более традиционного поведения приводили железный, казалось бы, аргумент: если не будешь вести себя так, как положено женщине, тебя не будут любить мужчины. Казалось бы, всё верно. Но парадокс заключался в том, что недостатком мужского внимания Илона не страдала.

У неё были поклонники и были любовники. Да, связи как правило длились недолго и отношения не перерастали в нечто по-настоящему серьёзное, но, положа руку на сердце, кто из нас — классических и традиционных фрейлин — мог этим похвастаться?

— Да не то чтобы сцепилась… — Я поморщилась, давая понять, что слово выбрано слишком сильное. — У нас просто было маленькое несовпадение в интересах. Он намеривался застать Мирейу с мужчиной, а я не собиралась ему это позволить. В итоге мне удалось утереть ему нос.

— Это-то и плохо, — проговорила Илона, отставив табакерку на соседний пустующий стул.

Такая реакция меня удивила. Подруга, как и я, являлась фрейлиной Мирейи и, как мне до сих пор казалось, в конфликтах с герцогом была на нашей стороне.

— Плохо? — переспросила я. — Почему? Ты предпочла бы, чтобы герцог и этот индюк Эстли застали у Мирейи в будуаре любовника?

— Не в этом дело, — покачала головой Илона.

— В чём же тогда?

— В том, что с такими мужчинами, как «этот индюк», нужно держать ухо востро. Обыгрывать этих людей рискованно; в общении с ними проигрыш зачастую обходится гораздо дешевле, чем победа. Рано или поздно Эстли захочет тебе отомстить, а он чрезвычайно опасный противник.

— Брось, не надо его демонизировать, — отмахнулась я. — Он, конечно, редкостная сволочь, но не настолько страшен. — Я прикусила язык и испытала чувство облегчения лишь после того, как удостоверилась, что нас никто не слышал. Илона дурно на меня влияла: в её присутствии я и сама начинала выражаться более вульгарно, чем допустимо для придворной дамы, тем более на балу. — И потом, ты же знаешь: я не из пугливых.

— Знаю, — подтвердила Илона, — и именно поэтому считаю нужным тебя предупредить. Смелость, конечно, большое достоинство, но иногда она может привести к печальным последствиям. Героизм приносит победу войску, но часто плохо заканчивается для самого героя.

— Не сравнивай! — отмахнулась от философских сравнений я. — О героизме речи не идёт. Я ведь не бросаюсь грудью на остриё шпаги.

— Бывают вещи пострашнее шпаги, — не согласилась Илона. — Что ты вообще знаешь о делах Кэмерона Эстли? Тех, которые не касаются Мирейи и её вечных ссор с братом? У него ведь есть занятия куда посерьёзнее. Он принимает участие в расследовании крупных преступлений, выносит приговоры, улаживает конфликты с иностранными послами. Ты знаешь, что он довёл до самоубийства графа Кройтона?

— Не знаю. Ни о графе, ни о самоубийстве, — откликнулась я. — И почему же Эстли с ним так обошёлся?

— Понятия не имею. Подробности никому не известны, об этом деле слухи ходят всё больше шёпотом. Но имя виновника разногласий не вызывает.

— Ну, если это всего лишь слухи, да ещё и не слишком достоверные, то, знаешь ли, и виновность Эстли тоже под вопросом, — пожала плечами я. — Может, бедняга граф просто умер от простуды, а Эстли имел неосторожность навестить его за несколько часов до кончины.

— Может быть, конечно, и так, — не стала спорить Илона, но по глазам подруги я видела: сама она не подвергает сомнению причастность Кэмерона Эстли к смерти Кройтона. — Но уж то, что он лично присутствует при некоторых допросах известно всем. И какие методы при этих допросах используются тоже ни для кого не секрет.

— И что? — скривилась я. — Меня он в кресло допроса точно не посадит только из-за того, что я сумела вовремя выпроводить мужчину из покоев Мирейи.

— Не посадит. — Тут Илона была полностью согласна. — Он не из тех людей, кто станет отправлять женщину в пыточную за подобные вещи, к тому же в этом плане ты достаточно хорошо защищена. Всё-таки ты графская дочь, пусть даже и никогда не видишься с родителями, и к тому же находишься под покровительством Мирейи. Это хорошие позиции. Я просто хочу подчеркнуть, что излишне заигрываться с таким, как Эстли, не стоит.

— А пускай оставит Мирейю в покое, и я не буду с ним заигрываться! — огрызнулась я. — И если больше ни разу с ним не увижусь, плакать точно не буду. Что он к ней привязался? Неужто при всём своём уме не может понять, что это недостойно аристократа, да и просто мужчины — воевать с женщиной, разнюхивая, что творится у неё в постели?

Я гадливо поморщилась. Илона улыбнулась.

— Мне ли тебе рассказывать, что Мирейа регулярно ставит палки в колёса своему брату? — откликнулась она. — Скажем, тот случай, когда герцог хотел продвинуть своего человека на должность старшего помощника посла. А Мирейа, в обход него, обратилась к королю, выдвинув кандидатуру своего собственного протеже.

— Ну и что тут такого? — встала на защиту Мирейи я. — Её протеже был ничем не хуже. Я бы сказала, даже лучше, чем тот, кого предлагал герцог.

Илона рассмеялась, глядя на меня, и я стушевалась, сообразив, что сижу, выпятив грудь, будто и правда готова броситься на шпагу, защищая свою госпожу.

— В любом случае, — уже спокойнее продолжила я, приняв более расслабленное положение, — тогда, если помнишь, герцог добился своего. Именно его человек получил в итоге это место. И тоже не без вмешательства Эстли.

— В том-то и штука. Задача Эстли — продвигать интересы герцога. Мирейа постоянно продвижению этих интересов мешает. Это превращает её в противника, которого надо нейтрализовать. Как именно? Она сестра герцога, поэтому вариант «мешок на голову и концы в воду» отпадает. Что остаётся? Самый действенный способ держать её под контролем — шантаж. Но чем шантажировать? Закон она не нарушает, в политических заговорах не участвует, фиолетовый порошок не нюхает. Её единственное слабое место — мужчины. Все знают, что она… не совсем целомудренна. Мирейа и сама не так чтобы делала из этого большой тайны. Однако же не пойман — не вор. Нельзя шантажировать, опираясь на гуляющие по дворцу слухи. Вот герцог с помощью Эстли и пытается поймать её на горячем. И вот тут-то и вклинивается одна непоседливая фрейлина, которая портит им всю игру.

— И будет вклиниваться, до тех пор, пока они пользуются столь грязными методами, — отрезала я.

Рассмеявшись, Илона взяла в руки бокал с бренди.

— Ну вот, как и следовало ожидать, моя душеспасительная беседа была проведена зря, — подытожила она. Отхлебнула напиток, покатала его по нёбу и проглотила, при крыв глаза от удовольствия. — Благие намерения, как и всегда, ни к чему не привели. Ну и поделом мне.