Алмазное сердце - Шевченко Ирина - Страница 66

Что ж, наверное, так лучше.

— Жаль, очень жаль, — вздохнула старушка.

— Побудь с ней еще немного, — шепнул мне Джед. — Поговорю с сиделками и доктором и вернусь.

Столь наглядная демонстрация истинного состояния здоровья родственницы его встревожила. А мне, как ни стыдно в этом признаться, дала возможность остаться с тетушкой Мадлен наедине. Я не забыла о просьбе Яры, но не могла выполнить ее при волке. Теперь, когда он, извинившись, вышел за дверь, можно было расспросить о Корделии Эсти… Но у меня внезапно появился другой вопрос.

Выслушав еще одну умилительную историю из детства ее «дорогого мальчика», я улучила момент и отважилась поинтересоваться у женщины, знает ли она графа Гросерби. Не то чтобы у меня еще оставались какие-то страхи или, упаси Создатель, надежды по поводу этого дэя, но Эрик Фицджеральд Леймс был для меня загадкой не меньшей, чем бумаги Виктории, а то, как реагировали на его имя спутники-метаморфы, наводило на размышления.

— Граф Гросерби? — удивилась моему вопросу старушка. — Что вам за дело до этого, мягко говоря, женоненавистника?

— Мягко? — сглотнула я.

— Джед вам не рассказывал? Грустная история, и графу можно было бы даже посочувствовать… Но то, как он ведет себя с дамами, просто возмутительно!

— А как он ведет себя с дамами? — спросила я осторожно.

— Никак! Он их будто не замечает.

В глазах престарелой светской львицы это было тягчайшим грехом, а я расслабленно выдохнула. Не так много времени я проводила в обществе, чтобы возмутиться невниманием к своей персоне. А невнимание со стороны ар-дэя графа меня лишь порадовало бы.

— Он рано женился и так же рано овдовел. На освободившееся место графини тут же нашлись охотницы, но, увы. — Рассказчица сокрушенно развела руками. — А Гросерби бросился во все тяжкие. Не так, как это принято у прочих мужчин… Войны, путешествия. Говорили, он побывал даже на Крайних Льдах и жил у южноморских дикарей. После перебесился, конечно. Вернулся в родное поместье. Но так больше и не женился. Да и вообще мало кого к себе подпускал.

— Действительно грустно, — согласилась я, меж тем раздумывая, отчего бы ар-дэю графу вздумалось жениться после стольких лет. И именно на мне.

— Но Лизу он любил! — очнулась уже почти задремавшая старушка. — Души в ней не чаял! А она вышла замуж за этого… — Женщина оглянулась на дверь и понизила голос: — Вышла за этого волка. Но Гросерби смирился. Со временем. А уж когда Джед родился… Совершенно очаровательный ребенок, разве нет?

Давно уже не ребенок, да и насчет очаровательности я бы поспорила. Но шанса сделать это мне не дали, как не получилось и расспросить о матери Яры: Джед вернулся.

Вошел. Остановился. Поглядел на меня, словно хотел что-то сказать, но передумал и подошел к тетушке.

— Нам пора, — сообщил он ей виновато.

Чтобы не мешать прощанию, я поблагодарила дэйни Мадлен за чай, выразила радость от знакомства и надежду на новую встречу и вышла в холл, а затем и в сад большой и явно недешевой лечебницы. Присела на лавочке под платаном и стала дожидаться метаморфа.

Понять, какие отношения связывали его семью с графом Гросерби у меня так и не вышло. Граф не любил женщин, но любил Лизу. Следовательно, любил не как женщину, да и по тону говорившей об этом старушки больше было похоже, что он относился к матери Джеда как к близкой и горячо опекаемой родственнице. Со стороны жены, видимо, так как Эрик Фитцджеральд Леймс был метаморфом, а дэйна Лиза, как я знала, — человеком. И тем не менее графу отчего-то не понравилось, что она вышла замуж за волка. За волка из Леймсов, хоть и сам граф принадлежал к этому роду. Может, дело в том, что отец Джеда — бастард и что бы ни говорили о терпимости оборотней в подобных вопросах, это все же имеет значение? А дэй Эрик, очевидно, весьма уважаем среди сородичей, что объясняло бы страх и почтение, с которым упоминали его имя…

Если я хотела разобраться во всем этом, проще было бы напрямую спросить у Джеда. Но, во-первых, в сложившейся ситуации это не было наиглавнейшим вопросом, а во-вторых, при одном взгляде на вышедшего в сад оборотня спрашивать его о чем-либо расхотелось.

Джед

Разговор с доктором много времени не занял, куда дольше я подписывал чеки. Возвратился как раз к тому моменту, когда Лисанна решила поинтересоваться у тетушки графом Гросерби. До чего же уместный вопрос!

Прислушался, внутренне уже настраиваясь на неприятные объяснения, но Судьба расщедрилась на отсрочку: бедная старушка дала такой ответ, что я и сам запутался бы в собственных родственниках. Больно было видеть ее такой, особенно после тех воспоминаний, которыми она с радостью делилась сегодня. Старых-старых воспоминаний, заслонивших собой все, что случилось в последние несколько лет…

— Была рада видеть тебя, дорогой! — Тетушка расцеловала меня на прощанье. — А еще больше рада, что в кои веки ты приехал ко мне с красивой девушкой, а не с этим своим тайлубийцем.

— Я думал, вам нравится Унго, — сказал я с недоумением.

— Мне нравится Унго, — согласилась она. — Мне не нравится, что ты до сих пор не выходишь из дома без няньки.

— Будет вам! — рассмеялся я. — В няньках я давно уже не нуждаюсь. А Унго просто незаменимый человек…

— И ты ничего не можешь сделать без его помощи, — закончила она. — Кто он тогда, если не нянька?

Я недовольно скрипнул зубами, мысленно признавая ее правоту. Представить жизнь без верного тайлубийца было сложно.

— Но я вижу, что это в прошлом, — улыбнулась тетушка. — Мой мальчик повзрослел и встретил хорошую девочку… Которая уж точно не позволит большому черному человеку повязывать тебе галстук!

— Сана — моя добрая знакомая, не больше, — поспешил заверить ее я.

— Не больше? — От прищуренных глаз разбежались во все стороны лукавые морщинки. Если и дальше так пойдет, я зубы в труху сотру. — А я-то думала, ты вспомнил свое давнее обещание не жениться, пока я не одобрю твой выбор. Жаль, что ошиблась. — Она с сожалением вздохнула. — Но если бы ты все же спросил моего мнения насчет Лисанны…

Я упрямо молчал. Прощание затягивалось.

— Ну иди уже, иди! — Она сердито махнула рукой. — Не заставляй девочку ждать.

Обнял ее, вдыхая знакомый с детства запах лавандового масла, и коснулся губами седой прядки на виске.

— А если бы все же спросил? — прошептал я, словно надеялся, что она не услышит.

— Я бы сказала, что надо брать! — ответила она так же тихо.

В холле на стене висело большое зеркало. Я остановился перед ним, прежде чем покинуть здание лечебницы, и неприязненно поморщился, взглянув на свое отражение.

Вот он я — мечта тетушкиных подруг и их незамужних дочерей. Молод, богат, недурен собой… Едва разбирающийся в законах правовед и вдоволь отоспавшийся в караулах офицер гвардии. Владелец поместья, которым не управлял ни дня и где, наверное, уже не помнят, как я выгляжу. Дожил до тридцати лет с нянькой, до сих пор завязывающим мне галстук и утирающим сопли. Своего ума хватало в былые дни лишь на то, чтобы вовремя вставать из-за карточного стола и не разбрасываться перчатками в защиту эфемерной чести прекрасных дам. Я искренне любил родных, но не слишком баловал их своим вниманием. А те, кого считал друзьями, забыли обо мне, как только я уехал из столицы.

Если бы не история с алмазом, я так и остался бы в той жизни, беспечной и бездарной.

Если бы поиски камня не вылились в злоключения с бумагами, мог бы еще несколько лет не появляться в Ро-Андире и не видеться с Улой и семьей Бертрана. Едва ли опять сошелся бы с Риком, за годы светской жизни превратившимся из близкого друга в дальнего приятеля. Наверняка все чаще забывал бы навещать тетушку Мадлен, и могло статься, что не попал бы сюда и на ее похороны.

А еще, не случись всего этого, я вряд ли стал бы менять свои планы, чтобы приехать в Уин-Слитт даже ради такого необычного действа, как смотрины.