Алмазное сердце - Шевченко Ирина - Страница 100

— Бумаги при вас? — Ее величество не привыкла тратить время впустую.

— Да.

Какой смысл отпираться? В случае чего, просто обыщут трупы.

— И как вы намерены с ними поступить?

Мне показалось, что я ослышался.

— Полно вам, граф. — Смех королевы прозвучал несколько натянуто. — Я сейчас не в лучшем положении, нежели вы, и боюсь ничуть не меньше. Слишком многие оказались вовлечены в эту историю, чтобы я отважилась на радикальные меры. Мне не нужны проблемы ни с андирской стаей вашего дяди, ни с сообществом метаморфов, которых представляет в парламенте ваш отец. Он выдвинул мне настоящий ультиматум в сегодняшней беседе.

Отец? Ультиматум?

После этих слов я окончательно перестал понимать происходящее, зато начал всерьез опасаться за судьбу родителя.

— Где он сейчас? — осмелился спросить я.

— Дэй Эрик чаще всего бывает крайне сдержан и осторожен в высказываниях, — издалека начала ее величество. — Но, очевидно, не тогда, когда дело касается его близких. У нас вышел не очень приятный и неожиданный для меня разговор. Думаю, вы уже поняли, что ни я, ни мой брат не имели отношения к действиям магистра Менно? Но дэй Эрик полагал иначе…

— Где он? — перебил я непочтительно.

— Здесь, в Ангере. Я была вынуждена отдать приказ о взятии его под стражу, пока все не разъяснится. Не волнуйтесь, он не в пыточных застенках — всего лишь под охраной в одном из домов моего брата. Как я поняла, он доподлинно не знает, что содержится в попавших к вам бумагах, но тем не менее о факте их существования ему известно. У меня не было другого выхода. Подобные дела всегда были в компетенции дэя Людвига, но в свете открывшихся обстоятельств я уже не могла доверить ему решение этого вопроса.

Иными словами, отец жив и, надеюсь, в добром здравии, но лишь потому, что Элма побоялась поручить его своему палачу. Что ж, спасибо и на этом.

— Давайте поговорим начистоту, дэй Леймс, — предложила королева. — Для меня в этой истории слишком много белых пятен. Я понимаю мотивы магистра Менно, из произошедшего на мосту можно сделать выводы, но ваши цели мне до сих пор не ясны.

— Вы знаете, что случилось на мосту? — насторожился я. — Откуда?

— От меня, — послышался со стороны юношеский голос.

Его величество Дарен материализовался в секунду назад пустом кресле у стены. В жизни молодой король еще более походил на мать, нежели на портрете. Только вот льняные волосы и голубые глаза достались ему, вопреки общему мнению, отнюдь не от Эдуарда. Да и способностями иллюзиониста покойный монарх не обладал.

Следовало, наверное, поклониться, проявить почтение, как это сделала Сана, но я молча сверлил мальчишку взглядом, точно так же, как и он разглядывал меня. Значит, был на мосту? Видел все, что случилось, слышал каждое слово? Мог спокойно приблизиться к Менно и всадить ему пулю в лоб или хотя бы кликнуть своих гвардейцев, в то время как стайники не могли вмешаться, связанные кровью прародителя. Но нет — просто наблюдал. Дал бы сорвавшейся с поводка ищейке убить нас, а уж после разобрался бы и с ним: нет свидетелей — нет проблем, но все-таки он позволил нам прийти сюда и даже не пытался унести бумаги. Почему?

— Вы производите впечатление честного человека, ар-дэй Леймс, — сказал он так, словно прочел мои мысли.

— Я не человек.

— Это я тоже учитываю. Как и то, что, возможно, говорю сейчас со следующим володарем Андирским или, в перспективе, с главой Палаты метаморфов. Но в любом случае — с представителем древнего дворянского рода, чья поддержка станет мне не лишней в будущем.

— Благодарю за доверие.

— Вы пока еще ничего не сделали, чтобы его оправдать, — отрубил он холодно. — Я делюсь своими ощущениями, но они могут быть ошибочными.

Мун, я тоже мог бы сказать, что покуда еще не решил, король передо мной или наглый мальчишка, не имеющий никаких прав на престол, но прикусил язык.

— Дарен, пожалуйста, выйдите, — попросила ее величество, почувствовав образовавшееся напряжение. — Позвольте мне самой закончить этот разговор.

— Как скажете, матушка, — смиренно согласился послушный сын и направился к двери, напоследок одарив меня многозначительным взглядом.

Жаль только, многозначительность осталась мной не понята — не мастак я читать по глазам.

— Итак, мы договорились о честности, дэй Леймс, — напомнила королева. — Для начала я хотела бы знать, о каких именно бумагах идет речь.

Сомневаюсь, чтобы она уже не знала этого, но все же ответил:

— Дневник Натана Тисби и дворянский патент, отмеченный кровавой дланью его величества Эдуарда.

— Дневник? — Элма заметно побледнела. Можно представить, что она успела придумать.

Я не отказал себе в удовольствии насладиться испугом «стальной орхидеи», но в любом удовольствии нужно знать меру.

— Записи весьма пространные, ваше величество, и большая их часть оказалась повреждена.

— Тем не менее вы поняли суть.

— Скорее путем логических умозаключений, нежели из написанного. Последнюю точку поставил его величество Дарен своим эффектным появлением.

Королева досадливо цыкнула. Впору было гордиться собой: мало у кого получалось вывести эту женщину из душевного равновесия. Но мне уже не доставляло радости видеть ее такой. Как там говорила Анна? В этой истории нет виноватых — только жертвы? Сейчас я лишь хотел не стать одной из них.

— Вы должны иметь правильное представление обо всем, дэй Леймс, — сказала Элма, взяв себя в руки. — Не знаю, как много вам удалось узнать из записок магистра Тисби, и не знаю, сколько в них было правды, но осмелюсь предложить вам собственную версию событий. Эдуард был бесплоден. Многочисленные лекари и не менее многочисленные любовницы моего супруга это подтвердили. А отсутствие прямого наследника поставило бы королевство на грань гражданской войны, и мой муж это понимал. В отличие от меня. Сейчас я, возможно, иначе отнеслась бы ко всему этому, но тогда… Это сложно объяснить. Воспитание. Мораль. Какие-то чувства, которые я, несмотря ни на что, испытывала к Эдуарду: ведь меня готовили быть его женой, любить его и хранить верность. Однажды у нас состоялся один весьма неприятный разговор… Но после он эту тему больше не поднимал. Рождение Дарена после стольких лет стало чудом, и я искренне в это чудо верила. Лишь во время болезни, незадолго до смерти, Эдуард открыл мне правду. Они с Натаном Тисби были чем-то похожи, многие отмечали это: светлые волосы, глаза, сходные черты. Наверное, потому мой муж и выбрал своего мага для этого… поручения. Но, уже будучи при смерти, спохватился, что кровь Натана так же может свидетельствовать против Дарена, как и его собственная. Вспомнил о патентах — их было всего два, и Людвиг Менно должен был уничтожить оба. И не подозреваю, каким образом уцелел тот, что у вас. Возможно, его владелец хранил на виду подделку… А насчет Натана Тисби: Эдуард считал, что тот тоже должен был умереть, чтобы наверняка сохранить эту тайну. И он умер. Но Создатель свидетель, я не отдавала такого приказа. После смерти мужа я осталась одна. Дарену не было и двух лет, брат еще не обладал такой властью. Парламент утвердил мое регентство, полагая, что слабой женщиной легко будет управлять. Мне нужна была поддержка, и я решила, что Натан Тисби окажет мне ее. Он был предан Эдуарду, всегда почтителен со мной. Не имел детей в браке и, наверное, мог многое сделать для Дарена… Когда он погиб, я приказала Менно замять дело. Боялась, что, если начнется разбирательство, всплывут какие-то факты. Пусть даже бездоказательные, но в то время хватило бы и маленькой искорки, чтобы Вестолию охватил настоящий пожар. Понимаете?

— Да, ваше величество. И думаю, вы поступили совершенно правильно, — заметил я деликатно.

— Хотелось бы поступить правильно и теперь, — величественно кивнула королева, вернувшись к привычному образу. — Мы остановились на ваших интересах в этом деле, граф.

— У меня не было никаких интересов, ваше величество, — признался я. — Известные вам бумаги попали ко мне по ошибке вместе с другими документами, хранившимися у Анны Тисби.