Под южным солнцем - Пембертон Маргарет - Страница 9

Однако когда объявили о прибытии Джулиана Филдинга, Катерина забыла о сестре. Джулиан в вечернем костюме выглядел еще красивее. В нем ощущалась какая-то внутренняя сила.

Катерина интуитивно почувствовала, что он из тех редких мужчин, которые, однажды полюбив, будут преданны своей избраннице до конца.

Судя по тому, как ее отец приветствовал англичанина, казалось, что Филдинг тоже ему нравится, и внезапно Катерина поняла, что чувство, которое она испытывала к Джулиану, не просто симпатия. И даже не слепое увлечение. Она по уши в него влюблена. Безгранично и навсегда.

Сейчас он здоровался с ее матерью. Он находился так близко от нее, что Катерина почувствовала свежесть его накрахмаленной рубашки и запах его одеколона. Ее охватило волнение.

Что, если она не правильно истолковала внимание, которое он ей уделил недавно? А если с его стороны это была только вежливость и ничего более? Затем она вспомнила его замечание о старшей сестре, и надежда в ней вспыхнула с новой силой. Разумеется, Джулиан не стал бы так говорить, не надейся он, что она примет это на свой счет. И разве стал бы он тайно искать ее глазами на приеме во дворце, если бы не чувствовал к ней влечения, как и она к нему?

Когда Джулиан взял ее руку, Катерина призвала все свое самообладание, чтобы посмотреть ему в глаза.

Он встретил ее взгляд ослепительной улыбкой.

— Надеюсь, моя просьба не будет преждевременной, если я попрошу вас оставить за мной первый танец?

Ее страхи сразу исчезли.

— Вовсе нет, — сказала она, чувствуя, что ее сердце готово разорваться от счастья. — Конечно, первый танец ваш.

В следующие полчаса, когда гости проходили мимо выстроившихся в ряд Василовичей, Катерина улыбалась, отвечая на приветствия; ее лицо светилось, глаза сияли. Джулиан не попросил бы у нее первый танец, не испытывай он к ней особых чувств. Она была слишком взволнована его просьбой, чтобы придать значение его последующей короткой беседе с Натальей, которая часто смеялась. Катерина знала, что сестра относится к нему так же доброжелательно, как и отец.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, полюби меня, — шептала она.

Все складывалось как нельзя лучше. Джулиан с симпатией относится к Наталье и будет для нее идеальным свояком. Его политическая осведомленность будет способствовать долгим беседам с ее отцом, а ее мать, несомненно, будет довольна его превосходными английскими манерами и благоразумием.

Последовав за родителями в бальный зал, Катерина была уверена, что следующие несколько часов навсегда ей запомнятся.

По традиции балы у Василовичей всегда начинались с вальса, и на этот раз бал открылся «Голубым Дунаем». Когда заиграл оркестр и отец вывел мать на середину зала, Катерина была счастлива. Многие родственники вежливо ее приглашали, и она записывала их имена в свою бальную карточку, но Джулиану она отдала первый вальс. Игнорируя других кавалеров, она вышла с ним на середину, и, когда родители завершили первый тур вальса, Джулиан обнял ее и закружил под звуки нестареющего шедевра Штрауса.

В зале было много зеркал, и Катерина могла видеть в них себя и Джулиана. Он был высокого роста, широкоплечий. Элегантный фрак прекрасно на нем сидел. Светлые волосы блестели в свете люстр. Она же, в своем белом тюлевом платье, украшенном жемчугом, выглядела почти как невеста. В ее волнистых волосах красовались гардении.

Вокруг Катерины и Джулиана кружились другие пары. Наталья танцевала с пожилым дядюшкой, и когда она, кружась, приблизилась к ним, Джулиан слегка сдвинул брови и удивленно спросил:

— Не кажется ли вам, что кавалер Натальи немного староват для нее?

— Это не поклонник, — сказала Катерина, обеспокоенная его вниманием к сестре. Ей не хотелось, чтобы он считал Наталью уже достаточно взрослой. — Это ее двоюродный дядя, и к тому же крестный.

Они вальсировали, проносясь мимо сидящих у стен тетушек, и Катерина заметила, что некоторые из них удивленно смотрели им вслед. Было ли это следствием того, что они представляли собой необычайно красивую пару, или же того, что всем было ясно: они танцуют вместе не просто из светской учтивости, Катерина не знала.

— Я нахожу историю вашего семейства весьма интригующей, — продолжал Джулиан. — Вернуть трон, потеряв его, — это само по себе довольно необычно, но вернуть его дважды — такое бывает чрезвычайно редко.

— Прадед сам пытался вернуть себе престол, — сказала Катерина, довольная, что Джулиан интересуется ее семьей, и была готова рассказать ему все, что ей известно. — Однако Милош Обренович убил его и отправил голову в Стамбул в дар турецкому султану. После этого Обреновичи правили страной в сговоре с турками, пока старший сын прадеда не вернул трон Карагеоргиевичам в 1842 году.

— А через шестнадцать лет вновь его потерял?

Катерине показалось, что в его словах прозвучала легкая насмешка.

— Обреновичи не прекращали плести заговоры, пытаясь его свергнуть, — пояснила она, желая, чтобы Джулиан понял, что вторичная потеря трона была не просто оплошностью Карагеоргиевичей. — Они устроили в стране смуту, стараясь посеять недоверие к королю, и в конечном счете в этом преуспели, однако народ их не поддержал. Одиннадцать лет назад Александр Обренович и его жена были убиты, и парламент пригласил дядю Петра вернуться из изгнания и стать королем.

Это была довольно необычная, кровавая история, которую тем более странно было слушать в этой роскошной обстановке и из уст красавицы, похожей на Мону Лизу.

Легко и осторожно обнимая Катерину, Джулиан размышлял, известна ли ей другая версия истории ее семьи. Прежде чем покинуть Лондон, он внимательно изучил предоставленную ему в Форин оффис [3] семейную хронику Карагеоргиевичей.

Кровавые варвары, сделал вывод служивший с ним чиновник. Возможно, к нынешнему королю это не относится, но все его предшественники из семейства Карагеоргиевичей и Обреновичей были именно таковыми. Черный Георгий не пощадил бы и родную мать ради своей выгоды, а Обреновичи постоянно дрались из-за женщин.

Когда Джулиан прибыл в Белград, советник Британской миссии высказался по этому поводу весьма язвительно: