Под южным солнцем - Пембертон Маргарет - Страница 112

Крики приветствий почти оглушили Стефана, и он не расслышал многих имен. Одно из рукопожатий, хотя и крепкое, исходило от довольно тонкой руки, принадлежащей хрупкому, женоподобному юноше в армейских штанах и грубых немецких сапогах, в английской авиационной куртке и в фуражке, надетой не по-мужски кокетливо.

— Тебя, конечно, интересуют новости о моей матери и наших родственниках, — сказал Петр, когда они спускались в ущелье с высокогорного плато. — Я лично не виделся с ними уже полтора года, но неделю назад получил известие, что они все живы-здоровы и по-прежнему находятся в Белграде, хотя живут в ужасных условиях.

Оба некоторое время помолчали, думая о бабушке и дедушке. Алексию было семьдесят шесть, и он страдал ревматизмом, а на здоровье Зиты, хотя она и была моложе, сказывался давний зимний переход через горы в Албанию.

— Как поживает Ксан? — спросил Стефан, надеясь на более радостные известия. — Он сражается в рядах Сопротивления?

— Он в партизанах, — нехотя ответил Петр. Тропа, по которой они двигались, шла берегом бурного потока, и он повысил голос, чтобы его было слышно.

— А где сейчас Макс? — спросил Стефан.

Петр улыбнулся, сверкнув в темноте белыми зубами. Он любил и уважал своего отчима и гордился тем, что в свои пятьдесят с лишним лет тот все еще воевал, обладая по-прежнему недюжинной силой.

— Последний раз я слышал, что он командует силами Сопротивления в Боснии. Где бы он ни был, повсюду бьет немцев и очень этим доволен.

Впереди в лунном свете замаячил какой-то дом. Это был одинокий крестьянский хутор.

— Вот мы и пришли, — удовлетворенно сказал Петр. — Надеюсь, что в контейнерах окажется подходящее оружие.

Стефан посмотрел на товарищей Петра, вооруженных до зубов, и подумал, что они вряд ли нуждаются в оружии. Помимо ножей и револьверов, заткнутых за пояс, за плечами у всех торчали винтовки и, кроме того, в достаточном количестве имелись захваченные у врага ручные пулеметы и автоматы.

Контейнеры сразу же начали разгружать, а Петр направился в дом, пригнув голову в дверном проеме.

— Подай сливовицы, Ольга, — сказал он какой-то девушке внутри и, сняв винтовку, бросил ее на ближайший стул. Затем повернулся к Стефану; — Ну, что ты думаешь о моей штаб-квартире? Здесь очень уютно, не так ли? «Негреско» просто трущоба по сравнению с этими хоромами, — сказал Петр с улыбкой, поглядывая, не несет ли Ольга сливовицу.

Но ни жены, ни дочери крестьянина не было видно. Вместо них появилась тонкая фигура, которая привлекла ранее внимание Стефана. Девушка поставила на стол бутылку и стаканы.

Увидев выражение лица Стефана, Петр расхохотался.

— Не беспокойся. Я не командую войском амазонок. Пока еще мои солдаты — мужчины.

На девичьем лице не промелькнуло и тени улыбки.

— Теперь я пойду разгружать снаряжение, майор, — сказала она просто и вышла из комнаты в своей фуражке, подчеркивающей нежные черты ее лица.

— В отрядах Михаиловича почти совсем нет девушек, — сказал Петр, протягивая руку к бутылке. — Надо сказать, они сражаются как дьяволы, это настоящие бойцы, а не просто обслуживающий персонал. — Он налил в стакан крепчайшего домашнего самогона и добавил, усмехаясь:

— Не пытайся с ней флиртовать, Стефан. Иначе можешь схлопотать автоматную очередь.

Позднее, когда все уселись за огромным столом и по мискам разлили содержимое дымящегося котла, Стефан поймал себя на том, что невольно посматривает на Ольгу. Она была очень юной, и казалось невероятным, что ей удавалось жить бок о бок с мужчинами, не подвергаясь приставаниям. Однако все сразу стало ясно. В отношениях к ней мужчин не было никакого зубоскальства или покровительства. Как и они, она была бойцом Сопротивления.

Начали провозглашать здравицы, и Стефан с большим трудом отвел от девушки взгляд, пили за успехи союзников, за здоровье юного короля Петра и генерала Михаиловича и даже вспомнили прапрадеда Петра — легендарного Карагеоргия.

Спустя некоторое время, когда в комнате стало шумно, Петр сказал:

— Давай выйдем. Я хочу узнать, с каким заданием ты прибыл. Ни на секунду не могу поверить, что тебя прислали просто как связного.

Стефан неохотно поднялся и вышел вслед за ним из комнаты. Он не хотел заранее объяснять, зачем его послали в Югославию. Петр и его люди сражались с немцами вот уже почти два года в тяжелейших условиях. Известие о том, что союзники собираются впредь поддерживать коммунистов, вряд ли будет встречено ими с одобрением.

Выйдя из дома, Петр немного прошел вперед, туда, где начинался крутой спуск. Усевшись на краю пропасти, он достал из нагрудного кармана сигарету и сказал:

— Ну? Раскалывайся, как сказал бы дядя Джулиан.

Стефан сел рядом с ним. Ночное небо уже начинало светлеть, и на горизонте появились первые проблески зари.

— Ничего хорошего, — сказал он напрямик. — До Лондона дошли слухи, что четники оказывают врагу не достаточное сопротивление и что партизаны-коммунисты действуют более успешно. Мне поручено встретиться с генералом Михаиловичем и проверить, истинны ли эти слухи или ложны.

— Проклятие! — Петр провел рукой по своим гладким черным волосам.

У Стефана все внутри сжалось. Он предвидел реакцию Петра, но не столь эмоциональную.

— Проклятие! — повторил Петр, на этот раз с еще большей яростью.

Стефан молчал. Внизу в долине громко прокукарекал ранний петух.

Петр глубоко затянулся сигаретой и наконец сказал:

— Черт побери, для этих слухов есть все основания, Стефан. И не потому, что мы плохо сражаемся, совсем наоборот.

Стефан продолжал молчать. Золотистая полоска на горизонте ширилась.

— В конце сорок первого и в начале сорок второго года мы наносили огромный урон немцам. Не в силах нам отплатить, они начали мстить гражданскому населению. — Петр немного помолчал, затем продолжил резким тоном:

— Я был с Михаиловичем, когда он вышиб немцев из Крагуеваца. Потом туда снова вошли немцы и в отместку расстреляли пять тысяч мужчин, женщин и детей. И это был не единичный случай. В октябре сорок первого Гитлер отдал приказ казнить сотню жителей Югославии за каждого немца, убитого партизанами, и полсотни за каждого раненого. Интересно, как повели бы себя английские войска, если бы они знали, что за каждого убитого немца будут убивать сотню англичан, в том числе женщин и детей?