Белое Рождество. Книга 2 - Пембертон Маргарет - Страница 52

– Да, верно, – хмуро сказала Габриэль. – И уж тем более это не те условия, в которых следует жить малышам. Думаю, крошке Гэвину не повредит, если он увидит, какие страдания приносит война. Такие впечатления намного полезнее, нежели мальчишеские игры, в которых война представляется событием, полным великих подвигов и захватывающих приключений.

Тема исчерпана. Габриэль отправляется в Сайгон, как только купит билеты на самолет. Гэвин-младший поедет вместе с ней.

В конце марта, когда из Ханоя выехала очередная группа измученных, но радостных американских военнопленных, Габриэль и Гэвин вылетели в Сайгон.

В Тансонхат их встречала Серена.

– Гэвин! Боже мой! Я бы тебя не узнала! – со смехом воскликнула она. Гэвин бросился к ней, и Серена крепко обняла мальчика, радуясь, что он ее не забыл.

– А меня? – лукаво спросила Габриэль. – Меня ты узнала бы?

На ней были вызывающе-розовый свитер с глубоким вырезом, обтягивающие шорты и босоножки на высоком каблуке.

– Габриэль, я бы узнала тебя где угодно! – искренне отозвалась Серена, обнимая ее даже крепче, чем мальчика.

– Это хорошо, cherie. Мне бы не хотелось оказаться неприметной!

Женщины улыбнулись друг другу. Серена, хотя и приехала прямо из приюта и была одета в джинсы и футболку, все же умудрилась сохранить элегантность. Ее волосы прикрывал шелковый шарф от Кристиана Диора, завязанный на шее узлом. Коротко подстриженные ногти были тщательно отполированы и сверкали жемчужно-розовым блеском.

– Как дела в Сайгоне? – спросила Габриэль, пока они шли к джипу Серены. – Верят ли местные жители, что перемирие продлится достаточно долго?

– Нет, – коротко отозвалась Серена. – Все знают, что это невозможно. Южный Вьетнам просуществует лишь до тех пор, пока у президента Тхиеу не кончатся боеприпасы.

– Но мне казалось, что, в согласии с мирными договоренностями, американцы будут продолжать поставки оружия и боеприпасов по мере их расходования.

Серена рывком включила скорость, и джип помчался к выезду из аэропорта.

– Так записано в примечаниях, набранных мелким шрифтом, но им верят только дураки. А Четвертая статья прямо указывает: «Соединенные Штаты Америки прекращают военное присутствие и отказываются от какого-либо вмешательства во внутренние дела Южного Вьетнама». Америка решила уйти, и она ушла. Что бы ни случилось в дальнейшем, можешь быть уверена: Штаты никогда не вернутся сюда!

Из аэропорта они поехали к Нху, где Гэвина ждали столь жаркие объятия, что он едва не задохнулся. Оставив у тетки радостного мальчика, Серена и Габриэль отправились в центр города.

– Куда тебе хочется пойти в первую очередь? – спросила Серена, когда они пересекали Нгуенхюэ, улицу цветочных торговцев. – В «Континенталь», чтобы снять номер? В приют? Или в «Живраль» выпить кофе с круассанами?

«Живраль», маленький ресторан с кондиционером, располагался на пересечении Лелои и Тюдо, напротив «Континенталя». Здесь была собственная пекарня, в которой продавались круассаны и длинные французские батоны, и уже вскоре по приезде в Сайгон Габриэль и Серена обнаружили, что завтрак в «Живрале» намного предпочтительнее трапезы в ресторане «Континенталя».

– В «Живраль», – не колеблясь ответила Габриэль. – Я намерена посетить излюбленные места и как можно быстрее освоиться в городе. – Она рассмеялась. – Когда мы впервые приехали в Сайгон, именно я водила тебя повсюду. А теперь ты здесь старожил, а я чувствую себя едва ли не туристкой!

– Это ненадолго, – заверила ее Серена. – На месте не только наши излюбленные кафе и ресторанчики, но и знакомые лица. Милашку Дюлле отозвали в Париж, но старый сослуживец Гэвина, Лестор Макдермотт, все еще в городе, а с Джимми Гиддингсом ты едва не столкнулась нос к носу. В начале февраля он вылетел на Филиппины вести репортаж о прибытии военнопленных, а оттуда его направили на Ближний Восток.

Несколько секунд подруги молчали, вспоминая об американских пленных, которые вернулись домой живыми, и о тех, кому это не было суждено. Они вспомнили о Кайле.

Габриэль негромко спросила:

– Тебе на похоронах пришлось нелегко?

Серена вспомнила о бронзовом гробе, о мерзлой земле. Она вспомнила лицо матери Кайла, ненависть, которую излучал Ройд Андерсон и которая была направлена исключительно на нее, Серену. Она вспомнила, что у нее появилось тогда пугающее ощущение, будто похороны не имели ни малейшего отношения к Кайлу.

– Да, – откровенно ответила она. – Мне пришлось нелегко. Но еще труднее было сообщить эту весть Чинь. Майк уже сказал ей, что Кайл погиб, но она отказывалась верить. Все надеялась, я вернусь из Штатов с известием, что произошла ошибка и он еще жив. Даже теперь я не могу сказать, что Чинь поверила в его смерть.

– Что она собирается делать?

Припарковав машину, подруги пересекли площадь, направляясь к ресторану.

– Не знаю. У нее в городе есть дом. Чинь делит кров с Сестрой. Думаю, она будет жить так же, как жила последние шесть с половиной лет. Она будет продолжать работать, за Кайли присмотрят в приюте, и, даст Бог, в один прекрасный день Чинь встретит мужчину, которого полюбит и который полюбит ее, и они поженятся.

Габриэль на мгновение замялась и спросила с легким любопытством:

– А Кайли? Как ты относишься к ней?

Они заняли столик, заказали кофе, и, только когда официант принес чашки, Серена ответила:

– Я стараюсь думать о ней как можно меньше. Я пытаюсь держаться подальше от Кайли.

– Потому что боишься привязаться к ней?

– Потому что я и так слишком к ней привязана, – откровенно призналась Серена. – Это произошло в тот самый миг, когда я впервые ее увидела. Она в большей степени американка, чем вьетнамка. У нее волосы Кайла, его глаза, губы и обаяние. Но этим ее достоинства не ограничиваются. Кайли проказлива и лукава. Она нежная, умная, яркая девочка, и сопротивляться ее чарам очень и очень нелегко.

– Ты не будешь против, если мой сын подружится с ней?

Печаль в глазах Серены исчезла, и она бросила подруге сияющую улыбку.

– Глупышка! – ласково упрекнула она. – Ну конечно, нет. Значит, вот чего ты хочешь – вместе с Гэвином проводить время в приюте?

– Мне надо чем-то заняться, – сказала Габриэль, улыбаясь в ответ. – Как ты думаешь, из меня выйдет хорошая няня? И не станет ли суровый доктор Дэниеле относиться ко мне с тем же презрением и грубостью, как некогда относился к тебе?

Серена заулыбалась еще шире.

– Ты напомнила мне об одной новости, которую я еще не готова сообщить тебе. Допивай кофе, и поехали. Злобный доктор Дэниеле ждет тебя в приюте.

Узнав о том, какие отношения связывают ее подругу и доктора, Габриэль пришла в восторг.

– Я знала! – самодовольно заявила она Серене и Майку, которые стояли, взявшись за руки, во дворике, полном солнца и детей. – В ту самую минуту, когда Серена сказала, что вы ничуть не красивы, и назвала вас тупым, самоуверенным и грубым мужланом, я сразу поняла, что она в вас влюбилась.

Майк разразился смехом, и занятые игрой дети повернули к нему удивленные лица.

– Вот, значит, как она обо мне отзывалась, – произнес он, продолжая посмеиваться.

Серена не позволила Габриэль открыть рот.

– Бывают минуты, Майк Дэниеле, когда я по-прежнему думаю так, – поддразнила она. – Но вы до сих пор не ответили Габриэль, может ли она поступить в «Кейтонг» няней.

Майк окинул взглядом непокорную гриву огненно-рыжих кудряшек Габриэль, ее розовый свитер, обтягивающие шорты, босоножки на высоченных каблуках и улыбнулся.

– Когда-то я сказал Серене, что она самая непохожая на воспитательницу женщина, какую я только встречал в жизни, но теперь беру свои слова обратно. Женщину, менее похожую на няню, чем вы, Габриэль, не видел никто. Да, разумеется, я приму вас на работу в приют. Откровенно говоря, я не представляю, как мы сможем обходиться без вас!