Белое Рождество. Книга 2 - Пембертон Маргарет - Страница 21

Динь надолго умолк. После тяжелого дневного перехода они с Гэвином сидели у костра. Молодые офицеры отправились на расположенное неподалеку озеро попытать счастья в рыбной ловле, и тишину ночи нарушал только стрекот насекомых в траве.

Гэвин ждал, храня молчание. Наконец Динь произнес:

– Вьетнам получил независимость, но одновременно его поделили на две части по семнадцатой параллели. Это положение должно было сохраняться до начала выборов. Премьер Южного Вьетнама Нго Динь Зьем нарушил обещание объявить выборы. Он знал, что если выборы состоятся, то Хо Ши Мин возьмет верх и ему придется покинуть свой пост.

Пламя затрещало и вспыхнуло ярче. По ботинку Гэвина пробежала маленькая ящерица.

– При Зьеме правительство Юга все более склонялось к авторитаризму. Люди, проливавшие свою кровь за свободу страны, казались Зьему соперниками в борьбе за власть. За ними охотились, их убивали. Но пострадали не только те, кто сражался с французами. Уже очень скоро все последователи Зьема оказались в концлагерях. Тогда-то я и принял решение не возвращаться в Сайгон, – продолжил Динь, устремив на огонь невидящий взгляд. – Поскольку я принимал активное участие в войне против Франции, меня поймали бы и казнили. Это был лишь вопрос времени. Поэтому я перешел на сторону единственного человека, который этого заслуживал, – Хо Ши Мина.

Послышался шорох листьев под ногами – двое офицеров возвращались с рыбалки.

– Наверное, вам было очень одиноко, – негромко заметил Гэвин, понимая, как много значила для Диня семья.

Динь кивнул и, так как молодые люди были уже довольно близко, сказал лишь:

– С тех пор моя жизнь подчинена одной цели – объединению Вьетнама под властью коммунистов. Ради этого я пожертвовал семьей и личным счастьем.

Офицеры уселись рядом с ними у костра, с гордостью демонстрируя улов. Прежде чем поздравить их и помочь разделывать рыбу, Динь повернул голову и встретился глазами с Гэвином.

– И все-таки я ни о чем не жалею, – просто сказал он. – Ни о чем.

Следующие две недели они продолжали ехать на северо-запад, к Камбодже, двигаясь только по ночам. Они пробирались к району Фишхук. Территория соседней страны вклинивалась здесь во вьетнамские земли подобно гигантскому крюку.

Тропа уперлась в обширные каучуковые плантации Ми-мота. Дорогу перегораживали деревянные ворота. Здесь находился хорошо охраняемый контрольный пост. Пока Динь объяснялся с охранниками, Гэвин пребывал в блаженном состоянии духа: наконец-то он оказался в ГШ, знаменитом Генштабе Вьетконга. До него ни один репортер не бывал здесь, и Гэвин сомневался, что кому-нибудь из них это когда-либо удастся сделать. Он первым получил редчайшую возможность и сгорал от желания приступить к написанию репортажа.

– Идемте, – сказал ему Динь.

Тяжелые ворота поднялись, и они двинулись по дороге в сопровождении двух охранников. Вдали от Тропы виднелись домики наподобие крестьянских, а также с полдюжины длинных приземистых строений, рядом с которыми, зияли входы в подземный лабиринт.

Их ввели в ближайшее к дороге здание, и Гэвину стало ясно, что он останется здесь, причем под охраной.

– Отдохни, товарищ, – сказал Динь, бросив на Гэвина смущенный взгляд. – Я и мои помощники должны отправиться с докладом к начальству. Нам многое нужно обсудить, и, быть может, пройдет некоторое время, прежде чем мы встретимся вновь.

Прошло три дня. Все это время Гэвина кормили скудно – чуть подсоленным рисом и сушеной рыбой. Впрочем, он уже привык к подобной диете. Оглядывая свое тело, становившееся все более костлявым, он гадал, что скажет Габриэль, когда увидит его. Находясь во временном заключении, он то и дело вспоминал ее хрипловатый беззаботный смех.

В такие минуты его горло сжималось, дыхание становилось прерывистым. Он не должен поддаваться тоске по Габриэль. Ему представилась уникальная возможность, и чтобы пройти через все испытания, он обязан забыть о прошлом. Словно алкоголик, он должен жить только сегодняшним днем.

Сколь бы высокий пост ни занимал Динь в Кутчи, по сравнению с руководителями ГШ он был скромным солдатом. Позднее, когда они вновь ехали на север в джипе, Гэвин узнал, что Диню пришлось докладывать не только генералу Чан Нам Чунгу, командующему Национально-освободительными силами, но и Фам Хангу, члену Политбюро и первому секретарю партии, и генералу Хоанг Ван Таю, главнокомандующему группировкой армии Северного Вьетнама на территории Южного. Это были люди из самых верхов.

– Ну а теперь прямиком на Север, – с удовлетворением сказал Гэвину Динь, когда они усаживались в машину. – Вам очень повезло, товарищ, что вы едете сейчас, а не десять лет назад, когда я впервые прошел этой дорогой. В ту пору это была труднопроходимая пешая тропа, ведущая с Севера через горный массив Чуонгсон.

– Она проложена по тем же местам, что и прежняя? – с любопытством спросил Гэвин, обрадованный возможностью сменить неуютное седло велосипеда на относительный комфорт салона джипа.

За руль машины уселся один из помощников Диня, и тот кивнул:

– Да, но теперь это не одна тропинка, а целая сеть дорог, идущих примерно параллельно друг другу и пересекающихся в стратегических точках.

– В настоящий момент мы перемещаемся по территории Камбоджи?

– В настоящий момент – да, – отозвался Динь, блеснув одной из своих нечастых улыбок.

Дорога забиралась все выше в горы. Гэвин наблюдал за густым потоком движущихся по ней машин камуфляжной раскраски. Наконец они пересекли реку Бенхаи и спустились в предгорья Чуонгсон. Громадный горный массив, словно спинной хребет, пересекал полуостров с юга на север. Это был последний опасный перевал на их пути. Вскоре они очутились в густых лесах, и вдруг невидимые из-за листвы «В-52» сбросили бомбы на участок дороги, по которому ехал джип.

Как и в прошлый раз, атака началась без предупреждения. Окружающий мир превратился в пылающий ад. И хотя впоследствии Гэвин узнал, что основной удар пришелся по поселку в миле от них, грохот взрывов так ударил ему в барабанные перепонки, что полностью парализовал слух. Ударная волна подняла джип в воздух и отбросила на несколько шагов от Тропы, повалив набок. Он помнил лишь, как лежал под бомбами, прижимаясь к земле, полностью утратив контроль над мочевым пузырем и кишечником.

Когда наконец налет закончился, Гэвин не мог поверить в то, что все еще жив. Он заставил себя встать на колени, потом на подгибающиеся ноги.

– Динь! – крикнул он в звенящей тишине. – Динь!

Шагах в пятидесяти от него две фигуры медленно зашевелились, осторожно отделяясь от земли. Диня среди них не оказалось. Гэвина охватил новый приступ паники.

– Динь! – воскликнул он прерывающимся голосом. – Динь!

– Я здесь, товарищ, – послышалось из-за его спины. Гэвин рывком обернулся, едва не лишившись чувств от радости.

– Господи! Я решил, что вы погибли. Я решил, что вы все погибли!

Динь улыбнулся ему, стряхивая пыль с формы.

– Страх подтачивает разум, товарищ. Вам нужно научиться не поддаваться ему. – В голосе Диня не было порицания, лишь насмешка. – Давайте посмотрим, способен ли джип вновь отправиться в дорогу. Если нет, нам предстоит долгий путь пешком.

Вчетвером им удалось перевернуть машину и поставить ее на колеса.

– Бензобак уцелел, – сказал один из помощников Диня. – Похоже, затруднений не предвидится.

Так и оказалось. Десять минут спустя, замаскировав капот машины свежесрезанными ветками, они вновь двинулись на север.

– Через несколько минут мы выедем на самый безопасный отрезок дороги, – сообщил Гэвину Динь.

Гэвин с подозрением воззрился на него.

– Неужели опять спустимся под землю?

Динь опять улыбнулся. Гэвин все больше нравился ему.

– Нет, товарищ. Следующие несколько миль мы проделаем по воде.

Лодки им не понадобились. Сидевший за рулем офицер попросту свернул на мелководье и, то и дело переключая передачи, повел машину по дну ручья, будто по дороге. Они ехали так, пока песчаное дно не сменилось каменистым и не пошло под уклон.