Беатриса в Венеции - Пембертон Макс - Страница 10

На самом деле Вильтар пошел, конечно, во дворец Бурано только для того, чтобы узнать, известно ли леди Беатрисе что-нибудь о судьбе его друга, и, пока он говорил с Лоренцо, глаза его из-под опущенных век все время не переставали наблюдать за ней, и ни одно мимолетное даже выражение ее лица не ускользнуло от его зорких глаз. Сначала на лице ее выразилось самое искреннее удивление и даже ужас, но потом она, по-видимому, обдумала все, взвесила все обстоятельства этого дела и совершенно успокоилась, даже улыбнулась и с веселым видом, в совершенстве владея собою, опять лениво откинулась на спинку своего стула.

— Я удивляюсь только тому, — произнесла она вслух, — что ваши слуги присутствовали при этом убийстве и не могли захватить преступников, чтобы предать их суду.

Лоренцо остался в восторге от этого вопроса: ему казалось, что он сам именно его-то и хотел предложить в эту минуту Вильтару.

— Да это просто невероятно, — воскликнул он, — никто не поверит подобной истории. Я уверен, что ваш приятель просто уехал на время из Венеции и вернется потом обратно. Я ведь не сторож ему, я не знаю, куда он ездит и зачем. Мы ведь сами были с вами когда-то молоды. Ведь, если мы на время отлучались из родительского дома, из-за этого не обвиняли потом целую нацию в неслыханном злодействе. Как видите, мы не особенно доверяем вашим словам.

В душе, конечно, лорд Брешиа ни одной минуты не сомневался в том, что графа Жоаеза постигла печальная участь и что наконец-то он понес заслуженную кару за свое вмешательство в их дела. Человека этого он почти вовсе не знал и вряд ли бы даже узнал, а поэтому не все ли равно, если какой-нибудь наемный убийца почему-либо покончил с ним и этим освободил сенат от злейшего врага? Что ему за дело до этого?

Жозеф Вильтар сидел молча и не спускал глаз с маркизы, наконец он снова заговорил:

— Недоверие еще не всегда является признаком мудрости, милорд, призываю маркизу в свидетельницы. Я уверен, что она — всецело на стороне убитого. Не так ли, сударыня? Ведь вы не согласны с милордом? Я вижу, что так, и это дает мне смелость сказать, что я могу только пожалеть Венецию, которая из-за такой грубой ошибки, в случае если мои слуги действительно ошиблись, должна будет так дорого поплатиться. Мне кажется, однако, что я не ошибаюсь, и когда сегодня вечером я буду писать генералу Бонапарту...

Он немного остановился, как бы ожидая, что леди Беатриса взглянет на него, и не обманулся в своих ожиданиях, так как она действительно быстро взглянула на него, и по глазам ее он сразу понял, что друг его в безопасности и находится в ее доме.

— Значит, вы будете писать генералу Бонапарту? — спросила она.

— Непременно, я должен во всем отдавать ему отчет. Недаром я считаю его величайшим воином нашего времени, который в скором времени явится сюда судить вас и ваш народ. Он первый должен узнать об этом ужасном убийстве, и я очень доволен, что могу сообщить ему об этом письменно, а не устно, так как гнев его, вероятно, будет ужасен. Что касается вас, милорд, я должен вас предупредить, что лучше для вас сейчас же принять все меры к выяснению загадочного исчезновения моего друга. Убийцы должны быть найдены, и возмездие должно совершиться. Я ни днем, ни ночью не буду знать покоя, пока друг мой не будет отомщен. Даю вам клятву в этом, а я не часто прибегаю к клятвам, маркиза. Милорд, я прошу вас, обратите внимание на мои слова и не забудьте их.

Он встал, чтобы уйти, но Лоренцо, который теперь только понял, как велика опасность, стал умолять его дать ему отсрочку и дать время узнать все подробно.

— Я не верю в это убийство, — говорил он, волнуясь, — по крайней мере, прошу вас, не пишите хоть сегодня генералу, дайте время навести необходимые справки. Ни один порядочный человек в Венеции не решился бы на подобный злодейский поступок. Я говорю это смело от имени всех граждан нашего народа.

— Вы оправдываетесь и теперь, как и всегда, милорд, не забудьте, что за последнее время вам слишком во многом приходилось оправдываться. Когда генерал будет здесь, дай Бог, чтобы ваши оправдания спасли вас. Я бы со своей стороны посоветовал вам лучше заботиться о том, чтобы больше следить за безопасностью моих соотечественников и строже карать убийц их. Не забудьте об этом. А вам, сударыня, я скажу только одно: друг моего друга — опасный человек, помните об этом.

Он вежливо раскланялся и удалился, сопровождаемый Лоренцо. Выйдя на лестницу, он обернулся к нему и еще раз напомнил о том, что спасение Венеции в дружбе с Наполеоном; затем он заговорил самым равнодушным тоном о посторонних делах, Чем поверг лорда Лоренцо в немалое удивление. И только на прощание он опять повторил, что требует узнать имена убийц, а также требует немедленного суда над ними.

— Сенат должен наконец примерно наказать за убийство француза, — прибавил он, — и чем скорее, тем лучше для вас.

С этими словами он вышел из дома и направился к своей гондоле.

Лоренцо, однако, не сразу вернулся к маркизе, он остановил своего слугу Ноэлло и сказал ему:

— Вот идет человек, без которого мы можем прекрасно обойтись.

Ноэлло, как верный слуга, сейчас же направился в кухню, где всегда сидело несколько человек «bravis», так назывались наемные убийцы, и повторил им многозначительно слова своего господина: «Вот идет человек, без которого мы можем прекрасным образом обойтись». Слова эти произвели огромное впечатление. Один из злодеев, по имени Цукка, бросился к окну, чтобы посмотреть на Вильтара, садившегося в эту минуту в гондолу, Лоренцо же в это время вернулся к Беатрисе и спросил ее, не знает ли она, что хотел сказать Вильтар словами; друг моего друга — опасный человек. Не намекал ли он этими словами на то, что именно она и есть этот друг, и знала ли она уже раньше хорошо этого Вильтара? Беатриса, которая в присутствии Вильтара только два раза открывала рот и все время сидела, погруженная в глубокое раздумье, вдруг вспылила и, стремительно обернувшись к Лоренцо, сердито проговорила:

— Я вовсе не желаю разгадывать загадки, милорд, и верьте, что вам нечего разыгрывать передо мной роль дельфийского оракула. Вы спрашиваете, знала ли я Вильтара, — я говорила вам, что знала его уже пять лет тому назад в Париже, он и тогда уже славился как лучший следователь и дипломат Франции, и если вы дорожите расположением Бонапарта, постарайтесь примириться с Вильтаром: можете быть уверены, что окажете этим огромную услугу нашей бедной Венеции.

— Если бы я повторил ваши слова и стал бы их отстаивать с народной трибуны, будьте уверены, что меня тут же повесили бы на первой колонне, Беатриса. Нет, дитя мое, мы будем тверды в своем решении, мы поднимаем брошенную нам перчатку и на угрозу отвечаем угрозами. Если даже граф Жоаез убит, что же нам из этого? Неужели мы должны все стать полицейскими для того, чтобы следить за безопасностью французских граждан? Я стою только за то, чтобы сенат высказал Бонапарту свое сожаление по этому поводу, и больше ничего; это тем легче сделать, что ведь мертвые не воскресают.

— Ну, смотрите, Лоренцо, не пройдет и нескольких недель, как вы будете рады отдать половину своего состояния, только бы видеть живым этого человека. Неужели вы думаете, что Бонапарт удовольствуется вашим сожалением в такую минуту, когда он уже почти подошел к воротам города, а вы можете выставить против него не больше сотни людей, готовых пролить кровь за свой город?

Лоренцо покачал своей мудрой головой и важно заметил:

— Вы — женщина, и многого не можете понять, Беатриса, тем более, что, может быть, Вильтар и не будет в состоянии свидетельствовать против нас. Я взвесил все шансы за и против, и молчание этого человека уже принято мною во внимание.

— Милорд, вы всегда придумывали необыкновенно удачные планы. Приветствую ваше решение, но могу только сказать, что мне жаль вас, если вы высказали его действительно серьезно.

— Вы многого не понимаете, — повторил Лоренцо, думая о словах, сказанных им Ноэлло.

Смешно было бы, если бы он не мог справиться с таким человеком, как этот Вильтар, — рассуждал про себя Лоренцо. Он достал перо и бумагу и стал придумывать речь, которую он скажет в сенате после того, как будет приведено в исполнение задуманное им дело. Леди Беатриса, подсмеиваясь над ним в душе, стала деятельно помогать ему при составлении этой речи, в которой, между прочим, говорилось, что граф Жоаез погиб вследствие того, что оказался изменником и принял на себя роль шпиона в Венеции. Беатриса, подсказывая Лоренцо, что писать, в то же время думала про себя, как умно она поступила, залучив Гастона к себе и этим обеспечив в будущем примирение с Бонапартом, которое только одно и могло спасти ее родной город от гибели.