Тайное сокровище - Пелтон Соня - Страница 2

– Девушка, смотри, – услышала она низ­кий голос.

Отем подняла голову, пристально вглядыва­ясь в темный силуэт на фоне лунного света. На мужчине был зеленый плащ, черная рубашка, коричневый кожаный жилет. Ниже пояса она не смотрела. Не хотела, потому… потому что там он, казалось, был совершенно не одет. Про­звучал тихий призыв ночной птицы. Отем на­блюдала, как мужчина медленно исчезал из виду.

Она поняла, что видит сон.

Отем проснулась и обвела взглядом палатку в поисках кого-то.

– Барри, я видела сон о… Где ты?

Низко согнувшись, вошел деревенский дура­чок. Девушка взглянула на волосы, прилипшие к голове, и сальные пряди, нависающие на гла­за. Он был неуклюж, и Отем с улыбкой встрети­ла его появление. Она уже привыкла ко всем его недостаткам, плохим манерам и даже грязи, которой он был постоянно покрыт. Грязь, гово­рила себе Отем, это всего лишь грязь.

– Я здесь, принцесса, – пробормотал Бар­ри. – Ты видела еще один сон, я слышал, как ты разговаривала во сне, – широкая ухмылка прорезала белые морщинки на его грязном ли­це. – А я ходил за дровами, – он говорил не­внятно, казалось, что во рту у него комок овечь­ей шерсти.

Сновидение Отем уже потускнело.

– Надо сварить суп. Спасибо за дрова, Бар­ри. А где моя лошадь?

– А, с Гоуст все прекрасно. Она и вьючные ослы возле ручья. Я стреножил их.

– Ты должен запомнить одну вещь, – Отем заметила, что Барри с недовольной глуповатой гримасой глянул на нее. – Я не принцесса. Ты не должен называть меня так.

Барри мигнул, не сводя с девушки обожаю­щего взгляда.

– Но ты говоришь совсем как она. И вид у тебя такой… который… ну… почти королевский.

Отем покачала головой и рассмеялась:

– А ты, когда начинаешь вести подобные речи, не похож на деревенского идиота!

Барри опустил голову и неловко переступил с ноги на ногу. Отем тут же стало стыдно.

– О, Барри, прости меня, я совсем не то хотела сказать. Правда!

– Нет, именно это, принц… госпожа Отем. Я знаю, все считают меня глупым увальнем и толстокожим болваном, и тупицей, и…

Отем хихикнула:

– Это означает одно и то же, Барри.

Но увидев, что он еще ниже опустил голову, девушка вскочила с места, желая прикоснуться к его плечу. Барри резко отстранился, крепко сжав губы.

– Барри… ты действительно волнуешься по поводу своей внешности и отсутствия… – Отем опустила слово «ума». – А я порою так небреж­на. Ты совершенно особенный!

– Неужели? – Барри взглянул на нее серы­ми глазами, потом кустистые брови опять сош­лись над крупным длинным носом. – Особен-ныйдля тебя? – голос его стал высоким и гну­савым. – Да, госпожа Отем?

– Ну… да, – Отем задумалась.

Она встретилась с Барри несколько недель назад в деревне Херст. Жители говорили, что он просил милостыню на улицах, и пекарь взял его к себе. Барри помогал печь пироги, но очень скоро пекарь вышвырнул его из-за туповатости и нерасторопности – Барри ухитрился вывер­нуть короб пирогов с клубникой и ревенем пря­мо на землю. Отем со своей горничной делала покупки в деревне, когда на глаза ей попался мужчина, сидевший с грязноватым куском пи­рога в руке. Отем спросила, что с ним случи­лось, и ей поведали всю историю. Единственное, чего не мог сообщить Барри, это где его дом.

– У меня нет сейчас дома, – сказал он, вы­тирая нос оборванным рукавом.

– Но ты ведь жил где-то раньше? – Отем всплеснула руками.

– К северу от Лондона. Работал в одном поместье в Ноттингемшире, но меня выгнали за мою неловкость. Совсем как сегодня.

– У тебя нет семьи? Значит, тебе совершен­но некуда идти?

– Да, некуда.

В его серых глазах промелькнула тень одино­чества, хотя Отем не могла с уверенностью ска­зать, были ли эти глаза серыми или тускло-зелеными. Она рассказала Барри о Сатерлендском замке: там нашли приют многие сироты, и она сама была одной из них.

– Хочешь, пойдем с нами в замок? Мы наш­ли бы тебе какое-нибудь занятие. Моя госпояса баронесса Сатерлендская – я зову ее Элизабет, потому что она настаивает на таком обраще­нии – очень добра и подыщет тебе работу.

– Я слышал, что Сатерленд – место, где находят приют обездоленные.

– Да. А есть у тебя фамилия, Барри?

– Ага. Барри Жеро, – он почесал за ухом.– Полагаю, во мне есть немного французской крови.

Отем задумалась на мгновение, потом заме­тила:

– Во мне тоже есть кровь французов. Я – Отем Мюа. Моя мать была англичанкой, но сей­час она уже мертва, как и мой отец. Сестры… – она тяжело вздохнула, не в состоянии продол­жать и полагая, что это не так уж важно.

Барри лишь кивнул и ухмыльнулся, затем под­нялся, вытер руки о штаны и направился вместе с Отем в Сатерленд по дороге, поднимавшейся среди зеленых холмов прямо к сияющей голу­бизне неба. Это произошло несколько недель назад.

А сейчас они находились на опушке леса, где Барри поставил небольшую палатку, позаимст­вованную в кладовых Сатерленда. Они располо­жились на прекрасной поляне: завитки утрен­него тумана рассеялись, и высокая трава каза­лась почти синей; невысокие холмы и вереско­вая пустошь за лесом переливались множеством оттенков серого, розовато-лилового, фиолетово­го и красноватого; ни один звук не нарушал тишину раннего часа.

– Я хочу разыскать сестер. И чем скорее, тем лучше. Я чувствую, себя очень одинокой без моих родных…

Отем не заметила, что произнесла вслух сло­ва, которые очень часто говорила про себя. Бар­ри подошел ближе и тихо спросил:

– Сестер? – он склонил голову набок. – Я думал, у тебя только одна сестра, госпожа Отем.

Девушке не хотелось лгать, но и упоминать всех трех сестер было бы неразумно – вдруг Барри откажется искать их? Тем солнечным воскресным днем, когда он спросил, о чем трево­жится госпожа, Барри согласился помогать в поисках сестры. Доверившись ему, Отем пусти­лась с ним в путь, сейчас они почти добрались до Лондона, поэтому девушка ответила так:

– Я должна вернуть ее.

Ну что ж, это не совсем ложь, подумала она.

– Как ее зовут? – спросил Барри. Отем выбрала наугад:

– Э… Винтер.

– Ага. Красивое имя. Жаль, что твоим ро­дителям не хватило времени на Сприн и Са…

– Ой, посмотри! Лепешки горят! – Отем кинулась к завтраку, действительно, дымивше­муся на костре. Повернувшись спиной к Барри, девушка подбрасывала в воздух черные ячмен­ные лепешки, думая про себя, что они спасли ее от излишнего любопытства спутника.

– Я приготовлю еще, – сказала она, – а ты упакуй вещи.

Барри ухмыльнулся и направился к по­житкам, насвистывая веселую непристойную песенку.

Они снова отправились в путь. Барри шел рядом с крупной белой лошадью, которую баро­несса подарила Отем ко дню рождения, привыч­ным жестом Гоуст подталкивала его в плечо бархатистой мордой. Мелодичный смех Отем звенел в воздухе, она весело болтала о прелест­ном сельском пейзаже, потом умолкла.

Молчание прервал Барри:

– Почему ты не искала сестру раньше?

– Я была слишком юной. Но я думала об этом многие годы. Наверное, все семь лет. И постепенно чувство, что я должна что-то сде­лать, становилось все сильнее и сильнее. Я обя­зательно должна найти их… ее.

Но как узнать, где искать, куда идти? Рыца­ри Сатерленда обыскали всю округу, но безус­пешно. Не могли же сестры исчезнуть бесследно с лица земли! Кто-то должен знать хотя бы что-нибудь. Барри сказал, что им следует начать поиски в Лондоне. На вопрос Отем «почему» он ответил, что именно туда самых хорошень­ких девушек «привозят, чтобы их покупали». Барри не сказал прямо, но она не была настоль­ко наивной, чтобы не понять: молодых женщин поставляли для того, чтобы сделать из них прос­титуток, размалеванных шлюх. Отем лишь мо­лилась, чтобы не слишком опоздать на розыски Винтер или остальных.

Когда путешественники остановились на ночлег под звездным английским небом, Отем снова увидела сон о драгоценностях Уиндраша и прекрасном рыцаре, который, являясь в сно­видениях, заставлял трепетать ее сердце. Она видела его три ночи подряд. Пробудившись, де­вушка заметила над собой серые недоуменные глаза Барри.