Брат Волк - Пейвер Мишель - Страница 18

Волчонок тут же отскочил, с улыбкой прося прощения.

Ренн охнула:

– Значит, ты все-таки можешь с ним разговаривать!

– Нет! – выкрикнул Торак. – Нет, тебе показалось…

– Я же видела! – Она даже побледнела. – Значит, это правда. И в пророчестве так говорится… Значит, ты и есть Слушающий!

– Никакой я не Слушающий!

– Что ты ему сказал? Что ты еще задумал?

– Я же сказал, что не могу с ним…

– Я никогда не позволю тебе, – прошипела Ренн, – что бы то ни было замышлять против нас! И Фин-Кединн меня поддержит! – Выхватив нож, она перерезала поводок, которым был привязан волчонок, подхватила его на руки и бросилась через поляну туда, где заседал Совет.

– Вернись! – крикнул ей вслед Торак и попытался вырваться, но ремни держали крепко. Волчонку не хватило времени перегрызть их.

Волна ужаса затопила душу Торака. Все свои надежды он возлагал на волчонка, а теперь его нет, и рассвет уже недалеко. На деревьях начинали просыпаться и чирикать птицы.

Торак снова и снова пробовал разорвать свои путы. Но все было тщетно.

И вдруг он увидел, что вождь Фин-Кединн и старуха по имени Саеунн встали и направились прямо к нему.

Глава 11

– И много ты еще знаешь? – спросил Фин-Кединн угрожающе тихим голосом.

– Ничего, – сказал Торак, глядя на изогнутый костяной нож, висевший на поясе у вождя. – Вы собираетесь принести меня в жертву?

Фин-Кединн не ответил. Он и Саеунн уселись на пол у входа в жилище и прямо напротив Торака, который чувствовал себя загнанной дичью.

Он тщетно шевелил пальцами за спиной, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, чем можно было бы перерезать ремни. Но нащупал лишь край циновки, сплетенной из ивовых прутьев, гладкой и бесполезной.

– Говори, что ты знаешь еще? – снова спросил Фин-Кединн.

Торак набрал в грудь побольше воздуха и выпалил, стараясь, впрочем, держать себя в руках:

– Никакой я не Слушающий! Я никак не могу им быть. Я же никогда не слышал об этом вашем пророчестве!

Фин-Кединн отвернулся. По лицу его, как всегда, ничего прочесть было нельзя, но Торак заметил, что рука вождя стиснула рукоять ножа.

Саеунн, склонившись совсем близко к Тораку, всмотрелась в его глаза. Впервые он видел ее так близко. Сквозь редкие седые волосы Саеунн просвечивал ее череп, блестевший, как полированная кость. Личико у колдуньи было маленьким и остреньким, как птичий клюв. Старость, казалось, выжгла в ее душе все добрые чувства, оставив только яростную сущность ворона.

– Если верить Ренн, – резким голосом прокаркала она, – ты можешь разговаривать со своим волком.

– Она ошибается, – возразил Торак. – Я не могу…

– Не лги нам, – сказал Фин-Кединн, не оборачиваясь.

Торак умолк.

Снова и снова он шарил у себя за спиной пальцами. И вдруг – о, удача! – нащупал крошечный осколок кремня, не больше ногтя; возможно, кто-то уронил его здесь, делая себе нож или наконечник для копья. Торак жадно стиснул добычу. Когда Фин-Кединн и старуха вернутся к костру, он сможет потихоньку перерезать путы и освободиться. Нужно еще узнать, куда Ренн унесла волчонка… Потом проскользнуть мимо сторожей и…

От этих мыслей он несколько сник: чтобы все успеть и остаться на свободе, нужно большое везение.

– Хочешь, я расскажу тебе, почему ты способен разговаривать со своим волком? – спросила Саеунн.

– К чему это, Саеунн? – недовольно заметил Фин-Кединн. – Мы зря теряем время…

– Ему нужно это знать! – резко возразила старуха и стала молча водить желтым, похожим на коготь ногтем по спирали, изображенной на том амулете, который носила на груди.

Торак следил за движением ее ногтя, медленно выписывавшего круги, и у него начала кружиться голова.

– Много лет назад, – донесся до него голос колдуньи, – твои мать и отец покинули племя Волка и ушли в чащу Леса, желая скрыться от своих врагов под защитой зеленых духов вещих деревьев. – Острый ноготь старухи все кружил по амулету, и Тораку показалось, что перед ним раскрывается неведомое ему прошлое.

– Через три луны после твоего рождения, – продолжала Саеунн, – твоя мать умерла.

Фин-Кединн встал, скрестил руки на груди и замер, глядя во тьму.

Торак, точно очнувшись от колдовского сна, захлопал глазами.

Но Саеунн даже не взглянула в сторону Фин-Кединна. Ее внимание было полностью сосредоточено на Тораке, и ноготь ее ни на мгновение не прекращал своего вращательного движения.

– Ты был грудным младенцем, – сказала колдунья, – но не мог же твой отец кормить тебя грудью. Обычно, когда такое случается, отец предпочитает удушить ребенка и избавить его от медленной голодной смерти. Но твой отец избрал иной путь. Он нашел волчицу с маленькими волчатами и подложил тебя в ее логово.

Торак пошатнулся, как от удара.

– Целых три луны провел ты в ее логове. Целых три луны ты учился разговаривать по-волчьи.

Торак так стиснул осколок кремня, что он врезался ему в ладонь. Он чувствовал: Саеунн говорит правду. Вот почему он может разговаривать с Волком. Вот почему ему тогда все мерещилось волчье логово. Пищащие волчата. Густое жирное молоко волчицы…

Но откуда могла об этом узнать Саеунн?

– Нет, – сказал он. – Ты хочешь поймать меня в ловушку. Откуда тебе знать такие вещи? Ведь тебя там не было.

– Твой отец сказал мне об этом, – ответила Саеунн.

– Неправда, не мог он этого сделать! Мы с ним никогда даже близко к людям не подходили…

– Нет, все-таки подходили. Однажды, пять лет назад. Разве ты не помнишь? Помнишь Совет племен на берегу Моря?

Сердце готово было выскочить у Торака из груди.

– Твой отец пришел туда, чтобы найти меня, – продолжала Саеунн. – Он хотел рассказать мне о тебе. – Ее острый ноготь остановился и замер в самом центре спирали. – Я знаю, ты не такой, как все. – Голос колдуньи все больше походил на карканье ворона. – Я думаю, ты и есть Слушающий.

Торак снова до боли вдавил осколок кремня в ладонь.

– Я… я не могу им быть! Я не понимаю…

– Ну конечно, он не понимает, – бросил через плечо Фин-Кединн и вдруг резко повернулся к Тораку; его голубые глаза сверкали огнем. – Твой отец ведь ничего не рассказывал тебе о том, кто ты такой, верно?

Торак кивнул.

Вождь племени Ворона некоторое время молчал. Лицо его оставалось совершенно неподвижным, но Торак видел, что в душе у него все кипит, несмотря на эту маску полнейшего спокойствия, даже равнодушия. Наконец Фин-Кединн заговорил снова:

– Есть только одна вещь, которую тебе знать совершенно необходимо: тот медведь не случайно напал на твоего отца. Ведь это ИЗ-ЗА НЕГО он появился на свет.

Торак вскинул голову:

– Из-за моего отца?

– Фин-Кединн… – попыталась остановить вождя Саеунн.

Но тот, бросив на нее испепеляющий взгляд, возразил:

– Ты же сама сказала, что ему нужно это знать. Вот я и рассказываю!

– Но, – робко возразил Торак, – там ведь был какой-то бродяга, калека, и он…

– Этот «калека», – резко оборвал его Фин-Кединн, – был заклятым врагом твоего отца!

Торак, невольно отпрянув от него, прижался к столбу.

– У моего отца не было врагов! Глаза вождя опасно сверкнули.

– Твой отец был не просто охотником из племени Волка. Он был колдуном этого племени. Великим колдуном.

У Торака перехватило дыхание.

– Он и об этом тебе не сказал, верно? – спросил Фин-Кединн. – Да-да, он был колдуном племени Волка. И именно благодаря ему этот… это существо сеет теперь смерть по всему Лесу… опустошает его…

– Нет, – прошептал Торак, – неправда…

– Он, значит, держал тебя в полном неведении?

– Фин-Кединн, – вмешалась Саеунн, – он ведь пытался защитить…

– Да? И каковы результаты? – резко повернулся к ней Фин-Кединн. – Парень почти взрослый, а ничего толком не знает! И ничего не понимает в том, что вокруг него творится! А ты еще просишь меня поверить, что именно он – тот единственный, кто может… – Вождь не договорил, горестно качая головой.