Полночь и магнолии - Пейсли Ребекка - Страница 19

— Вот поэтому Каллиста не принцесса, а Пичи — принцесса.

— Может, эта девушка, которую ты считаешь своей женой, не привлекает тебя, — предположил король. — А может быть она убежала прошлой ночью потому, что не может допустить мысли о…

рождении детей?..

— Ты не прав, отец.

Король нахмурился. Ему не нравился тон, которым разговаривал с ним его сын.

Сенека пристально посмотрел на отца.

— Да, действительно, я еще не скрепил свой союз с Пичи на брачном ложе. Но ты сам прекрасно знаешь, что на это нужно время. Мне теперь понятно, почему ты хочешь разрушить мой брак. Не найдя достаточного повода для задуманного, ты хватаешься за все, даже за соломинку. Ты…

— Прими во внимание следующее, Сенека. Все знают, что произошло прошлой ночью. А ты знаешь, как распространяется молва у дворцовых сплетников? Я уверен, что обитатели дворца будут смеяться у тебя за спиной. А ты будешь выглядеть глупцом! Ты и впрямь уже сейчас настоящий глупец! Глупец в том, как нашел себе невесту! Доказательство этому, что ты потерпел фиаско, поверив, что она надеется на церемонию по твоему вкусу. На банкете ты позволил ей сидеть и разговаривать к тебе спиной. Она привела в замешательство чету Шерингхеймов, оскорбила Каллисту. И после всего сказанного и сделанного ты еще оправдываешь ее отказ уступить тебе. Как все это расценить, Сенека? Что ты сам себе думаешь?

Сенека хотел огрызнуться, но, понимая, что отец прав, решил ответить так:

— Я могу только сказать одно, что у меня адское терпение. Ты придаешь большое значение тому, как мы с тобой помиримся. А почему же ты не думаешь так по поводу Пичи?

Слова сына взбесили короля. Он сжал до боли кулаки, и было видно, что это доставило ему невыносимую боль.

— Несмотря на то, что она сделала тебя посмешищем всей Авентины, ты разрешишь ей так безобразно себя вести?

— Я ничего такого не сказал.

— Тебя не беспокоит то, что тебя засмеют? — спросил король.

— Если им нечем заняться, то пускай засмеют. Мне это не важно.

Не дожидаясь ответа отца, Сенека пошел к выходу.

— Я аннулирую этот брак! — закричал король на Сенеку. — У меня есть все основания сделать это.

Сенека остановился у двери и повернулся.

— У тебя есть все основания сейчас, отец, но больше их у тебя не будет. Пичи будет моей настоящей женой, не сомневайся в этом.

— О, ты изнасилуешь ее?

Сама мысль о такого рода обращении с Пичи возмутила Сенеку.

— Нет, — ответил он, — я так не сделаю.

— А после того, как ты возьмешь ее силой, ты оденешь ее в бархат и жемчуга, зашьешь ей рот, чтобы ничего дурного не говорила, и привяжешь к креслу. Так она проведет всю свою жизнь, «сидящей», как настоящая леди.

Всю эту тираду Сенека слушал молча, уставившись глазами в потолок, а затем сказал:

— Отличный план. Если я не справлюсь сам, то, возможно, воспользуюсь твоими советами, отец.

— Ты действительно веришь в свои способности, Сенека?

— Да, — ответил он.

Король почесал щеку.

— Держу пари, — сказал король.

— Будь осторожен, отец, — предупредил Сенека. — Ты уже однажды разрешил мне в последний момент выбрать невесту на свой вкус.

— Это был, наверное, подарок судьбы, что ты за оставшееся время нашел себе избранницу. Я считаю, что это пари невозможно проиграть. Но наш договор должен быть абсолютным секретом для всех, особенно для Пичи. Если ты нарушишь условие, он станет известен.

Очень осторожно Сенека спросил:

— Что это за секрет, отец?

Король начал расхаживать по комнате.

— Я справедливый человек. И я даю тебе ровно один месяц для того, чтобы ты сумел превратить эту деревенщину, которую сделал женой, в ЛЕДИ. Конечно же, у тебя ничего не получится, и тогда ты отошлешь ее в захолустье, откуда она приехала. И тогда я, уже на других основаниях, могу объявить твой брак аннулированным. Когда вы расстанетесь, ты сможешь жениться на Каллисте Ингер.

Сенека с невозмутимым лицом выслушал планы отца. Он хладнокровно сказал:

— Я согласен. И я никому не скажу о нашем пари, — закончил разговор Сенека.

Он действительно не хотел, чтобы хоть кто-то об этом узнал, а тем более Пичи. Это больно ранило бы ее душу.

Король рассмеялся безрассудной отваге своего сына. Сенека выждал момент, пока смех отца затих и сказал:

— Но мы не обсудим того, что будет йотом, если я смогу превратить Пичи в леди?

— Ты рассчитываешь сделать невозможное за месяц? — спросил король.

Сенека решил, что может рассчитывать на помощь его независимой тетушки Виридис. У нее были непогрешимые манеры поведения.

— Это будет, возможно, за месяц. А когда я докажу тебе это, ты передашь мне корону, — спокойно ответил Сенека.

— Корону? — переспросил король. — Боже праведный, ты, действительно, так уверен в себе?

Король молча заковылял из комнаты, удивляясь самонадеянности своего сына. Сенека поспешил за ним. Он хотел настоять на условиях пари с его стороны.

— Отец…

— Посмотрите-ка, идеальная принцесса, — сказал король, кивнув головой на парадную лестницу.

Сенека застыл на месте от негодования: там, на верхней площадке лестницы, как раз под стеклянным куполом стояла Пичи, одетая в домотканую юбку и блузку.

Ее наряд был грязным, как после чистки камина.

Он готов был свернуть ей шею.

— Сенека, — закричала она ему. Ее крик эхом разнесся по огромному фойе. — Ты сердишься? Я извиняюсь за опоздание, но я была полуголая, когда Нидия и Кэтти сказали мне, что ты хочешь видеть меня. Жди меня прямо там. Я спущусь очень быстро!

Без тени смущения она задрала ноги, уселась на перила из красного дерева. Ее белка вцепилась в ее плечо и они начали вместе головокружительно скользить вниз.

Во время спуска ее юбка задралась ей на голову, давая возможность джентльменам внизу рассматривать ее кружевное нижнее белье.

Сенека был так ошарашен случившимся, что не мог ни говорить, ни двигаться, ни даже дышать.

Королю Зейну, наоборот, это зрелище доставило удовольствие.

Она скатилась на пол и покатилась вверх тормашками, чуть было не придавив свою белку.

— Поведение точь-в-точь как у настоящей леди, — съязвил король.

Пропустив мимо ушей язвительное замечание отца, Сенека наблюдал за тем, как Пичи, пошатываясь, с болью в коленях, поднялась на ноги.

Король Зейн расхохотался так, что, похоже, вся боль его начисто ушла.

— Сенека! Если… если ты за месяц сотворишь чудо и превратишь эту дикарку в настоящую леди… ха-ха-ха — то корона твоя, — сказал король и вновь залился смехом.

— Ты опять носишь лохмотья, — зло сказал Сенека, когда они пришли в его кабинет.

Пичи сидела, поджав ноги в кресле. Рукой она теребила полы своей коричневой юбки.

— Я старалась побыстрее, Сенека. Ведь ты меня ждал. А в этой одежде так удобно ездить. Если бы меня девушки одевали так, как надо, то у них ушло бы больше получаса на застегиванье. Чертовщина, У одного платья 124 пуговицы сверху донизу!

Он сидел за своим массивным столом и пристально рассматривал ее. Боже! Она была великолепна даже в лохмотьях. Ее густые, рыже-золотые волосы разметались по плечам. Ее блузка, казалось, вот-вот разлетится на груди, если она поглубже вздохнет, и… откроет ее дивную грудь.

Эта мысль возбудила в нем желание. Там сидела она, его чистая девственная жена, а здесь был он, сгорающий от желания. В нем закипала ярость.

— Зато я надела красивое нижнее белье, — сказала она в надежде, что он перестанет на нее сердиться. Я нашла время натянуть на себя кружевное белье, правда, только одни штаны. Я много не люблю на себя напяливать. Плохо только, что никто не может рассмотреть мое нижнее белье. Но все равно, в нем я себя чувствую как настоящая принцесса.

— Да? Я думаю, что ты себя также чувствовала настоящей принцессой, когда орала мне, стоя на верхней площадке лестницы. И когда орала, что ты была полуголая, ты тоже чувствовала себя настоящей принцессой? А когда ты скатилась вниз по перилам лестницы, ты, наверное, чувствовала себя королевой, да?