Колдовской мир: Трое против колдовского мира. Волшебник колдовского мира. Волшебница колдовского мир - Нортон Андрэ - Страница 100

Не было никакой возможности подсчитать время с тех пор, как Эскор впал в хаос, а остатки Древней Расы бежали на запад, в Эсткарп. Однажды я с помощью братьев породила духа и послала его в прошлое узнать, что же случилось с прекрасной страной, попавшей в западню Тьмы. Мы сумели глазами этого порождения моего разума увидеть историю того, что произошло; каким образом спокойная жизнь благодатного края была исковеркана и разорена жадными, безрассудными людьми, искавшими запретного знания. Годы мы не смогли подсчитать, но, конечно, не меньше нескольких веков лежало между нашим сегодняшним огнём в очаге и первым, загоревшимся на этом месте.

— Это очень старое место, Вахаи, — сказала я. Она встала на колени рядом со мной и поставила на огонь котелок с длинной ручкой, которым мы пользовались на лагерных кострах. — Ты бывала здесь?..

Она медленно повернула голову и слегка нахмурилась, словно стараясь что-то вспомнить или подсчитать, хотя система счета у её народа была крайне примитивной.

— Я помню, когда я была маленькой, — начала она тихим голосом с паузами, будто говорила так редко, что ей приходилось искать слова, — и моя мать помнила тоже. Мы бывали здесь очень давно. Это хорошее место. Здесь много мяса, а рыба в море жирная и вкусная. И ещё есть ягоды, которые можно сушить. Мы собирали их после первых морозов. Это очень хорошее место, на нас здесь никто не нападёт.

— А там, где много камней, — я указала на север. — Ты была там?

Она судорожно вздохнула и внезапно переключила всё своё внимание на котелок. Но несмотря на её явное нежелание отвечать, я продолжала расспросы. Что-то было в этом мысе, открытом со всех сторон ветру и воде, что я должна была непременно понять.

— Так что там за место, Вахаи?

Она чуть заметно дёрнула плечом и испуганно отвернула голову.

— Вахаи! — Я и сама не знала, почему настаиваю на ответе, чувствовала только, что во что бы то ни стало должна получить его.

— Это… странное место. — Она запиналась то ли от страха, то ли просто её тупой мозг не мог подобрать слов.

— Утта однажды ходила туда, когда я была ещё девочкой. Она вернулась и сказала, что это место Силы, но не той, что обладают колдуньи.

— Место Силы, — повторила я задумчиво. Но какой Силы? В некоторых местах этой несчастной страны были омуты Зла, оставленные жившими там или проходившими мимо слугами Тьмы, но были и убежища, в которых такие как я, могли найти поддержку и помощь. А если развалины на этом далёком от центра страны берегу похожи на убежища голубых камней, может ли посещение их укрепить то, чего я достигла?

Но руины слишком далеко, а мне рунные чары вряд ли позволят дойти туда. Время от времени я повторяла подобные попытки, чтобы узнать, как далеко я могу отойти от племени, и расстояние это всякий раз оказывалось небольшим.

Допустим, я уговорю кого-нибудь сопровождать меня хотя бы только до границы того места, раз уж они боятся подойти близко. Удлинится ли мой невидимый поводок настолько, чтобы я смогла исследовать то место?

Однако, если там обитает Тьма, мне нечего и думать идти туда, пока я так слабо защищена. Как жаль, что Утта не оставила никаких записей о своём пребывании в племени. Но если бы даже она и вела такой отчёт, за такое количество лет всё было бы похоронено. Проживая среди людей, которые лишь отмечают немногие события, она, без сомнения, утратила всякую меру времени.

Я вновь подумала о двух загадочных свитках в сундуке Утты. Может, они как раз и взяты из этой цитадели на мысе? А что если эти руины и есть те самые, что я видела во сне?

Свитков было два, но в ту ночь, когда я увидела мага, открывавшего Врата, я держала в руках лишь один из них. Не может ли в таком случае второй свиток содержать какой-нибудь секрет, который даст мне то, чего я хочу больше всего сейчас — свободу? Меня охватило нетерпеливое желание произвести этот опыт снова — постараться увидеть сон и найти в нём нужные сведения. Но я призвала в помощь крепко вколоченную в меня дисциплину. Хоть я и была почти уверена, что Вахаи нелюбопытна и тупоумна, но подобный сон может извлечь дух человека из его тела в иное пространство, а я не хотела иметь тому свидетелей.

И тогда я использовала тот же приём, что и с Айфингом — приготовила с помощью трав Утты приятный напиток. Вахаи удивилась, что я угощаю её такой роскошью, и я упрекнула себя, что не делала этого раньше. Давно надо было сделать что-нибудь для неё, к тому же сейчас был самый подходящий момент для этого.

Когда она уснула, я соткала для неё такие сонные чары, которые принесут ей радость, какую она пожелает, и оставят эту радость в её памяти. Затем я наложила чары на нашу дверь, чтобы никто не вошёл, разделась, прижала второй свиток к груди и, касаясь лбом его верхнего конца, открыла свой разум магии манускрипта.

И снова в моё сознание хлынула волна, непонятная, слишком запутанная для меня информация. Если бы я имела время разобраться в ней, я, вероятно, получила бы очень многое, но я была в положении человека, перед которым высыпали груду драгоценных камней и велели за короткое время выбрать камни одного вида, так что мне торопливо пришлось выбирать все изумруды, беспорядочно отодвигая в сторону рубины, сапфиры и жемчуг, такие прекрасные, что я всей душой жаждала иметь их.

Мои «изумруды» я выхватывала то здесь, то там. И эти кусочки и частички сведений оказались для меня, когда я проснулась, неизмеримо дороже любых драгоценностей. Я убрала свиток в его футляр и оглянулась на Вахаи. Она лежала на спине и улыбалась. Я ни разу не видела такой счастливой улыбки на её тупом лице.

Когда я накинула плащ на свое дрожавшее тело и дотянулась до очага, чтобы подкинуть в него дров, я снова подумала о том, что можно сделать для моей компаньонки. Незначительное заклинание — и она будет видеть хорошие и счастливые сны каждую ночь до конца жизни. Для того, кто хочет от жизни большего, чем одни лишь сны, такой подарок стал бы проклятьем, для Вахаи же это, по-моему, будет благом. Поэтому я укрепила свои заклинания, а только потом вернулась к тому, что должна была сделать этой ночью.

Мои «изумруды» оказались истинным сокровищем. Как я знала с самого начала, магия Утты была ближе к природе, чем к учению Эсткарпа, теперь же я узнала ещё, что связывающие меня руны держатся на крови. Но при некоторых обстоятельствах кровь можно переломить кровью же. Это очень болезненно и, возможно, опасно для меня, но я решила испробовать этот путь.

Я развернула циновку с рунами и провела рукой по тусклой поверхности. Руны вспыхнули. Затем я взяла длинный нож и воткнула его остриё в вену у сгиба локтя. Из руки ударила сильная струя. Я взяла жезл, который обнаружила при первом осмотре сундука Утты, обмакнула его кончик в кровь и принялась аккуратно прорисовывать каждую руну. От прикосновения окровавленного жезла они переставали блестеть и темнели. Несколько раз мне приходилось погружать нож глубже в рану, чтобы кровь текла сильнее.

Закончив, я наложила на рану целебную мазь и вернулась к остальным чарам. Я не знала точно, какие именно силы Утта призвала для укрепления связывающих меня цепей, но знала, что противопоставили бы им колдуньи. Я называла имена одно за другим, следя за свёртыванием крови. Руны скрывались под кровавой коркой. Когда я решила, что всё готово, я скомкала циновку и бросила её в огонь.

Это было серьёзное испытание. Если я сделала что-то неправильно, то я должна была поплатиться жизнью за свои действия. Но в любом случае будет очень нелегко.

Пока пламя лизало и пожирало циновку, мое тело корчилось от мучительной боли, и я вонзила зубы в губу, сдерживая крик. Я в кровь искусала губы, но выдержала и не вскрикнула, потому что это могло разбудить Вахаи. Я терпеливо наблюдала за циновкой, пока она полностью не сгорела, а затем подползла к сундуку Утты, достала небольшой котелок с жиром и дрожавшими руками, задыхаясь от боли, смазала им всё тело. Моё больное тело всё покраснело, словно не циновка, а я сама лежала в огне очага и корчилась на угольях.