«Джоконда» Мценского уезда - Павская Ирина - Страница 30

Осторожный, наверняка не поверил моей сказочке насчет больной тети и сам предпочел все разузнать досконально. И сразу же дает понять, что с ним лукавить бесполезно. Сима, держи ухо востро!

— Серафима Александровна, я думаю, мы с вами вполне готовы к встрече, а потому предлагаю не разводить турусы на колесах. Со своей стороны не вижу ничего зазорного в том, что человек хочет немного заработать. Наше государство не слишком щедро оплачивает труд служителей искусства, не правда ли? Неважно, каким образом попал к вам интересующий меня предмет.

Я открыла было рот, но Лев Наумович предостерегающе поднял руку:

— Мне не нужны подробности, боже сохрани. Это ваши дела.

Хитрик старательно избегал слова «картина», оправдывая свою фамилию. Я мысленно похвалила его за осторожность. В случае чего (ну, допустим, в сумочке диктофон) надо будет еще доказывать, о чем шла речь.

— Это хорошо, что вы решили сотрудничать именно со мной.

Опять о сотрудничестве! Значит, так теперь называется купля-продажа краденого? Просто замечательно, как прилично и даже благородно.

— Поскольку вы сегодня пришли с пустыми руками, я полагаю, что вам хотелось бы предварительно оговорить условия сделки. Итак, сколько вы хотите?

Мне казалось, что я смотрю какой-то гангстерский фильм. Полное дежавю.

— Двести тысяч.

— Надеюсь, не долларов, — захохотал Лев Наумович.

Смейся, смейся! Знал бы ты, сколько мне предложил твой конкурент, подумала я, а вслух произнесла успокоительно, но твердо:

— Не долларов.

— Ну хорошо, хоть рублей. А то я было решил, что у вас с психикой не в порядке. Серафима Александровна, побойтесь бога, какие двести тысяч? Мы же с вами прекрасно знаем истинную цену работы. Она по меньшей мере раз в пятнадцать меньше. И то из уважения к вам. — Продолжая улыбаться, Хитрик бросил на меня настороженный ускользающий взгляд. — По правде говоря, я бы и связываться с этим делом не стал, если бы не прихоть одного моего клиента. Пятнадцать тысяч рублей — прекрасная цена. И учтите, что у вас нет выбора. В таких случаях особо не торгуются. Вещь-то… э-э…

— Краденая? — жестко вставила я.

— Ну зачем вы так, — поморщился Хитрик и машинально оглянулся, словно кто-то мог услышать мою реплику, — мне больше нравится слово «специфическая».

Смотрите, какой чистоплюй! Как они похожи с мсье Мишелем. Оба намекают мне, чтоб я не дергалась, оба слегка угрожают. И оба избегают упоминания о краже. Хотя выбора, дескать, у тебя нет. Мол, давай все закончим тихо-мирно и разойдемся полюбовно.

Ой, ребята, ошибаетесь — есть у меня выбор! Я вспомнила веселое лицо Андрея и задумчивое Бориса. Но об этом не сейчас.

— Лев Наумович, а ведь у вас тоже нет выбора. Картина у меня, и если она вам действительно нужна, то придется согласиться с моими условиями. Хорошо, я сбавлю цену — сто пятьдесят.

— Милая девушка, мы с вами не на восточном базаре. Давайте поближе к реальности. Скажем, пятьдесят тысяч.

Сдает свои позиции. Значит, имеет серьезный интерес.

— Сто пятьдесят — и не рублем меньше. Я ведь вам не из бабушкиного сундука вещь предлагаю. Я очень рискую, а за риск надо платить.

— Да, я вас недооценил. — Лев Наумович прикрыл глаза тяжелыми веками. По его лицу пробежала какая-то тень. — Ну, хорошо. В конце концов, вы правы — за риск в самом деле надо платить. Я согласен!

Ох не нравится мне это! Слишком быстро согласился. Или уж так подпирает?

— А теперь давайте решим, когда вы принесете мне товар.

Никаких «принесете»! Сейчас он сыграет по моим правилам.

— Лев Наумович! Я не попрусь через весь город с картиной. Мне не нужны чужие глаза. Да и возвращаться с деньгами в общественном транспорте тоже не хочется.

— Разве это проблема? Я пришлю за вами машину.

— Нет, мы сделаем по-другому. Вам нужно самому приехать ко мне домой с деньгами и забрать портрет. А уж за моим порогом делайте что хотите. А я хочу только одного: получить деньги, как можно быстрее развязаться с этой историей и все забыть. Надеюсь, по поводу моего адреса вы тоже успели навести справки?

— Допустим.

— Вот и отлично. Жду вас у себя завтра, скажем, в восемь вечера.

Хитрик задумчиво играл кистями пояса.

— Не могу сказать, что мне эта идея по душе. Я больше привык общаться на своей территории. Хотелось бы иметь гарантии…

— Лев Наумович, помилуйте! Это мне впору требовать от вас гарантий. Я — продавец, следовательно, рискую больше. А вдруг это подстава и на самом деле вы из милиции?

— Я похож на милиционера? — развеселился Хитрик.

— Не похож, — честно ответила я, — но мало ли…

— Пожалуй, вы правы. Ладно, убедили! Завтра буду у вас ровно в восемь. И хочу предупредить — я очень не люблю сюрпризы. Если вы, девочка, влезли в эту игру — заметьте, по собственному желанию, — то должны играть по правилам. Я достаточно понятно выражаюсь?

Складки у губ обозначились резче, неуловимый взгляд приобрел жесткую определенность. По моей спине забегали противные мурашки. Как будто я подошла к самому краю пропасти и заглянула в черную бездну.

Но уже через мгновенье мой собеседник опять принял вид расслабленного сибарита, любителя комфорта, красивых женщин и хорошей выпивки.

— Дорогая моя! Предлагаю от дела перейти к более приятной материи и обмыть наше знакомство. — Лев Наумович взял со столика маленький колокольчик и позвонил. Игра в барина продолжалась.

Боковая дверь бесшумно отворилась, и на пороге возникла давешняя горничная в белом фартуке.

— Тетя Люба, пожалуйста, принесите нам из кухни все, что нужно, — демократично попросил Хитрик своим ватным голосом. Женщина исчезла.

— Спасибо. — Я очнулась от наваждения, навеянного комфортом мягкого кресла и богатым интерьером. — В следующий раз.

— Куда вы спешите, Сима? Сегодня выходной. Посидим, выпьем хорошего вина, поболтаем об искусстве. Я ведь тоже, знаете ли, не чужд. Даже хотел стать художником. А потом мой водитель доставит вас домой в лучшем виде.

Ну уж нет! Вдруг невыносимо захотелось вырваться из этого роскошного уюта. Я вспомнила картинку, которую когда-то видела в учебнике по ботанике. Огромный цветок раскинул свои яркие лепестки по земле. Название раффлезия, так, кажется. Самый большой цветок в мире, он имеет невыносимый запах гниющего мяса. На этот запах слетаются всякие любители падали и опыляют хитрое растение. Мне показалось, что в дорогих апартаментах Льва Наумовича сквозь аромат импортного дезодоранта и прохладу кондиционера мой нос уловил мерзкую вонь гниения. Скорее на свежий воздух!

— Не беспокойтесь, я хочу прогуляться немного, зайти к подруге.

— Очень жаль! В таком случае не смею задерживать.

По уже знакомой мощеной дорожке мимо раскрашенных гномиков, мимо фонтана, мимо кокетливых цветочных газонов я почти добежала до калитки и выскочила на пыльную улицу. Герда вырвалась-таки из душных объятий коварной колдуньи, чтобы вернуться в свою жизнь. Пусть не комфортную и не очень сытую, зато без запаха могилы. Калитка за мной тихо закрылась. Надеюсь — навсегда!

А теперь и в самом деле, пожалуй, прогуляюсь — приду в себя. Тем более раз уж волей случая субботним вечером оказалась в центре города.

Часы успокаивали — до телефонного звонка моего второго клиента оставалось еще порядочно времени. Район, в котором находился особняк Хитрика, был самым зеленым и чистым. То, что называется «тихий центр». Когда-то, давным-давно, здесь, к постоянной досаде городских властей, располагался целый квартал старых частных домишек, перекочевавших из прошлой эпохи. Стоило свернуть с центральной улицы, и буквально через пару шагов вы, словно на машине времени, попадали в атмосферу патриархальной жизни. Той, какую изобразил Поленов на своем известном полотне «Московский дворик».

Толпа приземистых бревенчатых строений под зелеными и синими железными крышами деревенской плотиной тормозила стремительную реку жизни, превращая ее в сонный спокойный пруд. На веревках полоскалось немудрящее бельишко, босоногие дети с криками носились, прибивая пятками теплую пыль. Собака, вся в репьях, лакала из лужи у водоразборной колонки. Мудрые старухи, лузгающие семечки на завалинках, даже в жару были обряжены в особые плюшевые жакеты, которые, как и незабвенный болгарский бренди, назывались «плиски».