Архив Шерлока Холмса. Сыскная полиция (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 15

Утро понедельника застало нас на пути в знаменитый университетский город… Для Холмса эта поездка была пустяковым делом, поскольку его ничто не связывало, но для меня она обернулась лихорадочным перекраиванием планов и безумной спешкой, так как к этому времени я уже имел довольно оживленную практику. Холмс заговорил о деле только после того, как мы выпустили из рук чемоданы в старинной гостинице, о которой он рассказывал.

– Мне кажется, Ватсон, профессора можно перехватить перед обедом. В одиннадцать у него лекция, и после нее он наверняка зайдет домой на перерыв.

– Как мы объясним наш визит?

Холмс заглянул в записную книжку.

– Приступ возбуждения у него был двадцать шестого августа. Мы исходим из предположения, что он не совсем ясно представляет себе свои действия в такие дни. Если мы начнем настаивать, что договорились с ним о встрече заранее, думаю, он вряд ли станет возражать. У вас хватит нахальства на такое дело?

– Попробуем – узнаем.

– Превосходно, Ватсон! Что-то среднее между детским стишком про прилежную пчелку и «Эксцельсиором» Лонгфелло. Девиз фирмы: «Попробуем – узнаем!» Идемте, какой-нибудь дружественный туземец покажет нам дорогу.

И один такой нашелся. Он усадил нас в изящный экипаж и прокатил с ветерком мимо старинных колледжей. Наконец, свернув на аллею, он остановился у двери окруженного со всех сторон лужайками очаровательного дома со стенами, сплошь покрытыми пурпурной глицинией. Как видно, профессор Пресбери жил не просто комфортно, но даже в роскоши. Еще до того, как мы остановились, в одном из окон появилась седая голова. Из-под мохнатых бровей сквозь очки в массивной роговой оправе на нас устремилась пара настороженных глаз. В следующий миг мы уже вошли в его владения, и загадочный ученый, чьи эскапады вырвали нас из Лондона, предстал пред наши очи. Ничто в его поведении и внешнем виде не указывало на ненормальность, ибо мы увидели плотного мужчину с крупными чертами лица, серьезного, высокого, в сюртуке, с преисполненной достоинства лекторской осанкой. Самыми примечательными были у него глаза: проницательные, изучающие, умные, почти дьявольские.

Он взглянул на наши карточки.

– Присаживайтесь, джентльмены. Чем могу вам помочь?

Холмс обворожительно улыбнулся.

– Этот вопрос собирался задать вам я, профессор.

– Мне, сэр?

– Может быть, произошла какая-то ошибка, но мне передали, что профессору Пресбери из Кэмфорда требовались мои услуги.

– В самом деле? – мне показалось, что в серых испытующих глазах профессора вспыхнули злые огоньки. – Вам передали, говорите. А могу я узнать имя того, кто вам это передал?

– Извините, профессор, но я должен соблюдать конфиденциальность. Если я ошибся, ничего страшного. Мне остается только попросить прощения.

– Нет уж. Я бы хотел разобраться. Меня это дело заинтересовало. У вас есть какая-нибудь записка, письмо или телеграмма, хоть что-нибудь, подтверждающее ваши слова?

– Нет.

– Я надеюсь, вы не станете утверждать, будто я сам пригласил вас?

– Я бы предпочел не отвечать ни на какие вопросы, – сказал Холмс.

– Разумеется, – резко произнес профессор. – Но на этот вопрос можно легко найти ответ и без вашей помощи.

Он направился в другой конец комнаты к звонку. На вызов явился наш лондонский знакомый мистер Беннет.

– Входите, мистер Беннет. Эти джентльмены приехали из Лондона, они утверждают, что их сюда пригласили. Вы занимаетесь моей корреспонденцией. Через ваши руки проходило что-нибудь, адресованное человеку по фамилии Холмс?

– Нет, сэр, – покраснев, ответил Беннет.

– Полагаю, этого достаточно, – сказал профессор, устремив недобрый взгляд на моего друга. – А теперь, сэр… – взявшись за край стола, он немного подался вперед. – Мне кажется, что ваше положение несколько сомнительно.

– Холмс пожал плечами.

– Могу только повторить: извините за напрасное беспокойство.

– Черта с два! – вскричал вдруг старик высоким голосом, и на лице его появилась жуткая злобная гримаса. Он перегородил нам путь к двери и в бешенстве замахал сжатыми кулаками. – Просто так вы отсюда не уйдете! – Лицо его перекосилось. В приступе бессмысленной ярости он то жутко улыбался, то кричал что-то невразумительное. Думаю, нам пришлось бы пробираться к двери с боем, если бы не вмешался мистер Беннет.

– Дорогой профессор, – воскликнул он, – подумайте о своем положении! Вы же не хотите, чтобы в университете поднялся скандал! Мистер Холмс – известный человек. Не стоит обращаться с ним так грубо.

Все еще гневно раздувая ноздри, наш хозяин (если его можно так назвать) освободил путь к двери. Выйдя из дома в тишину тенистой аллеи, мы облегченно вздохнули. Холмса это происшествие, похоже, изрядно позабавило.

– Кажется, нервная система нашего ученого друга несколько расшатана, – заметил он. – Может, наше вторжение и было слишком уж бесцеремонным, но личная встреча, на которую я рассчитывал, все же состоялась. Постойте-ка, Ватсон, да он никак гонится за нами!

Со стороны дома послышался топот бегущих ног, но, к моему облегчению, из-за поворота выбежал не грозный профессор, а его помощник. Задыхаясь, он остановился рядом с нами.

– Мне так неловко, мистер Холмс. Я хочу извиниться.

– Дорогой сэр, вам нет нужды извиняться. Моя профессия подразумевает подобные недоразумения.

– Никогда еще не видел, чтобы он так злился. С каждым днем он становится все страшнее. Теперь вы понимаете, почему его дочь и я так встревожены? Самое страшное, что ум его остается совершенно ясным.

– Слишком ясным! – ответил Холмс. – В этом я просчитался. Очевидно, память у него гораздо надежнее, чем я подумал. Да, кстати, можем ли мы, прежде чем уйдем, взглянуть на окно комнаты мисс Пресбери?

Мистер Беннет провел нас через какие-то заросли, и мы увидели боковую стену дома.

– Вон оно, второе слева.

– Ого! До него просто так не доберешься. Правда, если видите, на стене под ним растет плющ, а сверху проходит труба, так что кое-какая опора все же имеется.

– Лично я бы до него не добрался, – сказал мистер Беннет.

– Да, пожалуй. Для любого нормального человека это было бы очень опасной затеей.

– Я хотел вам еще кое-что сказать, мистер Холмс. Я раздобыл адрес человека в Лондоне, которому пишет профессор. Он сегодня утром написал ему письмо, а я переписал адрес с промокашки. Конечно, это постыдный поступок для секретаря, которому доверяют, но что мне остается делать?

Холмс взглянул на бумагу и спрятал ее себе в карман.

– Дорак… Необычная фамилия. Думаю, славянская. Что ж, это важное звено в цепи. Днем мы возвращаемся в Лондон, мистер Беннет. Я не вижу смысла нам задерживаться здесь. Арестовать профессора мы не можем, потому что он не совершил никакого преступления, и поместить его под наблюдение тоже нельзя, поскольку его безумие невозможно доказать. Пока что мы бессильны.

– Так что же нам делать?

– Наберитесь терпения, мистер Беннет. Скоро все разъяснится. Если я не ошибаюсь, в ближайший вторник должен произойти кризис. Разумеется, в этот день мы снова приедем в Кэмфорд. При этом могу сказать, что дела обстоят очень и очень скверно, и, если мисс Пресбери может еще какое-то время побыть в Лондоне… – Это легко устроить.

– В таком случае, пусть остается там до тех пор, когда мы не убедимся, что опасность миновала. Вы же ничего не предпринимайте и не мешайте профессору заниматься его делами.

Пока он спокоен, ничего страшного не произойдет.

– Это он! – неожиданно перешел на взволнованный шепот Беннет. Сквозь ветви мы увидели высокую прямую фигуру профессора, который вышел из дома, остановился и оглянулся вокруг. Он стоял, чуть подавшись вперед и покачивая руками прямо перед собой. Голова его вертелась из стороны в сторону. Секретарь, махнув нам на прощание рукой, выскользнул из-за деревьев и присоединился к своему хозяину. Вместе они скрылись в доме, оживленно и даже возбужденно переговариваясь.