Профессионал жизни - Азерников Валентин Захарович - Страница 7

Катина квартира. Поздний вечер. Катя уже в халате, собирается спать. Звонок в дверь, она открывает. Входит Паша.

Катя (холодно). Вы? В чем дело?…

Паша (волнуясь). Извините, что я так поздно, Катя… Я хочу сказать правду. Я тогда был не один. Там, в пустыне. Это не сквозняк был. Это моя жена.

Катя. Кто?

Паша. Моя жена.

Катя. Вы разве женаты?

Паша. Не похоже? И тем не менее. И я вел себя… Но что я мог сделать?… Посудите сами. Она пришла неожиданно, а вы… Мы…

Катя. Так это, значит, ваша квартира?

Паша. Да нет, как раз нет. В этом-то и дело. Это сложно объяснить…

Катя. А главное, и не надо. Избавьте меня от вашего вранья. Звезды, пустыня, жена…

Паша (с отчаянием). Но это все правда! Как ни смешно, это все правда – и звезды, и цветы, и жена…

Катя. Оставьте!

Паша. Но я клянусь! Ну хотите – паспорт вот! (Протягивает паспорт.) Вот смотрите – Людмила Ивановна. Вот…

Катя (смотрит). Уходите.

Паша. Но почему? Я же не врал, значит. Значит, была жена!

Катя. Тем более. При жене…

Паша. Но ее ведь уже нету!

Катя. Что значит – уже?

Паша. Мы разошлись.

Катя (устало). Опять вы за свое.

Паша. Но я правду говорю!

Катя. Только что вы говорили правду – что она есть. Теперь вы говорите, что ее нет, и это тоже правда?

Паша. Да, да! Я ушел из дому! (Выбегает в коридор, возвращается с чемоданом.) Вот! (Открывает чемодан, выбрасывает на пол свои вещи – рубашки, трусы, майки, галстуки.)

Катя. Что вы делаете?! Вы с ума сошли!

Паша (ложится на разбросанные вещи). Я не уйду отсюда, пока вы не простите меня.

Катя. Перестаньте хулиганить! Я милицию вызову.

Паша. Милицию? Пожалуйста… (Не вставая с пола, тянется к телефону, набирает «02».) Дежурный?… Пришлите срочно наряд, тут хулиган ворвался… Да нет, мы ждать не можем. Слушай, дежурный, а что – Емцов работает сегодня?… Друг его один… Ага, записывай: Петров переулок, семь, квартира два. Корниенко… Спасибо, привет Емцову. (Вешает трубку.) Прокурора пригласить? Я без его санкции все равно не уйду.

Катя. Послушайте! Что вы себе позволяете? Врываетесь ночью в чужую квартиру, впутываете меня в ваши сомнительные семейные дела, теперь еще в уголовное дело втягиваете! Кто вам дал право?!

Паша. Вы.

Катя. Я?

Паша. Вы. Поймите, Катя, это не рядовая встреча, для меня не рядовая, не интрижка. Это шок, на полном ходу – из седла, колесо, лопнувшее на восьмидесяти. Вроде жив, но зовут нотариуса. Да погодите вы… И когда приходишь в себя, все, что было раньше, – мизер, никчемность, дальше все по-иному должно, это знак, рубеж, веха, отсюда – новый счет, новый календарь… Я не знаю, может, это только я так вижу, может, вы меня пошлете – обратно, в ту – до вашу – эру, но я уже не смогу так, я уже перешел Рубикон, мне уже некуда назад, корабли сожжены, вместе с прошлым. Я, как колобок, от всех ушел – от бабки, от дедки… К вам ушел. Я люблю вас…

Катя. Господи, откуда вы взялись?… У меня голова кругом…

Паша. А у меня?… Сколько раз, запрокинув ее, искал… Думал – там. А оказывается – тут… Просто свет от вас шел ко мне годы – как от настоящей звезды.

Катя. А я уже другая?

Паша. Нет – я. Я – другой, хотя кажусь еще тем, прежним.

Катя. Безумный человек.

Паша. Да, я без ума. Сказать от кого? (Деловито смотрит на часы.) Слушай, значит, программа будет такая… Завтра – на развод. В субботу помолвка. Через две недели – свадьба. Я люблю тебя.

Катя. Сумасшедший.

Паша. Закатим бал – город на сутки будет парализован. Лучшие люди – за столом. Неприглашенные будут умирать от зависти, стреляться, оставляя записки, выживших будут освобождать от работы ввиду несоответствия занимаемой должности. Но мы будем разборчивы, как отдел кадров. (Достает записную книжку.) Так…, «А». Аборты. Главврач роддома – нужен?

Катя. Нет.

Паша. Автосервис. У Юлика на яме – цвет интеллигенции.

Катя. Нет.

Паша. «Б». Брючник Леопольд. Построим брюки? Из марли, очень модно.

Катя. А где же друзья?

Паша. А это кто?

Катя. Это нужники.

Паша. Пардон?…

Катя. Так у нас в театре называют нужных людей – нужники. А где же друзья? Друзья детства?

Паша. Детства?… Будут. Все будет, Катюша, все, сбудутся все наши мечты. О чем ты мечтала в детстве?

Катя. В детстве? Не помню.

Паша. Вспомни. Достану.

Катя. Забраться с ногами в дедушкино вольтеровское кресло. А бабушка не пускала.

Паша. Будет кресло.

Катя. Не надо ничего доставать, Паша.

Паша. Надо. Ты много видела счастливых людей? Я лично – нет. Счастье – дефицит. Значит, его надо доставать. И я его достану. Для тебя. (Целует ее.)

Катя пытается вырваться. Неожиданно раздается громкий стук в дверь. Катя испуганно вскакивает, идет открывать. Входит милиционер с дружинником.

Милиционер. Корниенко?

Катя. Да.

Милиционер (оглядев разбросанные вещи и Пашу, лежащего на полу). Что тут у вас происходит?

Паша. Мы это… Мы репетируем.

Милиционер. Что репетируете?

Паша. Сцены семейной жизни.

Милиционер (Кате). А этот гражданин кто?

Катя. Этот?… Это мой муж.

Затемнение.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

На авансцену выходит Паша, подходит к телефону.

Паша. Алло, загс?… Здравствуйте, это Добрынин. Девушка, я там подавал заявление на развод… Да, знаю, через два месяца… Но вы дослушайте. Я не могу ждать столько, у меня льдина тает… Где, где… На Северном полюсе, естественно… Ну да, я с дрейфующей станции. Прилетел вот дела свои уладить. А вы читали прогноз? Идет антициклон. Потепление. Я должен срочно вылетать обратно – снимать с льдины оборудование, пока она не растаяла… Добрынин… Да… Спасибо, красавица, за мной мороженое… Ну, а что еще у нас там есть…

Завод. За столом – Юра. Входит Паша – бодрый, веселый.

Юра. А… Наконец! Ты что – совсем спятил?

Паша. В чем дело, товарищ, нервные клетки не восстанавливаются.

Юра. Это ты велел распатронивать готовые кондиционеры, чтобы укомплектовать свой миллионный?

Паша. Во-первых, не мой, а наш. Не отделяйте себя, товарищ, от коллектива, он этого не любит.

Юра. Я серьезно говорю, хватит трепаться.

Паша. А серьезно – так масло, маленький, делают из сливок, а не из молока.

Юра. Ах, сливки снимаешь? Мы мучились, доводили до ума каждый узел, а вы пришли на готовенькое, слизнули вершки и пошли по телевизору выступать?!

Паша. А из чего я его сделаю – миллионный? Из этого фуфла, что прислали? Это же все некондиционно.

Юра. Доведите. Мы доводили.

Паша. Когда? Телевидение протирает объективы, в типографиях раскручиваются ротационные машины, комиссия третий день не обедает, готовится к банкету. О чем ты говоришь?

Юра. Слушай, неужели тебе не надоело юродствовать? Не надоело черное делать белым, а белое – черным?

Паша. Маленький, мало тебя била жизнь, мало. Ничему ты не научился. Разве я для себя стараюсь? Я для Дарвина стараюсь. Надо же помочь старику. Он ведь что утверждал? Выживают наиболее приспособленные.

Юра. Ты, значит?

Паша. Не знаю, маленький, не знаю. Может, я и паду на поле боя – как неизвестный солдат эпохи взаимных услуг. Но когда-нибудь мой скелет откопают и поставят его в музее – как реликт нашего времени, и к нему будут ходить юные натуралисты, и им будут рассказывать, почему я исчез.

Юра. Ну вот что. Мне все это надоело. Подаю докладную. И если тебя, к черту, уволят…

Паша. Меня? Никогда. Жамэ. Я нужен истории.

Юра. Никому ты не нужен.

Паша. Ты мне скучен, маленький. Ты мне зевотен. Я тебя просто не различаю. Тебя – могут выгнать. По-

тому что ты пытаешься что-то делать, а следовательно – ошибаешься. А я не ошибаюсь.