Операция «Снег» - Павлов Виталий Григорьевич - Страница 7

В конце концов все утряслось. Треволнения по этому поводу остались позади, и Рид приступил к работе.

Вскоре я стал начальником американского отделения, но продолжал непосредственно курировать деятельность резидентуры Рида. Он прочно осел в Балтиморе, в часе езды от Вашингтона. В столице жили и работали почти все его агенты. Это были люди, занимавшие в большинстве случаев солидные посты в аппарате Белого дома, государственном департаменте, министерстве финансов, Управлении стратегических служб (так тогда назывался главный разведывательный орган США) и в ряде других министерствах и ведомствах.

Для прикрытия Рид использовал небольшую балтиморскую фирму по пошиву готового платья, принадлежавшую нашему агенту. Это был надежный человек, но дело его находилось в плачевном состоянии. Рид стал совладельцем предприятия, вложив туда небольшой капитал, и фактически взял дело в свои руки. Скоро производство расширилось — стали выпускать меховые шубы и куртки. Нашему резиденту пришлось тряхнуть стариной: он вспомнил скорняжное ремесло, которое освоил, помогая в детстве своему деду.

Два-три раза в месяц Рид выезжал в Вашингтон для личных встреч с агентами. Столько же раз туда отправлялась Вера, что бы получить разведывательные материалы.

Сведения из нелегальной резидентуры шли очень важные. Они вызывали большой резонанс и не только оперативный, но и политический. В качестве примера приведу следующие факты. 17 сентября 1944 года газета «Правда» опубликовала сообщение собственного корреспондента в Каире, где говорилось, что, по сведениям из заслуживающих доверия источников, состоялась встреча германского министра иностранных дел фон Риббентропа с английскими руководящими деятелями в целях выяснения условий сепаратного мира с Германией. В основе этой информации лежали документальные материалы, полученные Ридом.

По его же данным, примерно в то же время немецкий посол в Ватикане фон Вайцзеккер вел переговоры с личными представителями Рузвельта архиепископом Спелманом и Тайлером об условиях выхода Германии из войны. Вряд ли нужно объяснять, насколько важной для руководства нашей страны была эта достоверная информация.

Великая Отечественная война, потребовавшая от наших людей огромного напряжения сил, беспримерного мужества и героизма, стала суровым испытанием для сотрудников внешней разведки. Деятельность Рида и Веры являла собой один из ярких примеров того, как разведчики-нелегалы выполняли свой долг.

В начале декабря 1945 года работу резидентуры Рида пришлось прервать в связи с возникшей реальной угрозой провала. Дело в том, что американской контрразведке удалось раскрыть одно из звеньев старого довоенного аппарата на шей службы. От арестованных агентов нить потянулась к Риду.

Ахмеров вернулся на Родину. Он еще долгие годы плодотворно трудился в центральном аппарате внешней разведки. Был заместителем начальника отдела нелегального управления. Выезжал в краткосрочные командировки. Проводил операции по восстановлению связи с агентами-нелегалами. Выполнял другие ответственные задания. Принимал участие в подготовке новых разведывательных кадров.

Умер И.А.Ахмеров в 1975 году.

В Исхаке Абдуловиче я видел тот идеал разведчика, которому стремился подражать. Это был человек с колоссальной трудоспособностью и неиссякаемой энергией. Удивляла его упрямая настойчивость в достижении поставленной цели. И огромная сила воли. Не скрою, даже знавшим его достаточно хорошо казалось, что он несколько суховат, чрезмерно сдержан, не только неразговорчив — молчалив. Но, как я убедился, это происходило от его великой скромности. Он никогда не выпячивал своих заслуг, а они, как вы могли убедиться, были огромны. Видимо, этим объясняется тот факт, что получил полковник Ахмеров удивительно мало наград — два ордена Красного Знамени и орден «Знак почета», не считая обязательных медалей. И это за три с лишним десятилетия службы во внешней разведке, из которых 12 тяжелейших лет за границей в нелегальных условиях.

Но не стоит печалиться о мелких превратностях судьбы. Лучшим памятником выдающемуся разведчику Исхаку Ахмерову были и остаются его дела. И среди них одна из самых блестящих акций нашей разведслужбы — операция «Снег»[21].

Началось все летом 1940 года. Обсуждая тогдашнее положение в Соединенных Штатах и возможности агентуры, оставленной в бездействии отозванным в Москву Ахмеровым, мы взвешивали различные варианты восстановления связи с источниками наиболее важной информации, пока без возвращения туда самого Исхака Абдуловича.

Ахмеров подробно рассказывал мне о каждом своем помощнике и тщательно анализировал, может ли тот или другой оказать влияние на государственных и политических деятелей в Вашингтоне. Говорил он и о своем опыте работы в Китае, о том, что тогда понял, как велика японская угроза Дальнему Востоку и как резко сталкиваются там американские и японские интересы. Позже, уже в США, он не переставал интересоваться американо-японскими отношениями, тем более что среди его агентов были люди, имевшие прямое отношение по своему служебному положению к тихоокеанскому региону.

Мой старший коллега вспоминал, как в начале 30-х годов вспыхнули в Соединенных Штатах антияпонские настроения в связи с сообщениями о так называемом «меморандуме Танаки».

В 1927 году японский премьер-министр генерал Гинти Танака представил императору секретный доклад по вопросам внешней политики Страны восходящего солнца. Основные положения этого меморандума сводились к провозглашению агрессивного курса островного государства. В нем утверждалось, что Япония должна проводить политику завоевания сопредельных стран в целях достижения мировой гегемонии. Меморандум намечал очередность захватнических действий: ключом к установлению японского господства в Восточной Азии должно быть завоевание Китая, а для этого предварительно необходимо овладеть Маньчжурией и Монголией. Затем Япония должна использовать этот регион как базу для проникновения в Китай. Ну а потом война с Советским Союзом и Соединенными Штатами.

Этот секретный документ был добыт через нашу агентуру в правительственных кругах Японии нашим резидентом в Сеуле И.А.Чичаевым и вскоре доведен до сведения мировой общественности. Его содержание нашло подтверждение в агрессии против Китая, захвате Японией Маньчжурии.

Обсуждая экспансию Токио в Азии, мы с Ахмеровым были одного мнения: она угрожает прежде всего нашему Дальнему Востоку. Эта опасность усиливалась с одновременно нараставшей угрозой со стороны гитлеровской Германии на Западе. Ахмеров высказывал мнение, что японцы могут попытаться напасть на наши дальневосточные рубежи, как только Германия решится выступить против нас. Об этом свидетельствовал и заключенный в 1936 году Антикоминтерновский пакт.

Что можно было бы предпринять, чтобы уменьшить для на шей страны опасность возникновения войны на два фронта — на Западе и Востоке? Мы вспомнили, как после Октябрьской революции японцы набросились на наш Дальний Восток. Тогда их расчеты потерпели фиаско, столкнувшись как с сопротивлением нашего народа, так и с серьезным предостережением США, отнюдь не желавшими усиления Японии. В мае 1921 года Вашингтон направил Токио резкую ноту с категорическим заявлением, что не признает никаких договоров, являющихся следствием японской оккупации. В заявлении содержа лось требование полной эвакуации японских войск из Сибири. Всякие исторические аналогии условны. Но тем не менее, подумали мы, нет ли в современных условиях возможности «приструнить» Японию на случай появления у нее желания напасть на нас?

Эта мысль захватила нас, и Ахмеров стал вспоминать беседы на тему американо-японских отношений со своими агентами. Один из них, назовем его «Икс», сотрудник министерства финансов США, рассказывал о своих влиятельных сослуживцах. Среди них он очень положительно характеризовал ряд антифашистов, из которых один, отличавшийся большими способностями и пользовавшийся особым расположением министра финансов Генри Моргентау, часто готовил докладные записки для президента. Его звали Гарри Декстер Уайт. Ахмеров попросил «Икса» организовать встречу с этим человеком под каким-либо благовидным предлогом. Для зашифровки интереса к нему он попросил «Икса» пригласить не одного Уайта, а нескольких гостей.