Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Беспокойное бессмертие: 450 лет со дня рождения Уильяма Шекспира

Казавчинская Тамара Яковлевна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Беспокойное бессмертие: 450 лет со дня рождения Уильяма Шекспира - Казавчинская Тамара Яковлевна - Страница 49

Изменить размер шрифта:

Stanley

I will not rise unless your highness hear me.

King Edward

Then speak at once what is it thou requests.

Stanley

The forfeit, sovereign, of my servant’s life,

Who slew today a riotous gentleman

Lately attendant on the Duke of Norfolk.

King Edward

Have a tongue to doom my brother’s death,

And shall the same give pardon to a slave?

My brother killed no man; his fault was thought,

And yet his punishment was bitter death.

Who sued to me for him? Who (in my wrath)

Kneeled at my feet, and bade me be advised?

Who spoke of brotherhood? Who spoke of love?

Who told me how the poor soul did forsake

The mighty Warwick, and did fight for me?

Who told me, in the field ’at Tewksbury

When Oxford had me down, he rescued me

And said ʼDear brother, live, and be a king’?

Who told me, when we both lay in the field,

Frozen almost to death, how he did lap me

Even in his garments and gave himself

(All thin and naked) to the numb cold night?

All this from my remembrance brutish wrath

Sinfully plucked, and not a man of you

Had so much grace to put it in my mind.

But when your carters or your waiting vassals

Have done a drunken slaughter and defaced

The precious image of our dear redeemer,

You straight are on your knees for pardon, pardon,

And I, unjustly too, must grant it you.

But for my brother not a man would speak,

Nor I, ungracious, speak unto myself

For him, poor soul. The proudest of you all

Have been beholding to him in his life,

Yet none of you would once beg for his life.

O God, I fear thy justice will take hold

On me and you, and mine, and yours, for this.

Come, Hastings, help me to my closet.

Ah, poor Clarence!

Exeunt some with King and Queen.

Richard

This is the fruit of rashness. Marked you not

How that the guilty kindred of the queen

Looked pale when they did hear of Clarence’ death?

Oh, they did urge it still unto the king.

God will revenge it. Come, lords, will you go

To comfort Edward with our company?

Buckingham

We wait upon your grace.

Exeunt.

Акт I

Сцена 1

Входит Ричард, герцог Глостер. Он один.

Ричард

Днесь стужу наших бедствий превратил

Не отсвет солнца, отпрыск Йорка — в лето,

И толща мрачных туч над домом Йорков

Навек исчезла в море слез чужих.

Днесь на челе у нас венцы победны,

Доспехи снятые блестят с домашних стен,

Труба зовет на пир, а не на битву,

Сменился ратный строй отрадой танцев.

Днесь мрачный дух войны не хмурит брови —

Чем прыгать на стального скакуна,

Чтобы пугать противников ужасных,

В покои дам он ловко проскользнет,

Чтобы прельщаться томным звуком лютни.

Но я не создан для таких забав,

Не отражусь я в зеркале любовном;

Я отчеканен грубо, и не стать мне

Перед вертлявой девою блистать;

Обрезок соразмерности прекрасной,

Лишен я образа природой лицемерной

И искаженный послан ей до срока

В мир совершенства недосотворен,

Настолько хром и безобразен, что

Вслед появленью моему собаки лают, —

Поре затишья вовсе я не рад,

Мне время в играх проводить не в пору —

А разве что на собственную тень

Коситься, тешась собственным уродством.

Но раз уж не гожусь я в кавалеры,

Чтоб проводить в забавах эти дни,

Я докажу, что я гожусь в злодеи,

Утехи этих дней несносны мне.

Расставил я силки, сплетя их ловко

Из пьяных грез, пророчеств, клеветы,

Чтоб угодив в них, Кларенс и король

Возненавидели теперь друг друга смертно;

Когда король столь искрен, справедлив,

Сколь я лукав, и лжив, и вероломен,

Днесь Кларенса запрут, как птицу в клетке,

Из-за пророчества о том, что буква Джи

Для Эдварда потомков смертоносна,

Но спрячься мысль на дне души —

Вот и Кларенс —

Входят Кларенс под стражей и Брекенбери[135], комендант Тауэра.

День добрый, брат. Что значит эта стража

При вас?

Кларенс

Его Величество король

Назначил стражу охранять меня,

Чтоб в Тауэр я прибыл невредимым.

Ричард

Зачем?

Кларенс

Затем, что имя мое Джордж.

Ричард

Уволь, милорд, не вы тому виною,

Ему бы взять под стражу ваших крестных

Или Его Величество избрал

Вам Тауэр купелью новой. Впрочем,

В чем дело, Кларенс, мог бы я узнать?

Кларенс

Я сам не прочь. Но тщетно утверждал я

Свою невинность. Говорят, король,

Уверовав в пророческие грезы,

Из азбуки изъял он букву «Джи»,

Ему кудесник рек, мол, буква «Джи»

Сулит потомкам царским мятежи,

Мне ж имя Джордж, в нем первой буквой «Джи»,

И, значит, от меня добра не жди.

Из-за таких вот пустяков, узнал я,

Король надумал заточить меня.