КГБ в смокинге. Книга 2 - Мальцева Валентина - Страница 26

По привычке осмотревшись, Юджин перемахнул четыре ступеньки, ведущих к добротной деревянной двери с потемневшей бронзовой табличкой, на которой готическим шрифтом было выведено: «Д-р Сэмюэль Кирш, издатель», и придавил белую кнопку звонка.

Уолш открыл почти сразу, словно стоял в ожидании гостя с другой стороны двери. Выглядел он достаточно живописно: поверх добротного стеганого халата, шалевой воротник которого был оторочен темновишневым кантом, на Уолше был кокетливый женский передник, весь в муке и с явными следами яичного желтка.

— Раздевайся, — буркнул Уолш, кивком указывая на вешалку.

Повесив на крючок кожаную куртку, подбитую собачьим мехом, Юджин пригладил волосы и, миновав довольно запущенную столовую, проследовал в просторную кухню, которая вполне могла бы служить мини-выставкой достижений американской бытовой техники. Собранных здесь холодильников, морозильных шкафов, микроволновых печей, всевозможных кухонных комбайнов и духовок вполне хватило бы для оснащения кулинарных служб при ресторане нью-йоркского отеля «Пьер». Этого увлечения своего босса Юджин не понимал еще и потому, что хорошо знал: Уолш бывает в своем вашингтонском доме не чаще одного-двух раз в полгода. Его жена умерла пять лет назад, а единственная дочь, еще до смерти матери, вышла замуж за какого-то цюрихского банкира, обзавелась тремя детьми и с тех пор почти не покидала Европу.

Уолш между тем вернулся к занятию, от которого его оторвал звонок гостя: возложив свои внушительные ладони на толстую скалку, заместитель директора ЦРУ методично раскатывал огромный лист желтого теста.

— Ждете гостей? — спросил Юджин, усаживаясь на высокий табурет по другую сторону гигантского кухонного стола с встроенными шкафами, полками и ящиками.

— Ждал, — не отрываясь от скалки, ответил Уолш.

— Следовательно, это высококалорийную простыню вы готовите специально для меня?

— Для нас.

— Что это будет?

— Пицца.

— У вас в роду были итальянцы, сэр?

— Меня научили делать ее на Сицилии. В сорок четвертом…

Пока они обменивались ничего не значащими фразами, Юджин продолжал размышлять о причинах странного поведения Уолша. Чрезвычайным был уже тот факт, что служака Уолш в будний день, в самый разгар работы, покинул Лэнгли, уехал в Вашингтон и занялся приготовлением пиццы. А то, что босс позвонил Юджину накануне ночью и пригласил к себе в гости, вообще казалось дурным знаком. Юджин мысленно перебирал самые фантастические варианты, но так и не смог отдать предпочтение какому-нибудь из них. Ибо ему еще ни разу не удавалось «просчитать» своего босса.

…Когда пицца была съедена, а оплетенная соломкой бутылка «Кьянти» почти опустела, Уолш вытер губы салфеткой, не вставая с табурета, протянул руку к ближайшему шкафчику, достал оттуда толстую сигару, освободил ее от целлофановой обертки, отгрыз кончик и метко выплюнул его в мусорную корзину.

— Здорово! — Юджин похлопал в ладоши. — Вам будет чем заработать на жизнь после выхода в отставку.

— А тебе?

— А мне уже пора?

— У тебя серьезные проблемы, Юджин.

— Вы не могли сообщить мне эту новость в Лэнгли?

— Не мог.

— И что из этого вытекает?

— Знаешь, чем отличается мое поколение от твоего?

— Возрастом.

— Твое поколение всегда интересуется следствиями, а мое — причинами.

— Вы умнее.

— Просто дольше прожили.

— Не скромничайте, босс.

— Не хами, сынок!

— В чем мои проблемы?

— Твой амстердамский «трофей» заговорил.

— Так бойко, что мне пора подавать в отставку?

— Это интереснейший тип.

— Я думаю — столько околачиваться возле Андропова!

— Нам нужно потолковать, Юджин.

— Я слушаю вас, босс. Обожаю обсуждать собственные проблемы.

— Показания Тополева, если, конечно, они дойдут до конгресса, могут вызвать самую непредсказуемую реакцию. Тут уже не только разведка, тут — серьезная политика. Короче, этот парень отирался возле стволов самого крупного калибра…

— Что означает ваша фраза «если они дойдут до конгресса»?

— Почти все его показания скорее всего останутся в наших сейфах. Вместе с источником.

— Даже если русские официально затребуют его обратно?

— У нас нет такого человека, — отрезал Уолш. — И никогда не было. А впрочем, это не нам решать.

— Так в чем же проблема?

— Директор внимательно ознакомился с материалами допросов. И у него возникло не совсем однозначное мнение о твоих действиях…

— Сэр, я не покажусь вам чрезмерно тупым, если попрошу выражаться проще? Что вы имеете в виду, черт возьми?!

— Войдя в контакт с той женщиной, ты скомпрометировал себя как офицер ЦРУ. Речь идет о твоих действиях в Аргентине и в Европе. А показания Тополева это полностью подтверждают, — тихо сказал Уолш, не спуская с Юджина тяжелого взгляда.

— Мне достаточно написать прошение об отставке или я должен пустить себе пулю в лоб?

— Ты себе сейчас очень нравишься, да? — мрачно ощерился Уолш.

— Я не совсем понимаю, чего вы хотите от меня, сэр? Оправдываться мне не в чем. Компрометацию офицера ЦРУ я всегда представлял себе несколько иначе. В то же время я не настолько туп, чтобы не считаться с мнением директора. Следовательно, я жду ваших указаний. Коль скоро именно вы преподнесли мне эту новость, логично предположить, что вы же и подскажете мне, что делать дальше.

— И ты готов следовать моему совету?

— Я этого не говорил, сэр.

— Хорошо… — Уолш ткнул сигару в пепельницу и сделал несколько вращательных движений, словно хотел ввинтить окурок в потускневший фаянс. — Спать с женщиной, даже если она иностранка, — это еще не служебное преступление.

— И на том спасибо, — пробормотал Юджин.

— Я не закончил! — неожиданно рявкнул Уолш. — А вот входить в контакт с представителем иностранной разведки и не ставить об этом в известность свое непосредственное начальство… — последовала пауза. — У таких действий есть четкое определение. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, сэр! — на скулах Юджина проступили красные пятна.

— Ты бы никогда не сделал этого, не будь…

— Сэр! — Юджин извлек кольт из заплечной кобуры и осторожно положил тяжелый пистолет на кухонный стол. Потом достал бумажник, вытащил из него пластиковую карточку-пропуск в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли и прикрыл ею рукоятку пистолета. — Считайте это моей отставкой.

— Все не так просто, сынок, — покачал головой Уолш. — Ты работаешь не в пиццерии и не можешь уйти просто так, швырнув фартук на стол хозяина. Мне приказано провести служебное расследование. Ты должен дать обстоятельный отчет. Ты должен как следует постараться и убедить нас, что твоя встреча в баре мотеля с тем… м-м-м… господином носила непреднамеренный характер. Ты…

— Простите, сэр, — Юджин поднял руку. — Я не спрашиваю вас, откуда пришла эта информация…

— Ну да? — хмыкнул Уолш.

— Дайте мне закончить! — Юджин вскочил с табурета и приблизился к Уолшу. — Я спрашиваю о другом: кто дал вам право ставить под сомнение мою честь гражданина США? Я проработал в ЦРУ двенадцать лет, я имею правительственные награды, я прошел…

— Не кипятись, — спокойно прервал его Уолш. — И сядь, пожалуйста, на место. Что ты навис надо мной, как цеппелин? Твое личное дело я перечитал как раз перед выездом в Вашингтон, так что нет необходимости рассказывать заместителю директора ЦРУ о послужном списке его офицера. Если бы кто-нибудь в руководстве усомнился в твоей честности, сынок, то тебя бы накормили не пиццей и не в моем доме… Речь идет о твоем несанкционированном контакте, замеченном наружной службой. Информация о нем была передана в Лэнгли согласно существующим правилам. Эта информация, сопоставленная с показаниями Тополева и должным образом проанализированная, свидетельствует явно не в твою пользу. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?

— Да, сэр.

— Ты понимаешь, что у нас есть к тебе парочка пустяковых вопросов?

— Понимаю, сэр.

Уолш еще раз вытер полные губы салфеткой, запустил руку под халат, вытащил из нагрудного кармана байковой рубашки фотографию и протянул через стол почти к самым глазам Юджина.