Ужин во Дворце Извращений - Пауэрс Тим - Страница 59

– И в голову не брал.

– Тогда он, возможно, не будет слишком уж ерепениться. Если, конечно, ты и его не оскорбил.

– Может, и оскорбил. Все это было так давно... – Он протянул руку, взял бутылку и наполнил свой стакан, подумав про себя, что поднятие тяжестей должно помочь ему быстрее обрести пристойную форму.

– Так или иначе, если бы ты хотел жениться на ней и если бы тебе удалось убить Монтекруза, я не сомневаюсь, Бёрроуз подстроил бы для тебя несчастный случай со смертельным исходом. Я говорю это тебе только для того, чтобы ты знал, какого рода сцена ждет тебя на том холме.

Ривас удивленно покачал головой.

– И он назначен официальным поставщиком казны Шестого Туза! С ума сойти. Я всегда знал, что он крут, но такое...

– Ты задел за напряженную часть его натуры, и она порвалась.

– Что ж, бывает, – заметил Ривас. – Хотя и не обязательно к худшему.

МакЭн пожал плечами.

– Так или иначе – если ты остаешься, хочешь, я буду твоим секундантом?

– Принято с благодарностью, Фрейк. И давай не будем спешить с этим пивом. Дамы посидят в фургоне, и хотя я не большой поклонник баг-уока, мне хочется послушать этого пеликаниста. – Он выпил еще, и пальцы его машинально потеребили массивный, обернутый свинцовой лентой брелок на шее.

После утомительного визита к командующему эллейскими войсками, чтобы предупредить его о том, что сан-бердусское войско скорее всего атакует с юга, Ривас занял у МакЭна немного денег и купил себе одежду взамен той, которую Барбара купила ему в Венеции. Несмотря на обычный предшествующий осаде ажиотаж, им удалось купить кое-какой еды, и они приготовили себе ужин в фургоне. Урания ела мало и почти все время молчала, хотя МакЭн пытался разговорить ее. Ривас-то понимал, что он пытается узнать ее пристрастия и слабые места, чтобы использовать это при восстановлении ее личности. В конце концов поводов откладывать отъезд не осталось, так что они взяли напрокат двух свежих лошадей, и Ривас, МакЭн, Барбара и Урания направили фургон к Голливудским холмам, в поместье Бёрроузов.

В холмах, вдали от хранивших еще дневное тепло мостовых, было прохладнее, и пока лошади тянули старый, потрепанный фургон вверх по последнему затяжному подъему, Ривас, дрожа, плотнее запахивался в одеяло. Он настоял на том, чтобы МакЭн сидел на козлах, и когда тот в очередной раз хлопнул вожжами, Ривас мотнул головой.

– Мне кажется, мы проехали поворот, – сказал он, хмурясь на высвеченные мерцающим фонарем деревья вдоль дороги.

МакЭн оглянулся на него.

– Нет, он еще впереди.

Урания застыла в двери на кухню за спиной у Риваса, и он слышал, как она переминается с ноги на ногу. Да, Ури, подумал он, – я тоже удивлен тому, что забыл это место.

– Вот здесь, – сказал МакЭн, поворачивая лошадей на полого спускающуюся, вымощенную кирпичом дорогу. Чуть дальше ее перегораживали ворота с чугунной решеткой, по сторонам которых горели на невысоких каменных столбах два фонаря.

– Мы еще можем уехать с тобой, Грег, – сказала вдруг Урания. – Еще несколько ярдов, и будет поздно.

МакЭн натянул вожжи, останавливая лошадей, и потянул рычаг тормоза, потом оглянулся в темноту. Ривас услышал, как скрипнула койка, когда Барбара привстала, чтобы послушать.

– Нет, Ури, – сказал он.

Последовало молчание, потом скрипнул тормоз, хлопнули вожжи, и фургон тронулся дальше.

За воротами у дороги стояла древняя телефонная будка, и когда фургон остановился перед чугунными створками, из нее вышел толстый, представительного вида человек.

– Мне очень жаль, – самодовольно объявил он, – но меня не предупреждали, что мы ждем сегодня пончики. Простите, но вам придется уехать.

– Здесь Фрейк МакЭн, – невозмутимо отвечал МакЭн, – Грегорио Ривас и Урания Бёрроуз.

– И еще друг, – добавил Ривас.

Охранник изумленно вгляделся, потом молча повернулся к воротам и отворил их.

– Могли бы догадаться, – буркнул он, – доставить юную леди домой в более пристойном экипаже.

Ривас с трудом удержал приступ истерического смеха.

– Черт, а ведь он прав! О чем мы только думали? Надо было что-нибудь, типа, с лентами и колокольцами, с шарманкой...

Ворота отворились, и МакЭн хлопнул вожжами.

– Спокойнее, Грег, – пробормотал он, когда фургон тронулся дальше, а ворота закрылись за ними.

Привратник позвонил в колокол, и ответом звону был гомон разбуженных птиц в придорожных кустах, но скоро дорога под колесами сделалась еще ровнее, и они выехали к парадному подъезду, где уже стоял фургон раза в полтора больше, чем их, наполовину загруженный мебелью и ящиками. Парадная дверь старого особняка распахнулась, и несколько человек поспешили с крыльца навстречу вновь прибывшему экипажу.

– Ури! – послышался знакомый голос Ирвина Бёрроуза. – Ури! Будь я проклят, ну, если этот болван по ошибке позвонил не в тот колокол...

– Тут написано «Пончики», мистер Бёрроуз, – заметил другой голос.

– Пончики? Чтоб меня! Я...

– Урания здесь, мистер Бёрроуз, – окликнул его Ривас. Высокий седой старик медленно подошел к нему, взмахом руки отослав кого-то назад.

– Мистер Ривас? – произнес он. – Вы пришли за оставшимися пятью тысячами полтин?

МакЭн изумленно покосился на Риваса.

– Нет, – сказал Ривас.

– Ясно, – сказал Бёрроуз с усталой горечью в голосе. – Вы думаете, вы уедете с ней, так ведь? И вы думаете, отказавшись от второй половины платы, вы сможете сделать меня более...

– Нет, – перебил его Ривас. – У нас с Уранией нет планов жениться или уезжать куда-либо вместе. Но десять дней назад я... я сгоряча затребовал от вас слишком большую цену. Вот ваша дочь. Мы в расчете.

– Ури! – воскликнул Бёрроуз, явно осененный новой догадкой. – Она ранена, тяжело ранена, в этом дело? Или нет, эти проклятые причастия превратили ее в лепечущую идиотку, так? Будь вы прокляты, вы...

– Может, он вообще привез вам ее труп, мистер Бёрроуз, – с готовностью подхватил второй мужчина, в котором Ривас только сейчас узнал лысого Джо Монтекруза.

– Нет, папа, со мной все в порядке, – произнесла Ури громким, хотя и не слишком одушевленным голосом. Она пролезла мимо Риваса и спрыгнула на землю, потом на затекших ногах подошла к Монтекрузу, который с показной нежностью обнял ее.

Бёрроуз медленно подошел к фургону и задумчиво нахмурился, глядя на наполовину скрытое бинтами лицо Риваса.

– Вам крепко досталось, сэр, – произнес он наконец.

– Избавления вообще не бывают легкими, – улыбнулся Ривас.

– Он... убил Нортона Сойера, – сообщил Бёрроузу МакЭн, и голос его чуть дрогнул от неподдельного ужаса.

– Это правда? – спросил Бёрроуз.

– Более или менее.

Барбара остановилась за спиной у Риваса и положила руки ему на плечи.

– Он перерезал Сойеру горло, – сказала она. Бёрроуз явно колебался.

– Возможно, все мы уже не совсем те, какими были две недели назад, – сказал он. Взгляд его неуверенно скользнул с Риваса на большой старый дом, на окружавшие его виноградники, и Ривас запоздало понял, что Бёрроуз и его люди готовятся к отъезду, чтобы укрыться в городских стенах, и что скоро этот дом и эти виноградники могут оказаться захваченными сан-бердусской армией.

– Спасибо за мою дочь, – вздохнул Бёрроуз. – А теперь, прошу вас, уезжайте.

Ривас вскинул голову и посмотрел ему за спину.

– Кажется, мистер Монтекруз имел что-то сказать мне. Монтекруз поднял голову, потом отпустил Уранию и подошел к фургону. Походка его была неуверенной, словно ему по необходимости приходилось принимать участие в плохо отрепетированном ритуале. Наконец он остановился и бесстрастно посмотрел на Риваса.

– Вы оскорбили меня.

Завернутый в одеяло Ривас улыбнулся.

– Вы правы. Оскорбил.

– Я... я должен требовать удовлетворения.

– И я вам его даю, – сказал Ривас. – Я приношу вам извинения. Я был не прав, говоря те слова. То, что вы мне сказали тогда, что подтолкнуло к оскорблению, было справедливо, потому и задело меня так. – Ривас развел руками. – Вы были правы. Я был не прав. Вот что я хотел сказать.