Страсти в сентябре - Колесникова Наташа - Страница 22

— Если разведусь, Макс. По правде сказать, мне этого не хочется. Все зависит от его поведения, понимаешь?

— Понимаю и буду ждать.

Они в обнимку прошагали к дому Валентины, Романов нежно поцеловал ее в губы, улыбнулся на прощание и пошел прочь. Да он и понимал, что будет нечто похожее. Но когда она позволила себя раздеть почти догола, подумал, что это и есть то долгожданное счастье, о котором мечтал столько лет. Да нет… Все оказалось гораздо проще. Очень красивая женщина, желанная, но… и только. Прежняя любовь в сердце не проснулась. Да и спала ли она там?

В Краснодаре, после того как узнал, что Валентина в Москве выходит замуж, ударился в загул. Ни одной юбки не пропускал, чуть ли не каждую ночь с новой девчонкой проводил, видимо, тогда и сгорела его любовь к Валентине, тогда и стала она совсем чужой женщиной… Наяву. А в мечтах все еще казалась недосягаемой красавицей.

«Э-эх! Взбаламутили мою жизнь! Чужая ты, Валя, и ничего с этим не поделаешь. Да и когда разведешься с мужем — все равно будешь чужой. А Саманта — просто глупая московская барышня. Но если очень хочет — пусть попробует. Я лично не против. Но потом они уедут, и все будет как прежде. Саманта, ты хочешь? Ну ладно, пойдем тебе навстречу, это несложно и не грозит какими-то проблемами в будущем. Приехала — уехала».

Романов решительно шагал по темным улицам станицы. Добрался до своего дома, открыл ключом дверь, тихонько скользнул в свою комнату. Дети спали, и хорошо. Теперь бы ему самому уснуть. Завтра рабочий день в школе. Да и с ребятами, которые желают заниматься дополнительно, за деньги, разумеется, следует определиться. Он всем отказывал, но желающих было предостаточно. Дети резко поумнели за последние два-три года, уже не хотели стать бандитами или проститутками, стремились получить высшее образование. И значит, позаниматься с репетиторами стремились. Те, кто склонен был к точным наукам, занимались с учителями математики и физики, а будущие журналисты, историки и юристы хотели иметь репетитором самого директора, знали, что он человек, обладающий обширными знаниями и связями немалыми, в том числе и в Кубанском университете.

«Значит, завтра следует определиться с этим вопросом», — думал Романов, улегшись в кровать. Но прежде всего его мысли фокусировались на Валентине. Какая она была на берегу Кубани, под старым дубом! Просто фантастическая женщина!

Но — чужая, он это почувствовал сразу.

Нужна ему такая?

Тело говорило: «Да, да, нужна, пусть разведется со своим мужем и станет твоей! Ради этого стоит ждать!»

Разум — совсем другое: «Зачем она тебе, чужая, непонятная?

Ведь ничего хорошего дальше не светит, она сама об этом сказала. Ну будет ночь, две, три, месяц, а потом что? Полная пустота, страшная неизвестность. Этого ты желаешь?»

Да ни черта!

Глава 13

Барсуков поправил перед зеркалом галстук, надел черное пальто, еще раз придирчиво оглядел себя в зеркале. Вроде бы нормально, лучший костюм надел, лучший свой галстук. Самое дорогое пальто… Можно ехать.

— Как, Саша? — спросил он водителя и телохранителя, который переминался с ноги на ногу в прихожей.

— Супер, Борис Евгеньевич, — сказал тот. — Но я не совсем понимаю, куда мы едем. Вы же сказали, что берете отпуск на неделю, а собрались как будто на правительственный фуршет.

— В пансион едем, Саша, за дочкой.

— У вас есть дочка?! — удивился водитель.

— Не моя, то есть не родная… Но если она не родная, дочка жены, то что ж, я не отец ей? Не родной, да, отчим, но все же…

— Это зависит от отношения к ребенку, Борис Евгеньевич. Иногда отчим становится роднее отца.

— Да? Ты так думаешь, Саша?

— Я точно знаю. У меня вторая жена, и у нее есть сын от первого брака. Хороший парень, мы с ним лучшие друзья, и он меня папой называет.

— Что ты делал для этого? — спросил Барсуков, внимательно глядя на водителя. — Подарки дорогие, путешествия?

— Да просто нормальные отношения у меня с парнем. Знаете, самому приятно, когда ребенок доволен. Какие там подарки? Мы все делаем вместе, вот и сроднились…

— Понял. Ну что, поехали, Саша. Пансион на Можайском шоссе, заберем дочку… Слушай, что это за гнусное слово — «падчерица»? Слышать его не могу!

— Борис Евгеньевич, станете своим для девчонки, мигом забудете это слово. И она никогда не вспомнит о нем.

— Да? Ладно, Саша, поехали, посмотрим, что из этого получится.

Они вышли из дома, сели в черный «мерседес». Барсуков твердо решил забрал дочь Валентины из пансиона, найти общий язык с шестилетней девочкой, но совершенно не знал, как это сделать. Он и с сыном своим виделся мало, определяя его то в дорогие пансионы, а теперь в лондонский колледж. А тут чужая, по сути, девчонка, и как с ней вести себя, что говорить?

Особых проблем в пансионе не возникло, девочка носила его фамилию, и, хотя Барсуков ни разу не навестил Светлану в пансионе, сотрудники знали, чья это дочка и кто такой Борис Барсуков. Мог бы и паспорт не предъявлять, но он предъявил, и вскоре из двери в вестибюль двухэтажного здания (похоже, раньше здесь был детский сад) вышла серьезная девочка с длинными льняными волосами. Она с удивлением уставилась на отчима, не понимая, почему именно он приехал сегодня к ней.

— А где мама? — спросила она.

— Привет, Света, поехали, дома все объясню.

— Мама… у нее все в порядке?

— Лучше и быть не может. Поехали домой, Света.

— Ладно…

Всю дорогу она молчала. Барсуков отпустил Сашу, все еще не понимая, как вести себя с этой чересчур серьезной девчушкой. Они вошли в квартиру, он помог девочке снять пальто, сапожки.

— Борис Евгеньевич, а где моя мама? — спросила Светлана.

— Света… она уехала к своим родителям, но ты можешь называть меня просто Борей. Я хоть и не родной твой отец, но все же отец, как ни крути… Не родной, да, какой-то все же отец. Или как?

— А почему вы не поехали с мамой к бабушке и дедушке в Левобережную, Борис Евгеньевич?

— У меня дела были неотложные… Света, ты можешь называть меня просто Борис? Хочешь, поедем сейчас в «Стар гэлакси», там…

— Нет, не хочу.

— Ладно, ты иди пока в детскую, а потом поедем обедать.

Пожимая плечами, он пошел в свой кабинет, девочка последовала за ним, остановилась, глядя на пятно виски у дверцы гардероба со вмятиной, разбитый монитор на столе. Кое-что Барсуков убрал, но не все, следы его ночной истерики явственно виднелись в кабинете.

— Света? — сказал он, обернувшись. Хотел было строго добавить, что входить без разрешения в его кабинет не следует, но сдержал себя. — Ты… наверное, голодна? Я позвоню Саше, и мы поедем в любой ресторан, какой ты выберешь.

— Спасибо, я не голодна.

Барсуков совсем растерялся. Ему нужно подружиться с ребенком, а в душе только раздражение нарастает. Если она и дальше будет говорить «нет», «не хочу» — что делать? Не отвозить же обратно в пансион?

— А может, махнем куда-нибудь? В Сочи на пару дней, там тепло, пальмы… — неуверенно предложил он.

— Боря, в твоей квартире беспорядок, осколки стекла, нужно убрать и все пропылесосить, — сказала Светлана, внимательно глядя на него.

Боря?! Она так сказала, он не ослышался?! Ну умница, ну молодец девчонка! Да и сам он молодец, сдержался, ничем не выказал свое раздражение. И вот награда! Барсуков подхватил девочку на руки, расцеловал в обе щеки.

— Ты классная девчонка, Света! Давай наведем порядок. Понимаешь, в доме должна быть хозяйка, она и была, твоя мама, но уехала. Теперь осталась маленькая хозяйка — ты. Руководи процессом. К черту все эти пансионы, ты теперь будешь жить дома, Света. И не говори, что это моя квартира, она и твоя, и мамина тоже. Наша, понимаешь? Наша общая квартира. У тебя еще брат есть, старший, Иван. Он сейчас учится в Лондоне, но… Я его верну в Москву, будем жить все вместе.

Он опустил ее на ковер, сам сел на него у ног девочки.

Она внимательно смотрела на него огромными синими глазами. Похожа на мать, на Валю…