Большая книга ужасов – 57 (сборник) - Артамонова Елена Вадимовна - Страница 14

Светке я про свой сон рассказать не успела – мы повздорили, еще не успев позавтракать. Возбужденная Светлана начала раскручивать версию о волшебных свойствах пояса, а я, как ей показалось, слушала без должного внимания. Так оно и было – все мои мысли находились в Японии, в голове возникали непонятные фразы, смысл которых во сне был совершенно понятен, а наяву они превращались в сплошную абракадабру. Короче, слово за слово, мы наговорили друг другу много обидного и разошлись по углам, крайне недовольные таким неудачным началом дня.

Погода испортилась. Было пасмурно, накрапывал мелкий дождичек. Уткнув нос в воротник теплого свитера, я торопливо шла по улице. Странные события начались после того, как я стала наследницей Аманды, и здравый смысл подсказывал – именно здесь надо искать разгадку. Мне хотелось еще раз осмотреть квартиру этой женщины, переговорить с соседями.

По дороге я решила навестить Лолу и ее хозяйку. Интересно, как шли у них дела теперь? Кого боялась маленькая левретка? Не повстречала ли ее хозяйка черную тень, одну из тех, что преследовали меня и Юльку Никитину? Крюк был небольшим, и вскоре я оказалась во дворе дома, где жила Дана.

Двор был почти пуст. В такую погоду не очень-то хотелось выходить из дома, только пара собаководов героически выгуливали под дождем своих питомцев. Войти в подъезд я так и не успела – дверь открылась, из нее вышла Дана собственной персоной. Вид у девчонки был совершенно несчастный. В руке она держала вышедшую из моды лет пятьсот назад авоську.

– Привет.

Она испуганно вздрогнула, а потом, сообразив, что видит меня, а не огнедышащего дракона с дюжиной голов, улыбнулась:

– Здравствуй, Яна.

– Как поживает Лола?

– Ее пришлось отвезти к бабушке.

– Что так?

Дана задумалась, решая, стоит ли посвящать меня в свои проблемы. Потом взяла за руку, отвела в сторонку:

– У нас с папой неприятности. Его как подменили. Он на Лолу злится. Когда ее привели домой, она была очень испуганна, не хотела идти в квартиру. Мы с мамой думали, что это последствия стресса, даже таблетку успокоительную ей дали. Не помогло. Тут папа вернулся. Подошел к Лоле, а она как шарахнется в сторону, как зарычит. Он хотел ее ударить. Я бросилась на помощь и получила вместо Лолы. А Лолу он обещал убить. Пришлось ее увезти к бабушке.

– Скверно, когда кто-то в семье не любит животных.

– В том-то и дело, что нет! Знаешь, как папа любил Лолу! Он ее подарил на мамин день рождения и очень о ней заботился. Когда Лола заболела чумкой, папа ей сам уколы делал, и она выздоровела. И собака его очень любила. А теперь их обоих будто подменили. Мне и самой жутко до ужаса, когда папа заходит в комнату.

– Дана! Тебя за хлебом или за смертью послали?

Грубый мужской голос прервал невеселый рассказ. Мы обернулись. От подъезда шел высокий стриженный «ежиком» мужчина в спортивном костюме. Внутри у меня все похолодело – это был Филипп Иванович. Возможно, физрук не узнал бы меня, ведь наша прошлая встреча случилась в сумерках, но я не хотела проверять, насколько хороша его зрительная память.

– Ладненько, Дана, у меня дела, – пробормотала я, поспешно отступая за трансформаторную будку. – До скорого…

Дождь прекратился, но на смену ему пришел холодный ветер, еще больше испортивший погоду. Я продрогла до костей и с радостью нырнула в подъезд дома, в котором раньше жила Великолепная Аманда.

Белые отпечатки подошв на ступенях вели прямиком на третий этаж. В квартире Аманды шел ремонт, входная дверь была приоткрыта, оттуда доносились голоса рабочих. Я осторожненько протиснулась в щель. Не знаю, что мной руководило, но желание вновь посетить эту огромную старинную квартиру было просто непреодолимым. Откуда-то возникла уверенность – если я пройду на кухню, то увижу там розовый кафель возле мойки, одна из плиток которого была покрыта паутиной трещин.

– А ты что здесь делаешь?!

Не очень-то приятно, когда тебя неожиданно хватают за шиворот. Первым моим желанием было что есть сил заехать нападавшему локтем, развернуться и… Разум оказался сильнее. Я поняла, что веду себя как законченная маньячка. Похоже, все эти сны с крутым мордобитием влияли на меня весьма дурно…

– Зачем ты сюда пришла? – Петр Антонович повернул меня к себе, его очки сверкали маленькими молниями.

– Я просто хотела…

– Мне очень не нравилась история с завещанием, но я исполнил его в точности. Ты свое получила. Пользуйся на здоровье. А сюда не лезь. Или ты претендуешь на что-то еще? Думаешь, прихоть выживших из ума стариков позволяет тебе претендовать на мою жилплощадь?

– Я ни на что не претендую.

– И правильно делаешь. Любой юрист докажет, что ты не имеешь никаких прав на эту квартиру. В завещании четко сказано: «Все движимое и недвижимое имущество завещаю своему двоюродному племяннику Петру Антоновичу Горину».

– Петр Антонович, я просто хотела побольше узнать об этих людях. Ничего другого у меня и в мыслях не было.

– Мне ничего о них не известно, – немного смягчившись, проговорил он. – Обычные, немного чокнутые старики. Я с ними не общался. А теперь иди и больше не смей совать нос в эту квартиру. Здесь нет ничего твоего. Согласна?

– Согласна. – Я поправила ворот куртки. – Всего вам наилучшего.

Соседи мало что знали о Елизавете Сотниковой и ее муже. Старики жили тихо, ни с кем не общались, любили цветы и подкармливали бездомных кошек. Большего мне узнать не удалось. Когда я уже вышла из дома, перед глазами возникла картина: старый дубовый паркет в спальне, на одной из дощечек которого остался черный след от тлеющего уголька. В тот раз едва не произошел пожар, но я сумела вовремя заметить вывалившийся из печи уголек, испугавшись, вылила на пол содержимое большой китайской вазы…

«Я? Почему я? Ведь это произошло с Амандой. Откуда у меня такие нелепые фантазии?» И все же мне очень хотелось вернуться в дом, посмотреть, есть ли на паркете то самое черное пятнышко. Но путь в квартиру Аманды был закрыт навсегда. Оставалось смириться и идти домой, тем более что Вероника Викторовна не выносила, когда опаздывали к обеду.

Вероятно, я задремала. Кажется, меня посещали размазанные, нечеткие сны, слышались чьи-то негромкие голоса, смех. А первое, что бросилось в глаза после пробуждения – рябивший черными и белыми крапинками экран телевизора. Значит, давно наступила ночь. Как ни странно, Светки не было в комнате, ее кровать стояла аккуратно застеленной. Рука скользнула по дивану в поисках пульта. Он затерялся, зарылся в складки пледа, будто не хотел, чтобы я выключала телевизор. Обычное дело, но сейчас меня всерьез озаботила мысль о взаимоотношениях между пультом управления и самим телевизором. Маленький пульт командовал большим «ящиком», заставлял его включаться, выключаться, прыгать с канала на канал. Возможно, это раздражало телевизор…

От таких мыслей следовало избавиться как можно скорее. Я замечала: стоило мне подумать о чем-то подобном, как вокруг начинала твориться самая настоящая чертовщина. Странные мысли предшествовали странным и страшным происшествиям. А сейчас мне надо было просто найти пульт и выключить телевизор.

Экран притягивал взгляд. В мелькании точек прослеживалась некая закономерность, и я пыталась понять, в чем она состоит. Головоломка, от которой зависело очень многое, может быть, даже сама жизнь. Черные и белые точки прыгали по экрану, постепенно складываясь в некое изображение. Что именно выплывало из черно-белого хаоса, пока понять было невозможно, но страх уже начал просачиваться в мою душу. Он зародился где-то в кончиках пальцев, начал подниматься все выше, подкрадываясь к самому сердцу. Бежать, скрыться, больше никогда не подходить к смертоносному «ящику»… Эти панические, лишенные логики мысли стучали в висках, а тело лишилось способности двигаться, застыло, как каменное изваяние. Глаза впились в экран. Я понимала, что должна отвести взгляд – ведь только так можно было порвать невидимую цепь, соединившую мою душу с миром гнездившихся в телевизоре кошмаров, но ничего не могла сделать. Гибельное любопытство оказалось сильнее всего. Там, в круговерти белых и черных точек скрывалось нечто жуткое и в то же время притягательное, смертельное, но желанное.