Танец (СИ) - "Melara-sama" - Страница 2

- Сен-Дени. Франция. – Очень тихо ответил он на мой вопрос.

- А почему живешь здесь? И какого ты тогда был в том интернате? Он никак не связан с Сен-Дени, и вообще, находится в другой стороне…

Мишель медленно поднял вилку и закусил губу.

- В интернат я попал по желанию моей мачехи. - Он опустил голову, скрывая болезненно сведенные брови. – А потом она просто не разрешила вернуться мне домой, вот и все.

- Что значит - не разрешила вернуться домой? – я протянул руку и приподнял его лицо, он не смотрел на меня и был зажат так сильно, что мне в отчаянье захотелось встряхнуть его.

- Ма… - он снова задрожал. – Я не хочу об этом говорить. Я просто живу здесь. И мне некуда возвращаться, совсем.

Я отложил вилку и встал, подошел к нему и обнял.

- Мишель, я сегодня весь день думаю о тебе. Не могу выкинуть из головы твои порезы. Мне хочется попросить прощения, но я не знаю с чего начать. Я никогда ни в чем не нуждался и мне трудно понять твое положение, но я точно знаю, что поступил с тобой неправильно и продолжаю поступать. И… ты можешь называть меня по имени. Давай начнем хотя бы с этого… Я знаю, что сделал тебе больно и унизил тебя, но, возможно, я вырос… Черт!

Я прижал его за плечи к себе поближе и зашептал в волосы:

- Я ездил на свадьбу сестры, и ты не представляешь, кого я там видел.

- Кого? – спросил он.

- Дрея Брауна. Помнишь?

И парень в моих руках дернулся, поднял на меня глаза. В них было понимание и боль.

- Ты поэтому вдруг пришел ко мне?

Я сначала не понял его, но через секунду прижал сильней и часто зашептал.

- Нет, не поэтому, это была только причина, которая заставила меня найти тебя. Но увидев тебя, я снова поступил по инерции – неправильно, грубо, по-скотски.

- Не надо! – он вдруг попытался вырваться.

- Тихо. Я не хочу делать тебе больно, ты понимаешь? Не хочу возвращаться к тому, что было…

- Первым делом, войдя в мой дом, ты толкнул меня на кровать…

- Прости.

А он вдруг обмяк в моих руках и тихо спросил:

- За что?

- За все мои поступки. За боль, которую я причинил тебе. За все, что говорил при этом, знаешь, я увидел улыбку на лице Брауна и вспомнил, что ты никогда не улыбался. Я вспомнил, что твоя боль навсегда изменила цвет твоих глаз, я не могу исправить все это. Но я могу попытаться…

Он вздохнул, и я почувствовал несмелые объятья, он приподнял руку и обнял меня за талию, вцепился в пояс джинсов.

- А я не переставал ждать тебя. – Тихо ответил он. – Все время думал о том, что однажды ты придешь, Ма… Майк. – Мое имя далось ему с трудом.

Я прикрыл глаза от нахлынувшего на меня восторга.

Если честно, то я не совсем понимал, что происходит со мной. Мне хотелось укутать его в тепло и доказать, что он достоин, что я достоин.

Чего?

Глава 2

- Доедай. – Прошептал я в его волосы и немного развернул к столу.

Он взял мою вилку и насадил на нее кусочек помидора, и, вздохнув, положил в ротик.

А я смотрел на эти губы и думал, почему, собственно, я никогда не целовал его?

Было ли это лишь моей прихотью? Или этим я просто хотел еще больше унизить этого мальчишку, в сущности, он ведь мой ровесник. Но сейчас, держа его на коленях, я мог сказать, что он на пару лет младше, потому что он слишком худой, на грани изящности. Руки такие тонкие, и пальчики, державшие вилку, просто потрясающе нежные, почти женские.

- Спасибо за ужин.

За мыслями я даже не сразу заметил, что Мишель поел и отставил тарелку, аккуратно положил вилку сверху.

- Не за что. Мишель, а где ты работаешь? – меня просто распирало от того, что я хотел знать больше. Впервые хотел поинтересоваться чужой жизнью.

Он удивленно приоткрыл губы.

А я уже понял, что хочу накрыть их своими и показать ему, как это – поцелуй.

- В магазине консультантом.

- А чем торгует магазин?

- Бытовой техникой. – Он прикусил нижнюю губу и вдруг очень тихо спросил. – Это розыгрыш?

Я сначала не понял, а потом взглянул на него внимательно и дал себе по голове. Большой мысленной дубиной. Он боится довериться мне, боится меня! Не верит мне.

- Нет. Я правда хочу знать о тебе больше. – Мне показалось, что в глубине непонятных глаз зародилось что-то сильно напоминающее надежду, но тут же исчезло.

Он не дает себе даже надеяться на мое хорошее отношение…

- Зачем? – он попытался отвернуться.

Но я лишь пальцем удержал его голову в удобном для меня положении.

И он смиренно ждал ответа, прикрывая глаза ресницами.

- Потому что я поступил с тобой не по-человечески, потому что продолжаю делать глупость за глупостью. – Я поймал себя на том, что не раздражаюсь, и тихо фыркнул. Как, оказывается, просто быть человечным. Нужно просто посмотреть внимательно на того человека, которого ты унижаешь в своей детской ненависти ко всему живому. – А еще мне бы хотелось узнать тебя.

И я понял, что ошибся.

Он поднял на меня лицо и чуть сморщил носик.

- Разве ты мало меня знаешь? – он задавал вопрос с опаской, немного сжимаясь.

Я обнял его и прижал к себе. Мишель в моих руках застыл неживой куклой.

- Знаю, но только физически, а я хочу узнать, что ты собой представляешь, чем живешь.

Он судорожно вздохнул и все же отвернулся от меня.

- Тебе мало знать меня физически?

- Мало, я хочу не только знать, но и научить тебя немного… - если честно, я не знал, что такое говорю, и Мишель, видимо, понял это.

Повернулся и взглянул на меня.

- Майкл… ты хочешь просто очистить свою совесть. Не нужно, я прекрасно понимаю, что недостоин большего, ты еще в начале наших… эм… нашего совместного времяпровождения очень четко объяснил мне, что я из себя представляю.

Он хотел слезть с моих рук, но я лишь прижал его сильней. Я пытался вспомнить, что я там ему говорил, ему, сжавшемуся в комок в углу комнаты общежития. И мысленно проклял себя.

- Мишель, сколько прошло времени после выпуска?

- Шесть лет, почти семь. – Тихо проговорил он.

- Я думал, что за это время можно забыть какие-то глупые издевательства… - и я снова дал себе мысленно по голове, он побледнел и опустил голову.

- Я не могу забыть. Это период моей жизни, мои слезы, моя боль. – Он не кричал, а говорил тихо и спокойно. И также тихо и спокойно слез с моих рук.

Моя мать бы действительно разочаровалась во мне. Если бы знала, что ее сын совершенно не представляет, как исправить такое положение вещей. Мишель собрал посуду и положил в раковину, включил воду и начал неторопливо мыть грязную тарелку. Я посидел еще минуту, и снова обратил внимание, должно быть впервые, на его тонкую талию, на узкие бедра и на хрупкую спинку.

Нет, он не был похож на девчонку, он был просто истощен.

Я нахмурился. Встал со своего места и подошел к нему, обнял со спины.

Он вздрогнул.

- Не хочу, чтобы ты все время думал о том, что было, ты же всегда принимаешь все как есть, тогда просто прими тот факт, что я хочу быть рядом.

- Зачем? – снова спросил он, опуская руки в пенную воду.

- Потому что я хочу очистить свою совесть. – Пусть так, пусть пока так, ему будет легче воспринять меня эгоистом, чем человеком, который хочет исправить свою ошибку, свои ошибки.

Он вздохнул и вдруг мокрыми руками расстегнул ширинку своих джинсов.

Я опешил. А он взял новую тарелку и начал мыть ее под теплой водой.

Хм… значит так? Ладно, начнем с малого.

Я отошел от него. И встал сбоку, облокотился на стол, взял мокрую тарелку и полотенце, начал вытирать. И вдруг вспомнил, что у него пальцы в ожогах, и немного резко схватил его за травмированную руку.

Он вскрикнул.

- А?

- Ты с ума сошел?

- Мне не больно.

- Ты идиот, что ли? – Я мягко вытер красные пальцы полотенцем. – Иди в комнату!

- Я могу помыть… - он раньше никогда не спорил со мной, вообще, и я мысленно обрадовался этому факту.

Но все равно подтолкнул его к комнате.